Невеста по фотографии - Ли Кым-и

пейзаж. С того момента, как я увидела море, мой плач начал утихать, и, когда мы подъехали мимо широкого поля к нашему дому, слезы испарились без следа.

В двухэтажном доме, что стоял посередине широкого участка земли, на нижнем этаже были просторный зал, кухня и гостиная, а наверху располагались четыре спальни и две ванные комнаты. А еще из зала было видно море. Увидев сквозь огромные окна бурлящее белыми волнами море, я не смогла отвести взгляд. Одно это казалось чем-то невообразимым, а тут мама сообщила мне, что у меня будет отдельная комната. Я была настолько рада тому, что у меня впервые будет свой уголок, что чуть не упала в обморок. Из моей комнаты на втором этаже видно было поле и гору Коко Хед. Я была рада настолько, что смутилась оттого, что всю дорогу плакала, а теперь подпрыгиваю от счастья. Но еще более удивительным открытием для меня стало то, что этот дом и вся эта земля были нашей собственностью. С поручительством Чарли мама взяла в банке ссуду и купила два акра земли и дом. Сейчас я живу в центре Гонолулу и знаю, что тот дом не был чем-то невероятным, но тогда, в детских глазах той меня, что до этого ютилась в двух крохотных комнатках, присоединенных к прачечной в Вахиаве, он выглядел огромным и роскошным, словно настоящий дворец.

В ящичке лежали также снимки с вечеринки по случаю новоселья. У нас дома тоже висела фотография всей семьи, которую сделал в тот день Чарли. На праздник собрались все мои тети, состоявшие в Обществе радуги, со своими семьями. Мужья, которые были значительно старше них, казались совсем дедушками. Я слышала, что, будучи на девять лет старше мамы, отец на их фоне выглядел очень молодо, но, к сожалению, теперь он не казался уж настолько моложе этих дядечек.

Взрослые веселились со взрослыми, дети – с детьми. Брат-подросток со старшими девочками, его ровесницами, были скромны и вели себя нарочито прилично, зато младшеклассница я и другие ребятишки резвились и весело носились по дому и на улице. Но никто на нас за это не ругался, ведь опасности пораниться во время игр не было. Мне нравилось, что, в отличие от обычных дней, можно было не говорить по-чосонски. Одним из занятий отца стало обучение нас языку и письменности Чосона. Говорить и так было нелегко, а чтение и письмо казались по-настоящему сложным и скучным занятием. Отец заставлял нас дома непременно общаться по-чосонски и не слушал наших требований и просьб, высказанных по-английски. Однако такие дни, как тот, были исключением, потому что в нашей компании были дети, которые совершенно не говорили по-чосонски.

Увидев фотографию теть, усевшихся в круг за столом, я вдруг кое-что вспомнила. В тот день мы играли в прятки. Я спряталась в кладовой рядом с кухней, о которой не знали другие ребята. И пока я тихонько там сидела, услышала разговор тетушек в гостиной.

– Ну вот теперича мама Чонхо стала и взаправду землевладелицей!

– И не говори! Поначалу-то ее так прельстили слова, что Тхэван землевладелец!

Сначала я не знала, что значит «землевладелец». Но сложно было не только разобрать слово, но и услышать, что говорят тетушки, громко болтавшие друг с другом.

– Самое замечательное то, что она добилась владения землей не благодаря мужу, а собственными силами!

Поняв, что землевладелец – это тот, кто «владеет землей», я немного расстроилась, что мама, которая все время учила меня, что есть вещи дороже денег, полюбила отца за то, что он землевладелец.

– Если бы она, как Хончжу, открыла арендный бизнес, ей было бы легче, не понимаю, чего она снова взваливает на себя трудности.

– Пущай папа Чонхо и работал на сахарных плантациях, гвоздичная ферма для него в новинку. Думаете, справится?

В конце тетушкиных реплик послышался голос мамы:

– Нужно обучиться! Мы сюды приехали не только ради папы Чонхо, но и ради меня тоже. Когды я впервые приехала в Пхова, мне так понравилось, как люди носили лей в порту, что стало завидно. Мне захотелось, чтоб и на меня кто-нибудь надел прелестные и вкусно пахнущие цветочные бусы. Позже, когды мы приехали в Кахуку, дети надели мне на шею лей, и мне показалось, что они сказали, что я молодец, что приехала. И мне уже радостно от одной мысли, что кто-то использует выращенные мной цветы для приветствия, поздравления или утешения.

Мама говорила очень воспитанно, так, как я не слышала, чтобы она общалась обычно. Казалось, что, став землевладелицей, она решила разговаривать как знатная дама. В этот момент дверь кладовой открылась, и меня нашли. Зайдя в гостиную, я заметила, что мамино лицо все еще сияет. По ее яркой улыбке можно было подумать, что сбылись все ее мечты.

Однако гвоздичная ферма оказалась совсем не простым делом. В Коко Хед были виллы богачей, но также жило много корейцев и японцев, которые выращивали цветы. Японцы в основном культивировали розы, хризантемы и другие букетные цветы, корейцы же в большинстве своем, как наша семья, разбивали сады гвоздик, из которых плели лей. У родителей не было опыта в таком деле, поэтому они поехали на соседнюю гвоздичную ферму и обучились культивации. Нужно было купить стебли прошлогодних гвоздик, дать им укорениться и отцвести и только потом полученные от этого семена посадить и выращивать цветы.

Несмотря на возвращение отца, мамины страдания не уменьшились. Из-за кашля, который все никак не проходил, и больной ноги он не мог выполнять физически трудные дела, простые же не мог делать долго. Мама нанимала рабочих только тогда, когда требовалось много рук, поэтому в основном мы сами всей семьей трудились в полях. Даже утренний и вечерний поливы такой огромной земли были делом не из легких. К тому же после сбора цветов почва должна была в течение нескольких месяцев отдохнуть, поэтому и двух акров земли было недостаточно. Мама арендовала соседнее поле, и работы еще прибавилось. Приезжая на выходные, старший брат тоже помогал на ферме, а в сезон я должна была присматривать за Майклом и даже готовить еду.

Мама трудилась не только над цветами, но и над обустройством хозяйства. Вокруг дома она посадила грейпфруты, личи и другие фруктовые деревья, а еще разные цветы – видимо, гвоздик ей было недостаточно. Также она выращивала кур.

Отношения мамы с отцом казались не очень хорошими. Так что для меня образцом супружества были любящие друг друга тетя Роуз и Чарли. Они постоянно называли друг друга «дарлинг» и «хани»[30], касались друг друга и целовались, и неважно, был ли кто-то рядом или нет. А мама с отцом, даже проводя вместе целый день, могли не сказать друг