Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

как один, обернулись к Мэдисону Гранту. Он застыл на месте, держа в руках мяч для боулинга. Его лицо быстро теряло цвет, казалось, он вот-вот выронит мяч.

Он медленно опустил его. Керри видела, как в его прищуренных глазах мелькают быстрые вычисления. Все продолжали смотреть на его левый карман.

Наконец по его лицу скользнула легкая улыбка.

— Смотрите-ка, Лебланк, какая помощь всем силам Пинкертона есть у нас тут, среди кухонной обслуги в Билтморе. Она совершенно права в том, что я сегодня принес это сюда, чтобы показать Вандербильту. Хотя, признаться, я совершенно позабыл об этом — до сего момента. — Он обернулся к Керри, и сияющая улыбка на губах полностью противоречила сдерживаемой ярости во взгляде. — Позвольте мне поблагодарить вас за это напоминание.

И он вытащил из своего кармана два филактерия.

Разбитых, заметила Керри. Как будто кто-то лупил по ним кувалдой. Как будто Грант вымещал на них свою ярость.

Так же, как кто-то бил железнодорожным костылем по голове репортера.

Грант протянул их Вандербильту, который повертел коробочки в руках.

— Господи, Грант. Похоже, вы нарочно их разбили.

Лебланк протолкнулся поближе.

— Да уж им досталось, как я погляжу. А девица-то права — кое-где в мире, скажем, вот в Аргентине — эти отпечатки помогли раскрыть преступление. Если их найти, так они могут изменить всю игру. Сличить отпечатки с костыля, например — и presto, убийство и раскрыто.

— Интересно, — заметил Мэдисон Грант, — что вы ассоциативно связали с убийством итальянское слово presto. Очень уместно.

Лебланк обернулся к Гранту:

— Вот и я так думаю. Хотя должен сказать: чертовски странно, что эти штуки оказались у вас. Вам кто-нибудь говорил, что нельзя брать вещи с места преступления?

Джон Кэбот бросил в сторону Кэрри вопросительный взгляд — словно пытаясь понять, откуда она узнала. Лебланк повернулся к нему.

— А вы, мистер Джон Куинси Кэбот? Я тут кое-что немного про вас проверил. Вы с этим Берковичем учились в Гарварде в одно и то же чертово время.

Зал боулинга снова замер.

— Да, — тихо произнес Кэбот.

— Но, — заявил Лебланк, — вы почему-то не сказали об этом, когда этот идиот-шериф спрашивал, знает ли кто-то покойного или обладает какой-нибудь информацией — любой? — Он громко выдохнул. — Это даже вообще не мое дело, это ваше убийство на станции, но я и то могу сказать вам, что там вокруг нагромоздили кучу вранья. Куча людей не сообщила то, что знала.

Керри заметила, что глаза Джона Кэбота снова стали жесткими, и отвернулась.

Лебланк, засунув руки в карманы, оглядел комнату, останавливаясь взглядом на каждом из присутствующих.

— В нашей детективной работе бывает… — Никто не шевелился. — Все думаешь, что ничего не выходит, и вдруг… presto. — Он поглядел на Гранта. — Внезапно кое-что встает прямо на место.

Грант, казалось, весь сжался и прищурил глаза. Как гремучая змея, подумала Керри, перед броском.

Взгляд Лебланка скользил уже по остальным гостям.

Кроме, как заметила Керри, Лилли Бартелеми, которая стояла в отдалении.

Она подняла подбородок.

— Пока достаточно, Лебланк, — сказала она ледяным тоном, но так, как будто была как-то связана с этим человеком или имела над ним власть.

Сделав выдох, словно для того чтобы удержать равновесие, она взглянула в сторону Вандербильта — как будто только сейчас поняла, что из-за раздражения на Лебланка утратила осторожность и выдала свою связь с ним.

Джордж Вандербильт в самом деле обернулся и с удивлением посмотрел на нее. Но ничего не сказал.

Лебланк, проведя рукой по черному треугольнику бороды, раскрыл рот, словно собираясь возразить. Но, тут же закрыв его, повернулся на каблуках и вышел прочь.

Глава 43

— Лилс? — изумленно спросила Эмили. — Но ты же не можешь быть знакома с этим Лебланком?

Лилли ощущала на себе их взгляды, как пудовые грузы. Она слишком сильно раскрылась.

— Простите, — сказала она. — У меня, кажется, разболелась голова.

Они решили, что она уйдет в свою комнату, обставленную мебелью Чиппендейл, с двумя картинами Ренуара. Только сегодня утром она выражала Джорджу свое восхищение ими. Но если честно, все, что она там видела, так это унылую девицу с апельсином.

Словно морское создание, стремящееся к воде, она шмыгнула в закрытое помещение бассейна дальше по коридору и разорвала шелковые чулки, стаскивая их с ног. Задрав юбки, она опустилась на край бассейна, болтая босыми ногами в воде. Которая, господи боже, и правда была теплой. Это было до удивления чувственно.

Что заставило ее вспомнить об итальянце. О силе его рук, когда он носил седла из седельной. О том, что когда он находился рядом с ней, то старался чем-нибудь занять руки — чистил, натирал маслом, растягивал, застегивал, часто повторяя только что сделанную работу. Огонь, тлеющий в его глазах. То, как напрягались мускулы его рук, когда он подходил к ней.

Она выгнула ступни в воде.

Просто потрясающе, как в Билтморе заботятся о каждом желании и капризе гостей. Кроме спокойствия души.

Лилли вздохнула. Если она и выглядит неприлично со своей задранной юбкой и голыми до лодыжек ногами, то… пусть так и будет. У нее красивые лодыжки. А если еще удастся распустить завязки корсета, это вообще будет прогресс.

Посидев какое-то время в одиночестве, она почувствовала, что ее спина расслабляется. И в это время от дальнего конца бассейна, через коридор, до нее донеслись звуки, отражающиеся от каменных стен. Из гимнастического зала.

Поднявшись, Лилли прошлепала к двери и заглянула туда: висящие канаты, аккуратно выложенные вдоль стены гири, брусья. Но пользоваться всем этим могли только гости-мужчины.

Мэдисон Грант, в рубашке без рукавов, обернулся, не замечая ее. Его руки были бледны и бесформенны, круглый живот свисал, как непропеченное тесто. Он поднимал с пола штангу с утяжеляющими дисками.

— Просто физика, — бормотал он себе под нос, стараясь поднять ее над головой. — Правильный угол важнее простой мышечной силы.

Мимо широко раскрытых дверей основного входа в зал мелькнула служанка, Керри.

— А! — закричал Грант. — Керри!

Шмыгнув в зал бассейна, Керри прижалась спиной к стене.

Горничная и Лилли долго в молчании смотрели друг на друга. Лилли изучала ее: рыжие волосы, убранные под форменный чепец, круто вьющиеся локоны вокруг лица. Загорелые щеки, даже сейчас, зимой. Грубые руки — потрескавшаяся на косточках, почти кровоточащая кожа — крепко сжимают бутылку портвейна и стакан.

Не сказав ни слова, служанка шагнула вперед, наполнила стакан и протянула его Лилли.

— Хм. Как вовремя вы появились, чтобы наполнить мой стакан. — Они продолжали смотреть друг на друга. — Надо сказать, заварили вы кашу. Персонал принимает участие в общем разговоре. Это что, у вас тут, в Аппалачах, так