Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

прислушаться. – Это безумие! В то время я постоянно молился, чтобы она когда-нибудь приехала в Айову. Но вместо этого она оказалась в «Айскейте». – Он смеётся. – Само собой. При её-то таланте.

Улыбка Оскара выглядит натянутой. Виноградина из девочек вокруг нас никуда не делась. Они смотрят на него сияющими глазами, как будто одного этого достаточно – весь день, целую вечность и ещё после.

– Вы знаете друг друга?

– О, да! – Джимми кивает, и я молюсь: «Пожалуйста, не говори, не говори, не говори». Он сияет. – Это был мой первый поцелуй, и я был поражён. Гвен просто набросилась на меня тогда!

Он это сделал, и теперь мне хочется провалиться сквозь землю. Оскар неспешно изучает каждый сантиметр лица Джимми и, очевидно, его мускулы тоже.

– Набросилась, значит? Это похоже на Гвен.

Моё сердце замирает. Он этого не говорил. Он сказал это не всерьёз. Оскар смотрит на меня и улыбается, словно удачно пошутил. Я отвечаю отсутствующим выражением лица. Оскар не знает, что я на самом деле потерялась на той вечеринке апре-ски, когда «набросилась» на него. Ему неведомо, что я стёрла пальцы в кровь, отчаянно стараясь вырваться из ржавой клетки в своей голове. Он ничего не знает и поэтому думает, что можно над этим посмеяться. Только я знаю всё. Именно по этой причине мой подбородок начинает дрожать. Я испытываю злость и обиду не из-за того, что Оскар не поздоровался со мной и не ответил на сообщение, а из-за своих ожиданий. Ожидания – это зло. Мы провели прекрасный вечер и полную поддразниваний тренировку, и я сразу же решила, что мы – нечто большее.

Это нормально. Как партнёры по фигурному катанию, вы дразните друг друга. Шутите. Прикалываетесь. Чёрт возьми, это в порядке вещей. А мне пора перестать заморачиваться.

Я должна прекратить!

Немедленно.

– Такая красивая песня, – с улыбкой произношу я и, повернувшись к Джимми, беру его за руку. – Идеально подходит для медленных танцев. – Улыбаюсь ему. – Идём?

На мгновение он выглядит застигнутым врасплох, а потом кивает.

– Конечно.

Наши пальцы переплетаются. Глядя на Оскара, я опустошаю вторую чашку глинтвейна, которую держу в свободной руке.

Он смотрит на наши руки, и вдруг у меня возникает дурацкое ощущение, будто я неправильно оценила ситуацию. Как будто что-то сделала не так. Снова поступила чересчур импульсивно.

Впрочем, уже слишком поздно. Мы с Джимми танцуем.

Люби меня жёстче

Оскар

В мужской раздевалке тихо. Здесь ни души. Увидев Гвен в объятиях другого парня, я был взбудоражен.

Теперь вот сижу на дальней банкетке в тени, и вдруг вижу, как Гвен заходит в раздевалку. Что она здесь делает? Она тяжело вздыхает и направляется к туалетам.

Через некоторое время она возвращается. Меня она не видит.

– Выше нос, чизкейк.

Наши взгляды встречаются, и по моему телу пробегает мгновенная дрожь, а сердцебиение учащается.

– Перестань меня так называть.

– Не пойдёт.

– Почему ещё?

Я надуваю губы.

– Потому что ты мой сладкий чизкейк.

Она сводит брови на переносице.

– Ошибаешься. И мне не нравится, что ты меня так называешь.

Скривив губы, я медленно поднимаюсь со скамейки и подхожу к ней.

– Я считаю, тебе это нравится. И сказать, почему я так решил? – Я останавливаюсь перед ней и смотрю на неё с похотливой ухмылкой. – Потому что ты мой чизкейк. Но вместо того, чтобы жадно проглотить тебя, я откусываю крошечные кусочки. Каждый раз по чуть-чуть. – Я наклоняюсь, откидываю назад прядь её волос и шепчу ей на ухо: – Потому что я хочу наслаждаться тобой, Гвен.

Она судорожно сглатывает, а затем делает шаг назад.

– Проблема с этим наслаждением заключается в отсутствии постоянства. Когда-нибудь ты перестанешь, Оскар. А я буду опустошена.

Я долго смотрю на неё.

Через некоторое время она вздыхает.

– Чего ты хочешь?

– Ты серьёзно? – Я со смехом развожу руками. – Это мужская раздевалка или нет?

Она морщится.

– Не переживай, я уже ухожу. Просто хотела в туалет.

– А что с женской?

– Какой женской?

– Раздевалкой женской, я имею в виду.

– Занято.

– Ага.

– Да. – Она делает шаг вперёд, но я преграждаю путь, вызывая недовольное цоканье: – Оскар.

– Значит, ты и Джимми?

– Ну да. – Она поднимает руки и снова опускает их. – Он милый парень.

– Он скучный.

– Ты его не знаешь.

– Но у меня чертовски точное представление о людях, и до сих пор я почти всегда оказывался прав. Мы говорили десять минут, и я узнал всё о его двоюродной бабушке Бернадетт и её пяти кошках, с которыми он возится по выходным. Мне этого достаточно.

– Во всяком случае, он хоть не терьер.

– Чего?

– Неважно. Дай мне пройти, Оскар.

Я отступаю в сторону, но Гвен не двигается с места. Я сдерживаю смех.

– Почему ты сегодня такая странная?

– Ничего подобного. Я просто предоставляю тебе свободу действий, чтобы ты мог достичь своей цели.

– Какой цели?

– Затащить Циркульшу в койку.

– Циркульшу?

– Да.

Нахмурившись, я снимаю с плеч рождественскую гирлянду, которую кто-то на меня накинул, и кладу её на одну из банкеток рядом с нами.

– Я не собираюсь никого затаскивать в койку.

– Прекрасно. – Вот теперь она собирается уйти.

– Подожди. – Я снова встаю перед ней. Гвен пытается проскользнуть мимо, но я делаю лишь крошечный шажок в сторону, отрезая и этот путь. – Секундочку.

Она скрещивает руки на груди.

– Чего?

– Вчера…

– Это был единичный инцидент. Уже поняла, Оскар. Я наконец-то всё поняла после того, как ты не удосужился ответить на мои сообщения. – Она издаёт безрадостный смешок. – О боже, неужели мне действительно потребовалось так много времени, чтобы понять?

– Какие сообщения?

– Сообщения в инстаграме. Ты прочитал их, но не ответил.

– Гвен, – ситуация на самом деле такая глупая, что мне смешно, – это было не из-за тебя.

– Может, из-за Брайони?

– Нет. – Я провожу рукой по волосам. При этом мой бицепс напрягается. Гвен следит за движением и сглатывает. – Я прочитал сообщения, но в тот момент был занят съёмкой, хотел ответить тебе после. А потом телефон сел. И я поехал прямо сюда, не заряжая его, потому что иначе опоздал бы.

Она издаёт непонятный звук, похожий на хрюканье, и уголки моего рта сами по себе приподнимаются.

– Ты что, поросёнок?

– Я больше не хочу, Оскар.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что у нас с тобой. Вот это не-пойми-что. У меня больше нет желания. Это сводит меня с ума. Отныне… – она вздыхает, – давай просто останемся партнёрами, хорошо?

– Но…

– Никаких «но». И не смотри на меня этим своим щенячьим взглядом. Всё это полная фигня,