Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро - Автор неизвестен

Донья Уррака вспоминает, как Сид рос вместе с ней во дворце в Саморе

«Убирайся прочь, Родриго,Прочь, надменный кастильянец!Хорошо бы, если б дружбуСтарых добрых дней ты вспомнил,Дней, когда во храме божьемПеред алтарем Сант-ЯгоПринял ты от дон ФернандоРыцарское посвященье.Ты ведь королевский крестник,Мой отец твоим был крестным,Он тебе вручил доспехи,Мать коня тебе вручила,Я, их дочь, тебе вручилаШпоры золота литого,Чтобы чести больше былоПринимаемому в Орден.За тебя я собираласьВыйти замуж, но, как видно,Слишком грешною была я,—Ты женился на Химене.Что ж, за нею взял ты деньги,А за мною взял бы землю,Но оставил ты инфантуРади дочери вассала».И, услышав эти речи,Опечалился Родриго.«Уходи, моя дружина,Уходите, конный, пеший.С этой башни сквозь бойницуВызов дерзкий мне швырнули!Правда, был он сходен с древком,Наконечника лишенным,Но мое пронзил он сердце.И не будет мне спасенья,Обречен я вечной каре».

О верном саморском рыцаре и о Вельидо Дольфосе, который вышел из Саморы, чтобы обмануть короля дона Санчо, притворившись его вассалом

На стене Саморы стоя,Вниз на поле смотрит рыцарьИ кричит в кастильский лагерь,Обратясь к шатру дон Санчо:«Берегись, король дон Санчо,Слушай, что тебе скажу я,Чтобы после не корил ты,Что тебя не упредили.Из Саморы осажденнойВ полночь вышел к вам изменник,Это ваш Вельидо Дольфос,Дольфоса Вельидо сын.Был отец большой предатель,Сын — предатель вдвое больший,Изменил четыре раза,А сегодня будет пятый.Если он тебя обманет,На меня, король, не сетуйИ не жалуйся, что мноюНе был ты предупрежден».Огласился криком лагерь:«Вор ночной убил дон Санчо!»А убил Вельидо Дольфос,В пятый раз свершив измену.И, убив его, он скрылсяСквозь калитку потайную,И пошел по всей Саморе,И притом кричал хвастливо:«Час настал, настал, Уррака,Я исполнил обещанье!»

Как плакали кастильянцы

Спит король, король дон Санчо,Уложил его Вельидо,Крепким дротиком ударил,Пригвоздил к земле холодной.Плачет рядом с ним священство,Плачут все владыки церкви,Все кастильские дворяне,Все большое войско плачет.Пуще всех скорбит, страдаетНад убитым Сид могучий:«Ах, король, король дон Санчо,Будь он проклят, день недобрый,День, в который мне не внял тыИ повел войска к Саморе.В тот недобрый день свершилосьТвоего отца проклятье».Встал Диего де Ордоньес(Он рыдал у ног дон Санчо),Был он цветом рода Лара,Был он гордостью Кастильи.«Все мы ждем, что выйдет рыцарь,До захода солнца выйдет,Чтоб Саморе вызов бросить,Наказать ее злодейство».Все сказали: «Прав Ордоньес!»Но никто вперед не вышел.Молча смотрят все на Сида,Молча ждут, а вдруг он выйдет.Но, поняв без слов их мысли,Твердо Сид им отвечает:«Воевать Самору шел я,Ибо так хотел дон Санчо,Но когда король мой умер,Я клянусь ее не трогать,Ибо я должник инфантыИ не властен долг нарушить».И Диего де ОрдоньесЗлобно прошипел сквозь зубы:«Зря поклялся ты, Родриго,В том, в чем клясться бы не должен».

