Откровение в Галисии - Долорес Редондо

семей бедняков. Мы постоянно бродили по имению — то лазили по холмам, то ходили купаться на речку. Тебе может показаться, что в этом нет ничего страшного, но, с точки зрения отца Альваро, нарушение социальной дистанции между представителями разных классов было тяжким преступлением. И особенно его оскорбляло то, что сын упрямо продолжал водиться с не подходящей по статусу компанией. С тех пор как твоему мужу исполнилось восемь, его постоянно наказывали. Впрочем, безрезультатно. Он убегал через сад и шел по полям до старого амбара, где мы обычно собирались. Отец не раз угрожал отправить Альваро в Мадрид и в конце концов сдержал слово. — Лукас пожал плечами. — С другой стороны, состоятельные люди часто отправляют детей в пансион, в этом нет ничего необычного. Правда, там точно такие же хулиганы, зато из богатых семей. В первый год твой муж приезжал на каникулы, а потом только на Рождество. И никогда не задерживался дольше чем на два-три дня.

— И все лето Альваро проводил в Мадриде?

— Он ездил в летние лагеря, участвовал в каких-то программах, но сюда не наведывался. А когда стал совершеннолетним, не появлялся ни разу вплоть до смерти отца… По крайней мере, официальная версия звучит именно так.

Мануэль поставил бокал на маленький столик, стоящий между шезлонгами, и наклонился поближе к священнику в ожидании пояснений. Тот продолжал:

— Тебе наверняка говорили, что родные ничего не знали ни о сексуальной ориентации Альваро, ни о вашем браке.

— Верно.

— На самом деле никакой это не секрет. Хотя твой муж и перестал приезжать сюда, отец продолжал оплачивать все его расходы, в том числе и связанные с обучением, до тех пор пока Альваро не встал на ноги. И я полагаю, что дело тут не в отеческой заботе. Старый маркиз считал, что если потомок испанских аристократов пойдет работать кассиром в супермаркете, то запятнает фамильную честь. И еще хуже, если об этом станет известно всем. Уверен, отец Альваро предпочитал финансировать тот стиль жизни, который вел его ставший белой вороной сын, лишь бы отпрыск общался с равными себе, а не с простолюдинами. Пока твой муж наведывался в поместье, они со стариком почти не разговаривали, а потом и вовсе перестали поддерживать связь. Но маркиз был прекрасно осведомлен о том, чем занимается Альваро в Мадриде. Он был из тех, кто держит друзей близко, а врагов — еще ближе, и пристально наблюдал за всеми — и теми, кто ему симпатичен, и теми, от кого можно ждать беды. И его старший сын принадлежал ко второй категории. — Лукас повертел в руках бокал и продолжал: — Я говорил тебе, что Альваро не общался с родными до смерти отца, но это не совсем так. Один раз он приезжал — старый маркиз специально вызвал его, чтобы поговорить. Это было десять лет назад.

Ортигоса выпрямился в шезлонге, сделал глубокий вдох и огляделся. Вокруг уже стояла полная темнота, а на сентябрьском небе мерцали звезды, обещая, что новый день будет ясным. Десять лет назад… Он никогда не забудет то время. Мануэль и Альваро жили вместе уже несколько лет, но когда в 2005 году вышел закон, разрешающий однополые браки, они выбрали дату и поженились на ближайшее Рождество. В декабре праздновали бы десятую годовщину.

— Рассказывай, — умоляющим тоном попросил писатель.

Лукас удрученно кивнул. Еще не произнесенные слова лежали на душе тяжким грузом, но пути назад не было: он ведь обещал больше не лгать.

— Старый маркиз предложил Альваро сделку. Не называя сына по имени, он сказал ему, что все эти годы следил за ним с помощью сотрудников детективного агентства и в курсе, какой образ жизни ведет его отпрыск, осведомлен о каждом его шаге и до сих пор позволял ему делать то, что душе угодно. Старший де Давила даже намекнул, что знает о твоем существовании, но все это не имеет никакого значения. Он заявил: «Никто не безгрешен, в том числе и я: увлекаюсь азартными играми, провожу время с женщинами… Мужчина должен выпускать пар». Альваро не мог поверить своим ушам. Маркиз продолжал: «Я болен. Рак погубит меня небыстро, но рано или поздно я умру. И когда это случится, кто-то должен будет заниматься семейными делами и бизнесом вместо меня. Твои братья — недотепы, а если я сделаю наследницей супругу, все кончится тем, что она завещает наше состояние церкви». Старик отметил, что всегда восхищался смелостью Альваро, хотя отношения у них не складывались еще с тех пор, когда сын был маленьким, слишком уж они разные. А также добавил, что мать никогда не простит своему отпрыску его «порок», да и самому маркизу было сложно принять его, но он понимает, что у всех свои слабости. В тот момент твой муж решил, что его отец, человек другого поколения, воспитанный иначе, готов признать — насколько он вообще на это способен, — что ошибался. Между тем старик продолжал: «Альваро, ты должен вернуться домой. Я немедленно введу тебя в курс дел и составлю завещание, сделав тебя наследником, вот только титул ты получишь после моей смерти. Скоро я уже буду не в силах всем заправлять и хотел бы умереть, зная, что состояние в надежных руках и ты будешь отстаивать интересы нашей семьи. Ты — единственный подходящий кандидат и защитишь фамильную честь любой ценой. Возвращайся домой, женись на девушке достойного происхождения и соблюдай приличия. В нашей среде браки по расчету — дело обычное. Я обручился с твоей матерью, потому что так решили наши родители. И это лучший пример того, что подобная сделка может стать выгодной для обеих сторон. А чтобы выпускать пар, будешь сбегать в Мадрид. — Лукас замолчал, не отрывая взгляда от писателя, сознавая, что сказанное непросто принять, ища в его глазах признаки понимания. — Мануэль, я уже говорил, что ты ошибаешься: Альваро стыдился не тебя, а своих родных. Поначалу он решил, что произошло чудо и его примут таким, какой он есть, но в итоге ощутил всю глубину ненависти своего отца, почувствовал себя лишним. Альваро поднялся со стула, посмотрел прямо в глаза старому маркизу и сказал: «Итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое»[27].

— Эту фразу сказал дьявол Иисусу, когда искушал его всеми сокровищами мира, — прошептал Ортигоса.

Лукас энергично закивал. Он явно гордился Альваро и повторял его слова дерзко и непокорно, подражая своему другу.

— Старший де Давила ничего не ответил и отвел глаза, покачивая головой и выражая крайнее презрение. Что было дальше — ты знаешь.