Невеста по фотографии - Ли Кым-и

она была моей мамой.

– Как знать, что у человека внутри? В ней было что-то сверхъестественное, потому ты, поди, чувствуешь связь со своей мамой. Как ни крути, потеряв ребенка, Подыль пала духом, но, воспитывая тебя, она снова почувствовала вкус к жизни. Ты спасла свою маму, а она спасла тебя. Надо же, я рассказала все как на духу во сне, а будто десятилетний камень с плеч!

Тетя Роуз перевернулась на другой бок и захрапела, словно бы до этого разговаривала во сне. Я не знала, о ком она говорила, когда сказала, что я спасла свою мать: о Сонхве или о маме.

Постояв без дела, я вернулась в свою комнату. Чувствуя, что пол уходит из-под ног и я проваливаюсь в пустоту, я опустилась на кровать.

И как же я не догадалась? Мне никогда и не приходила в голову мысль, которая по мере взросления посещает хотя бы раз всех детей на свете, – а вдруг моя мама мне неродная? Я не могла этого знать, но, может быть, инстинктивно догадываясь, что я не ее ребенок, отгораживалась от нее? Только на рассвете я отнесла ящичек в тетину комнату, туда, где он стоял всегда. В отличие от мифического ящика Пандоры, в открытом мной ящичке не было надежды.

Тетя резко затормозила, и я чуть не ударилась лбом о стекло, едва успев поймать равновесие.

– Ой, ты в порядке? Я вчера перебрала с алкоголем, и мне много чего приснилось. Я много бредила, да? – спросила тетя Роуз, взглянув на меня.

Сердце в груди бешено заколотилось. Вчера, даже если бы в тот момент земля разверзлась подо мной, я не потеряла бы решимости узнать правду, но сейчас мне не хотелось никому раскрывать то, что я узнала. Я не желала доставлять маме и отцу еще большие треволнения, они и так переживали за брата. Точнее, я сама еще была не готова принять ситуацию. Я мучилась до рассвета, но не смогла решить, как поступить. Я молчала, и тетя пробормотала:

– Я услышала, что Чонхо отправился в армию, потому так беспокойно спала.

– Я положила тебя в комнату, а сама тут же отправилась в свою, поэтому не знаю, – помедлив с ответом, сказала я.

Как бы я ни решила поступить, я не стану ничего делать сейчас, когда брат собрался в армию. Будто ребенок, откладывающий ненавистное домашнее задание, я решила не думать пока о своей проблеме. И пусть, пока я не завершу домашнее задание, на душе будет неспокойно, я этим выиграю немного времени.

– Тетя, а почему ты так печешься о делах нашей семьи? У тебя есть на то причины?

Раскрыв огромную тайну, я теперь во всем сомневалась. Что бы ни случилось у нас дома, тетя Роуз всегда была с нами. В отсутствие отца она растила детей вместе с мамой и даже после переезда пустила меня и брата к себе жить. Майкл тоже со следующего года пойдет в школу и с осеннего семестра станет гостить у нее. И сейчас, когда мама впала в отчаяние, тетя первой бежит ей на помощь. Отчего же?

– Мы с твоей мамой хоть и не родились из утробы одной мамы, но выросли сестрами в одной деревне, Очжинмаль. Коли не твоя мама, то как бы я выдержала такую тяжелую долю, целых три брака? К тому же я это делаю не ради твоей мамы и вашей семьи, а из-за собственной корысти. В тебе и Дэвиде я вижу своего ребенка. Я думаю, что он взрослеет, как вы, и что сейчас его терзают такие же мысли, что и вас.

Я вспомнила письмо тетиного сына, которое видела вчера. Я отложила его, увидев лишь первую строчку – «Дорогой маме», – поэтому не знала, о чем оно было. Тетя немного поколебалась, а затем продолжила:

– Нам с твоей мамой Сонхва тоже как сестра. Когда она сказала нам, что поедет в Чосон, мы не стали ее удерживать. До этого она жила так, как ей указывали. Ей говорили приезжать, она приезжала, говорили ехать, она ехала. Велели жить со старым мужем, жила. Так что, возвращаясь в Чосон, она впервые поступила так, как сама хотела.

О ребенке тетя не сказала ни слова.

Показалась гора Коко Хед. Машина выехала на дорогу рядом с цветочным полем, похожим на ковер. Никогда у меня не было так тяжело на сердце по пути домой, ведь я решила пока не заниматься тем, что меня мучило. Я не представляла дома без брата. В Пёрл-Харборе всего лишь за несколько часов атаки погибло огромное количество людей. Эти люди тоже были чьими-то детьми, родителями, братьями, возлюбленными. Теперь я не была уверена, что эта беда обойдет меня стороной.

Стоило тетиной машине остановиться у нас во дворе, как из дома тут же выбежали Пол и Гарри. Этих двух мальчишек, девяти и семи лет, я кормила молоком, меняла пеленки, практически вырастила сама. У меня болела душа за этих невинных ребят, когда я их обнимала. Они сказали, что играли с Майклом в «Монополию», и пригласили меня к ним присоединиться. В моих отношениях с семьей ничего не изменилось. И я хотела, чтобы так было всегда. Мальчики обступили меня с двух сторон, и мы зашли в дом.

В гостиной меня встретили сидящие на диване отец и мама, у них были такие лица, словно они блуждали по лабиринтам ада. При виде маминых впалых глаз и остро выступающих скул у меня защипало в глазах, и я отвернулась. Сидевший на полу перед разложенной «Монополией» Майкл поздоровался со мной взглядом. У него на затылке должен быть шрам, который он получил, когда я однажды уронила его, пока несла на спине. С трудом сдерживая слезы, я бросила в пустоту:

– А Дэвид?

В другое время мама бы отругала меня, велев называть его «старший брат», но сейчас она лишь вздохнула, а отец сказал, что он в своей комнате.

– Ох, и что энто здесь происходит?!

Следовавшая за мной тетя, оттолкнув меня, подбежала к маме и заключила ее в объятия.

– Хончжу, как мне теперича? – увидев тетю, мама заплакала.

Отец сказал Майклу:

– Чонгю, возьми братишек, и пойдите играть в спальню. А по дороге попроси брата спуститься вниз.

Майкл был разочарован, что его не посвящают в важные семейные дела, но послушно взял Пола и Гарри и поднялся на второй этаж. Я подумала, что если меня отправят в свою комнату, то я не послушаюсь, но, вытерев слезы, мама попросила меня принести чай, что означало, что я могу быть в комнате, где будет проходить разговор с братом. Для себя тетя Роуз попросила черный кофе. Я пошла на кухню и приготовила чай с молоком для мамы и брата, черный – для отца и