Как Диего Ордоньес бросил вызов Саморе

Из ворот в двойных доспехахВыезжает дон Диего,Дон Диего де ОрдоньесНа коне, как ворон, черном.Едет он, чтоб вызов броситьВсей Саморе вероломнойЗа двоюродного брата,За убитого дон Санчо,И на крепостной стене,На стене Саморы старой,Видит он, стоит почтенныйСтарый Ариас Гонсало.Тут коня остановил он,Встал на стременах и крикнул:«Эй вы, жители Саморы,Я вам всем бросаю вызов,Все в измене вы повинны,Все от мала до велика.Вызываю сильных, слабых,Стариков, детей и женщин,Вызываю тех, кто умер,Кто еще и не родился.Вызываю землю вашу,На которой вы живете,Вызываю лес и реку,Травы, камни, пашни, вина,Ибо все вы помогалиВероломному Вельидо».И в ответ, разумный старец,Молвит Ариас Гонсало:«Если б я был в том повинен,Мне бы лучше не родиться.Говоришь ты, рыцарь, храбро,Но твои неумны речи.Разве мертвые повинныВ том, что делают живые?Разве дети виноватыВ том, что делают мужчины?Так оставь в покое мертвых,Отмени свой вызов детям,А за всех живых и мертвыхЯ один тебе отвечу.Есть у нас обычай старый,Я тебе его напомню:Тот один, кто вызвал многих,С пятерыми должен биться.Если он хоть раз отступит,Так на том конец и распре».И, слова такие слыша,Устыдился дон Диего,Но без трусости ответил:«Я согласен с этой речью!»И сквозь малые воротаВскачь помчался дон Диего,Поскакал туда, где судьиСуд вершить уже сходились.

Ариас Гонсало готовится к поединку

В горе жители Саморы,В горе, в тягостной печали,Их в измене обвинили,Вероломными назвали.Лучше было б умереть им,Чем изменниками зваться.В день святого Милиана,В день, назначенный для битвы,Спит Самора, но не дремлетСтарый Ариас Гонсало.День еще не зачинался,И еще на небе звезды,А уж он сынов сзывает,И, чтоб молодцы узналиО позоре и печали,Он такое слово молвитИ такой наказ дает им:«Должен я сразиться первымС дон Диего, кастильянцем,—Если нас винил он ложно,Я облыжника осилю.Если же у нас в СамореЕсть хотя б один предатель,Если нас не оболгал он,Я паду на поле мертвым.Умереть хочу, не видя,Как умрут мои сыны».И старик доспехи просит,Сыновья несут оружье,Но с великим стоном, с плачемВходит вдруг сама Уррака:«Ты зачем надел доспехи,Старый друг мой и учитель,И куда идти ты хочешь,Иль Урраку разлюбил ты?Если ты умрешь, погибнетВсе, чем я живу на свете.Вспомни, как с тобой прощалсяМой родитель дон Фернандо,Как ему пообещал тыБыть со мной везде и всюду,Никогда меня не бросить,Не лишить своей поддержки!»Также рыцари инфантыДона Ариаса просят,Чтобы им он дал сразиться,Дал вкусить им радость битвы.Но лишь сыну — дон ФернандоОтдает старик оружье:«Да пребудет бог с тобою,Сын, тебя благословляю.В бой иди, спаси СаморуТак, как спас людей Спаситель».И, не ставя ногу в стремя,В бой помчался дон Фернандо.

О похоронах Фернандо Ариаса

Через малые ворота,Что всегда стояли настежь,Триста всадников я видел,Флаг несли они кровавый,Красный флаг с каймою черной.А среди трехсот я виделОкровавленное тело.Был убит Фернандо Арьяс,Тот, в ком славу и надеждуВидел Ариас Гонсало.У ворот Саморы старойПоднимался плач великий,Сто девиц над мертвым плачут,Сто — из самых благородных.Пуще всех инфанта плачет,Слезы льет сама Уррака,—Хочет бедную утешитьСтарый Ариас Гонсало.«Тише, крестница, не надо,Ни к чему так сильно плакать,Пусть один мой сын зарублен,Но в живых еще четыре.Умер он не среди женщин,Не играя с другом в шашки,Умер он у стен Саморы,Честь инфанты защищая.Горе мне! Старик я глупый!Для того ли, мой Фернандес,Я родил тебя, чтоб мертвымТы лежал в моих объятьях?»Колокольный звон рыдает,Хоронить несут ФернандоВ самую большую церковь,Где стоит алтарь Сант-Яго,И в богатую могилу,Сообразно с громким саном,С плачем опускают телоПавшего за дело чести.

О клятве в Санта-Гадеа-де-Бургос