В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

оттягивать. Я объявил фолкам войну, потому что это лишь ускорит процесс. Так мне сказал министр. Я верю ему только потому, что боюсь своих собственных решений больше, чем его. Если бы все зависело от меня, я бы просто пристрелил дато. Всё. На этом было бы всё. И никаких больше проблем.

— С его смертью ничего не решится, ты и сам это понимаешь. Нам нужны его слова и действия. — Положив руку на плечо Хён Сока, Кэсси принялась водить по нему большим пальцем. Этот жест всегда успокаивал его, но лишь потому, что от него становилось лучше ей самой. — Когда столкновение двух кораблей неизбежно, убийство стороннего капитана вод не раздвинет.

— Уж лучше мы разобьёмся сейчас, чем тогда, когда от меня успеют избавиться, и Моис найдёт другого несчастного.

— Они уже нашли. — С тяжёлым сердцем произнесла Кэсси. Речь её звучала словно запретное откровение. Хён Сок не понимал, потому она была вынуждена уточнить. — Эндрю. Сначала они забрали Ики. — Кэсси, конечно же, знала о ней. Любые тайны Вайнкулы должны были оставаться сохранными ото всех, кроме неё. Потому что она точно знала, как воспользоваться ими миру во благо — оставить в строжайшей тайне и похоронить под слоем метафор в новом рассказе с безликим Героем, меж зубов держащим сигарету. — Дальше будет только хуже. Они способны добраться до кого угодно.

— Министр бы не стал.

— Неужели ты думаешь, что всё это решает он сам? — задержавшись, Кэсси поняла, что он и правда так считает. Хён Сок измерял всех по своей собственной шкале. — В мире есть люди куда более могущественные, чем министр органов внутренних дел или председатель Моис. И уже завтра ты это увидишь.

— Что? С чего бы?

— Наш старый знакомый Конон приедет в первый Округ вместе со своей свитой. Они прозвали это налаживанием отношений. Можно подумать, что ситуация способна стать ещё хуже. Лишь очередное пятно на календаре с новым именованием праздника. — Она тяжело выдохнула. Ей самой всё это ни капли не нравилось. — И всё то, что должно случиться, хотят прозвать Днём единения.

— Если мы в чём и убедимся, то лишь в провальности этой затеи.

— Почему ты так думаешь? — спросила Кэсси с той лишь надеждой, что у него есть что-то, в чём она ещё не успела разобраться.

Если бы всё осталось так, как есть сейчас, выход бы точно нашёлся, и он отчётливо виднелся ей в непроглядной для других тьме. Вскрыть карты, снять маски, вернуть народу истину. Вот только мысли тонко чувствующих натур обществом никогда не учитывались. И снова всё сводилось к большинству. К той его части, что всем управляла.

— Я это знаю. Мне доводилось видеть подобные попытки, причём от себя же. Ни одного фолка не уберегла моя инициатива с законом. Все только и хотят изменений мгновенных, но для них нужны годы. Каждый, кому выпало жить в это время, так и останется несчастным. Фолкам не добиться перемен старыми методами. Им нужно что-то новое. И я уверен, что самое пугающее здесь то, что люди знакомы нам куда лучше, чем фолки. Мы и не представляем всех их средств. Совсем скоро они удивят нас.

Хён Сок, сам того не осознавая, в каждой беде винил фолков, но все речи его были и не о них вовсе. Здесь было всё о Хён Соке, а каждый в этом мире был лишь его кривым отражением. Квон Хён Сок не мнил себя главным героем, он был им, и оставался таковым, пока за его спиной рука об руку шли старые призраки с напоминанием об исполнении долга. И завтра ему придётся принять свою участь наспех состроенного моста. Хён Сок больше не служил министерству. Вдруг он стал сам себе хозяином, и первая его задача уже маячила у горизонта. Он должен был справиться, ведь был Квон Хён Соком.

Глава 15

Деревья шумели, дороги стаптывались под напором сотен новых ботинок, а вьюга одной лишь украдкой заглядывала в пространство под куполом. Белые головы мешались с цветными и чёрными, платья и юбки сменяли массивные плащи и невесомые рубашки. В этот день людей и фолков на улицах первого Округа было куда больше, чем в обычные будни, и Хён Сок по бывшему статусу должен был бы знать об этой перемене, но не смог углядеть ничего примечательного. Всё казалось ему обыденным, да лишь потому, что он не знал, каким всё было раньше. Теперь же Вайнкула терпела скандал на скандале. Десятое января должно было стать для неё Днём единения.

Всё произошло стремительно быстро. С собой в Сварог подполковник Квон привлёк необратимые изменения. Председателю Моису срочно потребовалось умерить возникший пыл возмущений и предотвратить ещё большие потери. Конечно, он знал и об Ики, и об Алеке, и уж тем более о своей правой руке Эмили Брамс, а это было уже слишком. Моис посчитал, что мир достаточно натерпелся, но кое-кому другому этих единичных мятежей оказалось мало. Дато Конон с большой для себя радостью принял его приглашение благословить первый Округ своим визитом. Согласие возникло до того неожиданно, что даже интернет-пространство не успело подхватить его. Ни один рекламный баннер не стал оповещать мир о прибытии дато, и только в сам День единения люди и фолки узнали о его новом имени.

Хён Сок всеми силами пытался отговорить Лин выходить к памятнику Луиса Кортеса, но та в своей обычной манере не прислушивалась к его мнению, все опасения за себя приписывая его всё не проходящей с детства глупости. Потому что ещё в то время Хён Сок её оберегал.

— Да ты ни разу в жизни к моему мнению не прислушивался, с чего бы я должна придавать значение всей этой твоей ерунде?

— Даже я не знаю всех условий, но посмотри на обстоятельства. Эмили Брамс и Алек пропали, обстановка накалена до предела. Сколько ещё людей должно исчезнуть, чтобы ты наконец поняла всю опасность? — Хён Сок пытался стоять на своём до последнего, но перед сестрой ему всегда хотелось уступать. Однако в этот раз вопрос стоял куда более весомый, чем даже тот, что был шесть лет назад, когда в один момент не стало ни мамы Бао, ни их семьи. Теперь под угрозой была жизнь Лин.

— Примерно столько же, сколько понадобится для составления статистики.

Она и хотела бы придумать ответ остроумней, но в голове не было ничего, кроме учёбы. Лин вдруг поняла то, как естественные науки измотали её. Уголки губ растянулись в притворной