Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

благосостояние общины, они выступают редко, а если и решаются высказать мнение в таких случаях, то у них мало шансов обратить на себя внимание, потому что русские крестьяне еще мало прониклись современными доктринами о женском равноправии и свое мнение о женском уме выражают такой незамысловатой пословицей: «Волос долог, да ум короток». Другая пословица говорит, что «у семи баб – одна душа», а еще более бестактная народная поговорка утверждает, что души у женщин вообще нет, а есть один только пар. Таким образом, женщина вообще в силу своего пола не заслуживает особого внимания, но зато конкретная женщина как глава семьи имеет право выступать по всем вопросам, непосредственно затрагивающим подопечное ей домохозяйство. Если, например, предлагается увеличить или уменьшить долю ее домохозяйства в земле и податях, ей разрешается свободно говорить на эту тему и даже лично оскорблять оппонентов-мужчин. Правда, таким образом она и сама ставит себя под угрозу нелестных замечаний; но все нападки она почти наверняка возместит с лихвой, с приличествующей случаю ядовитостью рассказав о том, что творится дома у оскорбляющих ее. А если споры и ругань ни к чему не приведут, она может попробовать вызвать к себе жалость, подкрепив этот довод горючими слезами.

Поскольку сельский сход действительно является представительным органом в полном смысле этого слова, он верно отражает положительные и отрицательные качества сельского населения. Поэтому для его решений, как правило, характерен простой и практический здравый смысл, но иногда случаются и досадные отклонения вследствие пагубных влияний, в основном алкогольного характера. Подобный случай как раз имел место во время моего пребывания в Ивановке. Речь шла о том, нужно ли открывать в селе кабак. Купец из уездного города пожелал его там открыть и предложил общине ежегодно платить за необходимое разрешение. Более трудолюбивые и уважаемые члены общины при поддержке всего женского населения категорически возражали против проекта, прекрасно понимая, что кабак непременно приведет к разорению не одной семьи; но у предприимчивого купца были веские аргументы, соблазнительные для большинства сельчан, и ему удалось добиться решения в свою пользу.

Сход обсуждает все вопросы, влияющие на благосостояние общин, и, поскольку эти вопросы никогда не имели юридического определения, сфера его полномочий чрезвычайно широка. Он назначает время сенокоса и вспашки паровых полей; он определяет, какие меры применить к тем, кто своевременно не платит податей; он решает, принимать ли в общину новых людей и разрешать ли старым уехать на другое место; разрешает или запрещает строить новые здания на общинной земле; подготавливает и заключает все договоры общины с кем-то из ее членов или посторонними лицами; вмешивается при необходимости во внутренние дела хозяйств; выбирает старосту, а также сборщика податей и сторожа, если такие должности предусмотрены, и общинного мальчика-пастуха; но прежде всего делит и распределяет общинную землю между членами по своему усмотрению.

Для английского читателя естественным будет предположить, что самое шумное и захватывающее из всех этих разнообразных дел – это выборы. Но читатель ошибется. Выборы проходят без особых волнений по той простой причине, что, как правило, никто не желает быть избранным. Рассказывают, что как-то раз крестьянину, виновному в каком-то проступке, мировой судья – чиновник, о котором я расскажу ниже, – сказал, что больше он не сможет занимать никаких общинных должностей; и вместо того, чтобы сожалеть о таком ущемлении его гражданских прав, этот крестьянин отвесил судье низкий поклон и со всем почтением поблагодарил за такую милость. Возможно, это всего лишь байка, но она прекрасно иллюстрирует тот несомненный факт, что русский крестьянин считает пост старосты не почестью, а бременем. В этих маленьких сельских «республиках» нет административных амбиций, а привилегия носить бронзовую медальку, которая не пользуется никаким уважением, и получать несколько рублей в качестве жалованья – это недостаточная компенсация за хлопоты, неприятности и ответственность, которую приходится брать на себя деревенскому старосте. Поэтому выборы, как правило, проходят очень скучно и неинтересно. Приведу вам один пример в качестве иллюстрации.

Стоит воскресный полдень. Крестьяне, мужчины и женщины, наряжены по-воскресному, и яркие платья женщин вместе с солнечными лучами расцвечивают сцену, которая в обычное время однообразна и сера. Постепенно народ собирается на открытом пространстве неподалеку от церкви. Представлены все слои населения. На самом краю стайка светловолосых веселых ребятишек – одни стоят или лежат на траве, внимательно наблюдая за происходящим, а другие бегают и играют. Неподалеку группа молодых девушек, они сгибаются от сдерживаемого смеха. Причина их веселости – юноша лет семнадцати, очевидно, деревенский остряк, он стоит возле них с гармонью в руках и вполголоса рассказывает, что его собираются выбрать старостой и какие безумные проделки он устроит, когда его выберут. Когда одна из девушек откровенно смеется, стоящие рядом матроны оборачиваются и хмурятся; и одна из них выступает вперед и властным тоном приказывает возмутительнице спокойствия убираться домой, если она не в состоянии вести себя прилично. Пристыженная девушка умолкает, а юноша, виновник веселья, обращает случившееся в очередную шутку. Между тем начинается обсуждение. Большинство присутствующих переговариваются или поглядывают на небольшую группу из трех крестьян и женщины, что стоит поодаль от остальных. На самом деле именно там и обсуждается важный вопрос. Женщина со слезами на глазах, то и дело без толку повторяясь, объясняет, что ее «старик» – теперешний староста – очень болен и не может выполнять своих обязанностей.

– Но он еще и года не отслужил, да и получшает ему, – замечает один крестьянин, очевидно, самый младший из их маленькой группы.

– Кто знает? – со всхлипами отвечает женщина. – На все Божья воля, но, похоже, ему уже не подняться. Фельдшер уж четыре раза к нему приходил, а один раз и сам доктор приезжал и сказал, что его нужно класть в больницу.

– Чего ж не положили?

– А как положить-то? Кто его повезет? Что ж он, младенец, по-твоему? До больницы верст сорок. Положишь его в телегу, так он помрет раньше, чем проедет версту. Да и кто знает, что они там делают с людьми в больнице?

Этот ее вопрос, пожалуй, и есть истинная причина, почему не выполнены предписания врача.

– Ладно, хватит, помолчи, – говорит женщине седобородый мужик и потом, обращаясь к другим крестьянам, замечает: – Ничего не поделаешь. Становой (сельский полицейский) приедет на днях и опять устроит скандал, если не выберем нового старосту. Кого будем выбирать?

Как только раздается этот вопрос, несколько крестьян опускают глаза в землю или стараются каким-то иным образом стать незаметными, чтобы их имена не назвали. Молчание продолжается с минуту или две, и седобородый говорит:

– Вон Алексей Иванов. Он еще не служил!