Другое имя. Септология I-II - Юн Фоссе

как они будут выставлены в Галерее Бейер в Бергене, а новая выставка состоится уже скоро, и картин для выставки у меня достаточно, и вообще-то пора поскорее отвезти их в Берген, тринадцать картин, какие будут выставлены, точнее, их будет тринадцать, когда Аслейк заберет свою, ровно тринадцать, но это меньше обычного, потому что обычно я добавляю к тринадцати большим картинам шесть маленьких, то есть в общей сложности получается девятнадцать, я очень верю в цифры с девяткой и хочу, чтоб их было столько или чтоб при сложении цифр получалась девятка, думаю я, но та, кого определенно зовут Гуро, сказала, что число, приносящее мне удачу, то бишь мое счастливое число, это восемь или четырежды два, так она сказала, ведь именно оно получилось, когда она сложила все цифры даты моего рождения, но я все равно держусь за девятку и за тройку, думаю я, и в цифре тринадцать не слишком уверен, по-моему, она одновременно и хорошая, и опасная, то же касается, пожалуй, и восьмерки, думаю я, хотя нет, восьмерка число хорошее, думаю я, но обычно я, стало быть, выставлял девятнадцать картин, в большинстве маленьких, ведь Галерея Бейер не очень-то велика, и Бейер сказал, что большее число картин выставить невозможно, так что их всегда было не более девятнадцати, впрочем, один раз я привез девять картин, и Бейер тогда сказал, что это слишком мало или что кое-как сойдет, но меньше вообще нельзя, сказал он, само собой, вопрос еще и в размере картин, но больших картин я никогда не пишу, они просто побольше или поменьше, иной раз выходит длинная и узкая, как та, что с двумя пересекающимися полосами, само собой, думаю я, называться она будет «Андреевский крест», по-другому никак, и это название я сегодня же напишу густой черной краской наверху подрамника, а на само́й картине выведу в правом нижнем углу заглавное А, как обычно, будь я один, я бы сделал все это прямо сейчас, ну да ладно, подпишу, когда Аслейк уйдет, думаю я, а потом надо первым делом отвезти картины в Берген, обязательно, думаю я, ведь я уже дважды скатал в Берген, не захватив с собой картин, не иначе как потому, что сперва Аслейк должен выбрать свою картину, я, хоть и не думал об этом, не брал их с собой, так что, когда Аслейк выберет картину, я отвезу свои работы в Берген, потому что развешивать картины Бейер предпочитает собственноручно, мол, очень важно, как именно висят картины, поскольку сама выставка, она как бы единое произведение живописи, так он говорит, и поскольку сама выставка тоже как бы картина, и создает эту картину он, Бейер, а я вообще понятия не имею, как надо развешивать картины, в каком порядке они должны висеть и все такое, и с тех пор как нет Алес, прежде Бейера видит картины один только Аслейк, а у него поразительно тонкое чутье на картины, часто он видит то же, что и я, и оценивает картину почти так же, как я, и выбирает почти всегда ту, какую выбрал бы и я, если б стал выбирать, так что в этом смысле Сестра, которую зовут Гуро, владеет пожалуй что лучшим собранием моих картин, пусть и маленьких, но, сказать по правде, в больших я говорю кое-что другое, а она получала только маленькие, что верно, то верно

И ты, конечно, можешь выбрать картину побольше, говорю я

Ясное дело, говорю я

Зря я сказал, что всегда получал только маленькие, говорит Аслейк

а я думаю, это чистая правда, я всегда предлагал ему одну из маленьких работ, однако неумышленно, и мне немножко стыдно, ведь причина не в том, что я считал его или Сестру не заслуживающими картины побольше, просто мне почему-то казалось, что Аслейк хотел для подарка маленькую картину и Сестра тоже хотела маленькую картину, что навязывать картину побольше никак нельзя, ведь у нее постепенно скопилось много картин, каждый год она получала новую, вот я и подумал, что большая картина – это уж чересчур, ей требуется место на стенах, чтобы развесить все картины

Теперь твои картины у Сестры по всему дому, говорит Аслейк

И, по-моему, это хорошо, говорит он

и продолжает, Сестра, мол, одинаково радуется каждый год и одинаково благодарна за подаренные картины, с этими словами он подходит к штабелю с картинами побольше, и я вижу, как он начинает перебирать картины, с удовольствием разглядывает то одну, то другую, а я стою возле печи, гляжу в огонь и думаю, что в мансарде у меня стоят несколько картин, которые я не хотел продавать, две из числа первых работ того времени, когда я начал писать так, как мне хотелось, а не только рисовать по фотографиям дома и усадьбы, и эти две картины по-прежнему относятся к числу лучших, какие я написал, в этих картинах я, по-моему, что-то уловил, что-то большее, нежели обыкновенно, в них больше того, что больше жизни, если можно так выразиться, конечно, это громко сказано, вроде как чересчур громко, но, так или иначе, в некоторых картинах я достигаю того, чего хотел, я это вижу и знаю, и, конечно, то, что́ тогда говорит картина, другим способом сказать нельзя, лишь именно так, как она говорит, и эти картины, лучшие мои картины, я продавать не хочу, знаю ведь, почти наверняка никто другой не увидит сокрытое в этих картинах, не увидит их ценности, да-да, именно ценности, и заплатят мне слишком мало, ценность и цена никоим образом не совпадают, потому-то я не продаю эти картины, но почти всегда одна стоит в мансардном помещении, которое я не использую под склад, и сейчас там уже давно стоит написанный мною портрет Алес, думаю я, в мансарде две комнаты и две каморки, одну комнату я использую под склад, там полно реек для подрамников, полно холста, немало тюбиков с красками, много скипидара, но посредине другой комнаты, той, что слева, стоит между двух узких окон в крыше стул, к спинке которого всегда прислонена картина из тех, какие я не хочу продавать, не хочу, чтобы они просто перешли к кому-то и исчезли, как скоро исчезнут два штабеля картин, что стоят сейчас возле кухонной двери, Бейер, конечно, аккуратно записывает имя покупателя, его адрес и название картины, а вдобавок начиная с первой выставки фотографирует каждую картину, каждую нумерует и записывает имя покупателя, но все равно никто знать не знает, что происходит с картиной дальше, дарит ли ее покупатель кому-то, продает ли, строго говоря, картина исчезает в неизвестности, и ее уже не найдешь, ну да, о продаже некоторых картин я жалею, особенно написанных в те