В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

все пропорции. — Я был приглашён в первый Округ председателем Моисом. Как вы можете знать, за мой долгий век из всех председателей Вайнкулы именно Моис пригласил меня в этот дом. И приход мой вышел таким сумбурным именно потому, что я без лишних промедлений принял это приглашение.

Народ внимал каждому его слову. Одни из простого интереса, другие из страха пропустить объявление войны, третьи с раболепным обожанием в глазах. И не все из них в этот день были жёлтыми.

— К сожалению, председатель Моис не смог присутствовать сегодня, но эту вольность я с лёгкостью ему прощаю. Всё-таки, так мне достанется больше времени на беседу с вами, и, не стану скрывать, этому я несказанно рад. — Дато заулыбался, и толпа с лёгкостью повторила его смех. — А дело в том, дорогие мои люди и фолки, что последнее время выдалось для нас всех чрезмерно тяжёлым, и этот день, что мы с моим добрым другом Моисом единодушно решили объявить Днём единения, я хотел бы провести с вами. На сегодня в каждом из Округов были заготовлены увеселительные мероприятия, а потому не волнуйтесь за тех, кто не подоспел к нам к этому моменту. Понимаю, что сообщили вам обо всём лишь поутру, а потому собраться нам всем было не так просто. Уважаемые люди и фолки по ту сторону телеэкранов, я от всего сердца желаю вам провести День единения наилучшим образом независимо от того, работаете ли вы сегодня или предаётесь досугу с семьёй.

Дато говорил много всего, что могло бы зацепить слушателя, но не слишком подробно, дабы своей прямой агитацией к примирению никого не отпугнуть. Он рассказывал о деятельности фолков по поддержанию мира и том, что его добрая душа не держит на бывшего подполковника ПОПДМК зла. Для Хён Сока от его слов совершенно ничего не изменилось. Дато лишь в очередной раз показал то, как способен ловко управляться с человеческим языком.

В один момент Хён Соку стало просто невозможно слушать его лесть и бахвальство. Он не мог перестать думать о том, что где-то здесь сейчас стоит Лин. Хоть подполковник Арно и был способен умело распоряжаться толпой, этот никак не помогало Хён Соку избавиться от страхов. Благо сегодня Кэсси, как и всегда, решила остаться вдалеке от политики. Вчерашним вечером Хён Сок подарил ей чрезмерно много вдохновения, и его оказалось достаточно для того, чтобы она выслала отказ на предложение председателя Моиса посетить День единения. Присутствие любимого большинством фолков и людей современного автора как нельзя лучше сняло бы с народа чрезмерное напряжение, но Кассандра давно поняла, что это не сыграет на руку плану министра, которому был вынужден следовать и Эндрю. Министр лишь накалял обстановку, и одному только Богу известно, по своей ли инициативе или по чужой указке.

Ещё с несколько месяцев назад Хён Сок отчётливо осознал, что не просто так указы председателя и министра в один момент стали расходиться. Кто-то из них вёл двойную игру, и пока отлучённый от дел Квон Хён Сок не мог понять, кто именно. Одно он знал точно — у Моиса всегда было достаточно власти, чтобы провести всё куда аккуратнее. Если бы власть имущие не хотели, чтобы кто-то заметил их грязные помыслы, они бы этого не допустили. Хён Сок никогда не отличался проницательностью, достаточной для того, чтобы разгадать тайну планетарного масштаба, но и ему было очевидно, что среди людей бродят грязные планы.

— Меня попросили процитировать всем нам известного Луиса Кортеса. И так, — после продолжительной паузы дато Конон прочистил горло, готовясь к кульминации своей речи. Даже молчанием своим он управлял так, будто точно знал, как это принято у людей. — Пойти против фолков — то же, что пойти против Родины. Мы вошли в их дом, а потому обязуемся хранить и чтить его, как благодарные гости. Убить фолка — то же, что кусать руку, которая тебя кормит.

Пытаясь вслушиваться в откровения давно ушедшего человека, Хён Сок вдруг почувствовал, как по его торсу ударило что-то твёрдое. Он быстро разобрался, в чём было дело. Кто-то просачивался через толпу с перочинным ножом у самой груди, позаботившись лишь о том, чтобы спрятать остриё, но никак не рукоять. Чёрные волосы незнакомца прикрывали его лицо так, что невозможно было разглядеть направления взгляда. Он шёл туда, где несколько девственно белых макушек выглядывало из скопища тёмных.

— Мы не смеем перечить воле судьбы, что оказалась к нам милостива. — Продолжал пророчествовать дато. — Вселенная подарила нам сводных братьев и сестёр, а потому долг каждого из нас ставить их наравне с кровными родственниками.

Опустив козырёк кепки, Хён Сок последовал за неизвестным. И при должном желании никто не мог распознать в нём подполковника Квона, ведь без пиджака и выглаженных по стрелкам брюк он был сам не свой. Так и тело его не могло свыкнуться с тем, что даже в такой момент его заставляют молчать. Если о новом убийстве фолка человеком узнают, последствий будет не избежать. Хён Сок был уверен, что справится со всем тихо.

— Имя Великой Матери нашей общей — природа, да только отец Создатель различен. Но как отличаемся телом, так душами сходны. Не амфи друг человека, а человек друг фолка. И не забудем же мы, детины рослые, кто есть отцы и матерь наши.

Когда дато замолчал, Хён Сок уже держал нужного ему мужчину за шею. Нож тут же впился поймавшую его ладонь, но для Хён Сока это лишь всё упростило. Сжав пальцы, он схватил ими лезвие, насквозь проткнувшее руку. Раздались овации сотни восторженных ртов. В возрастающем гомоне Хён Сок в момент напряг мышцы плеча, стиснувшего горло незнакомца, и тот не успел издать ни единого звука. Туловище обмякло, и он вмиг перекинул обессиленную руку неизвестного через свою голову. Спрятав ладонь с перочинным ножом в кармане, Хён Сок пошёл вон от сцены. Всё выглядело так, словно бы его старый друг от волнения лишился сознания. Быстро и просто. Нужно было лишь удержать его до тех пор, пока не найдётся полиция.

Аплодисменты начали угасать к тому моменту, как Хён Сок покинул публику. На смену ликования пришли страх и отчаяние. Визг, предсмертный вопль, плачь. Массы пережили очередной удар. Никто не стрелял, только заранее заготовленные лезвия коснулись нескольких невинных сердец. Точечная и чистая работа, ни одной лишней жертвы. Лишь асфальт красными волнами покрыла чья-то кровь.

Поднялись крики. Подполковник Арно взбежал на сцену и увёл с неё дато Конона. Бедный полуслепой старик до того взволновался,