Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен

Наряду с вероятными внутриполитическими мотивами, «дело Ванека» было ориентировано на решение текущих задач СССР на Дальнем Востоке. В конце 1931 г. – начале 1932 г. СССР всеми силами демонстрировал стремление избежать конфликта с Японией. «В связи с событиями в Манчжурии разоблачена в нашей и в иностранной печати… уже не одна провокационная попытка втянуть СССР в войны», тем более, что «многие организаторы прежних военных интервенций против СССР еще живы и действуют», объявил В.М. Молотов 24 декабря[940], и сообщения о Гайде и Ванеке являлись наглядными иллюстрациями к этому тезису. Неделей позже Литвинов предложил прибывшему в Москву министру Иосизаве заключить советско-японский пакт о ненападении.

«Дело Ванека» имело и среднеевропейский подтекст. На рубеже 1931–1932 гг. советское руководство развило интенсивную деятельность по нейтрализации возражений Германии против основных условий советско-польского договора о ненападении. В середине декабря, в ходе беседы с писателем Э. Людвигом, Сталин заверил, что пакт с Польшей не означает ни признания незыблемости восточных границ Германии, ни ослабления заинтересованности СССР в сотрудничестве с нею[941]. Сближение с Польшей актуализировало задачу нормализации отношений СССР с другой восточноевропейской союзницей Франции – Чехословакией. «Польша=Франция, Франция=Чехословакия, Чехословакия=Ванек», – объяснял английскому дипломату советский чиновник[942].

С точки зрения чехословацкой миссии, акция против нее была вдохновлена желанием Москвы продемонстрировать свою латентную поддержку германского ревизионизма; официальные заявления о «чехословацком сотрудничестве против СССР» советник миссии рассматривал как успех немцев, которые «умышленно стремятся восстановить СССР против Чехословакии»[943].

Развитие советско-чехословацкого конфликта по поводу «дела Ванека» в последующем трижды рассматривалось Политбюро. На заседании 8 января 1932 г. одним из первых был рассмотрен вопрос «О сообщении в печати 1) О Хироте; 2) О Ванеке (т.т. Сталин, Литвинов)». Литвинову было поручено «составить проект сообщения в печати» «о Ванеке»[944]. Публикации на этот счет в советской прессе не появилось; с последних дней декабря 1931 г.: «дело Ванека» исчезло с ее страниц. Вызванный им дипломатический конфликт продолжался еще несколько месяцев[945].

8 января 1932 г.

Опросом членов Политбюро

120/82. – О Совпольторге (т. Розенгольц).

а) Разрешить Наркомвнешторгу продлить действие договора по «Совпольторгу» на дальнейшие три года.

б) При заключении договора добиваться увеличения экспорта в Польшу через Совполъторг тех товаров, реализация которых встречает там затруднения.

в) НКВТ выдавать Совпольторгу импортные лицензии лишь за счет общего имплана и при том на суммы меньшие его экспорта.

Выписка послана: т. Розенгольцу.

Протокол № 82 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 8.1.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 112.

Советско-польское торговое акционерное общество («Совпольторг», «СПТ») было учреждено на основании соглашения между Народным комиссариатом внешней и внутренней торговли СССР и Польским товариществом торговли с Россией («Польрос»). Учредительный договор был заключен 27 января 1926 г. на трехлетний срок и при отсутствии разногласий между акционерами подлежал автоматическому продлению на два года. В связи с этим, когда в начале 1930 г. в НКИД и НКВТ обсуждалась целесообразность продления договора, то учитывалось, что экспортная работа СПТ «неинтересная», а импортные операции – «невыгодны» из-за высоких (доходящих до 100 %) надбавок. «За ликвидацию Совпольторга, – сообщал полпред в Польше, – высказываются не только руководящие работники Торгпредства, но и наши представители в варшавском отделении Совпольторга». Советские хозяйственники и дипломаты учитывали, что ликвидация СПТ подразумевает закрытие и Польского товарищества. Однако с 1929 г. под руководством Н.В. Попова торгпредству удалось «тесно связаться с лодзинской промышленностью и особенно с тяжелой промышленностью Верхней Силезии» и добиться от них «таких уступок при покупках, которых не мог и не хотел получить Польрос»[946]. Искушенный в проблемах торговой политики Б.С. Стомоняков соглашался с тем, что «с экономической стороны нам Совпольторг, конечно, не нужен», и напоминал о том, что с 1925 г. он неизменно был противником «этой затеи». «Однако, – отмечал член Коллегии НКИД, – поскольку 92 % акций Польроса принадлежат поль[скому] пра[вительству], последнее, несомненно будет возмущено ликвидацией Совпольторга и, независимо от этого, враждебные нам круги в Польше несомненно используют эту ликвидацию для новой кампании против нас»[947]. В результате общей озабоченности Москвы состоянием политических отношений с Польшей в начале 1930 г. НКИД и НКВТ решили не поднимать вопроса о ликвидации «Совпольторга», и договор был автоматически продлен до января 1932 г. Однако 20 апреля 1931 г. наркомат внешней торговли его денонсировал – «с целью добиться улучшения условий при возобновлении договора для увеличения нашего экспорта в Польшу». В результате наступательной тактики НКВТ (и одновременного ухудшения работы варшавского торгпредства[948]) значение Совпольторга в размещении советского экспорта в Польше возросло. С середины 1931 г. операции с почти всей товарной номенклатурой акционерных обществ «Промэкспорт», «Разноэкспорт» и «Плодэкспорт» «перешли от советского торгпредства к Совпольторгу»[949]. После расторжения договора, отмечал Розенгольц, «нам удалось добиться… перелома в работе Совпольторга»: если ранее лишь 12–15 % вывозимой СПТ советской продукции шла в Польшу, за 11 месяцев 1931 г. эта цифра возросла почти до 50 %[950]. В конце июля 1931 г. начались советско-польские переговоры об условиях продления договора о Товариществе «Совпольторг», в частности, размерах кредитного финансирования его операций со стороны «Польросса»[951]. К концу ноября было получено письменное согласие польских партнеров в случае трехлетней пролонгации договора о СПТ обеспечить его нормальную работу на польском рынке «как в смысле облегчений в получении разрешений на ввоз товаров, так и в смысле более правильного, а иногда и более либерального обложения нас пошлиной»[952]. Поскольку трудности в реализации программы Политбюро от 15 января 1931 г.[953] с усилением протекционизма в польской экономической политике лишь возросли, Наркомвнешторг возлагал особые надежды на новую договоренность по «Совпольторгу».

Эти перемены явились исходным пунктом для обращения в середине декабря 1931 г. наркома А.П. Розенгольца к руководителям Политбюро с запиской «О возобновлении договора о Совпольторге». Приведя сведения о том, что впервые со времени своего основания смешанное общество превратилось в активного агента советского импорта в Польшу, нарком сообщал: «Мы ставим своей целью при возобновлении договора использовать Совпольторг для продвижения в Польшу ряда наших товаров, размещение которых через Торгпредство встречало затруднения и реализация которых происходит в порядке полуоптовых мелких продаж и часто сопряжено с необходимостью преодоления ряда разрешительно запретительных правил (галоши, нитка, лектравы, кожсырье, кишки)». Другим направлением пересмотра договора с польской стороной называлось улучшение условий финансирования, в первую очередь придания постоянного («безотзывного») характера валютным кредитам на заготовки экспортируемой продукции (около 2,5 млн. рублей, из которых свыше четырех пятых было вложено в предприятия Совпольторга в СССР). В качестве компенсации НКВТ предусматривал выдачу СПТ лицензий «в счет контингентов импортного плана» и «в суммах меньших его импортного плана». В заключение записки приводился и аргумент «от противного»: в случае неподписания нового договора в течение первых месяцев 1932 г. польским акционерам следовало вернуть до 3,5 млн. рублей (основной капитал товарищества, денежный кредит и краткосрочные кредиты)[954].

Постановление Политбюро полностью и точно воспроизводило проект, приложенный в записке А.П. Розенгольца в ЦК ВКП(б)[955]. Однако решение «О Совпольторге», как и принятое годом ранее постановление о развитии торговли с Польшей, осталось большей частью нереализованным. Под влиянием новых обстоятельств СНК СССР распорядился продлить действие договора о СПТ на год (до 27 января 1933 г.)[956]. Каких либо материалов о том, было ли согласовано подписанное Рудзутаком постановление СНК с ЦК ВКП(б), и, если да, то кем был санкционирован пересмотр решения Политбюро, установить не удалось. Это промежуточное решение отражало обострившиеся в 1932 г. разногласия между польскими властями и акционерами, с одной стороны, и советскими ведомствами во главе с НКВТ, с другой, относительно роли Совпольторга в двусторонних экономических связях и вскоре перестало устраивать наркомат внешней торговли[957].