Талтос - Энн Райс

— Ох, это было бы очень мило с вашей стороны, — сказал Юрий и только теперь впервые почувствовал полное истощение. Он сел на стул возле стола

Его взгляд упал на книгу свода законов, как Стюарт назвал ее — надлежащим ли образом или весьма педантично. Он не был уверен, какое отношение к названию было более подходящим.

Он увидел длинные пальцы рук Эша, сомкнутые на обеих сторонах книги, поднятой им и прижатой к груди.

— Как я смогу связаться с вами? — спросил его Юрий.

— Вы не сможете, — ответил Эш. — Но в один из последующих дней, обещаю, сам свяжусь с вами.

— Пожалуйста, не забудьте своего обещания, — попросил его Юрий утомленным голосом.

— Я должен буду предостеречь вас кое о чем, — мягко, задумчиво сказал Эш, держа книгу, словно это был своего рода священный щит. — В грядущие месяцы и годы, — продолжил он, — вы можете увидеть то здесь, то там нечто похожее на меня в нормальном течении своей жизни, когда вам случится выбрать какую-то газету или журнал. Даже не попытайтесь подойти ко мне. Не старайтесь даже окликнуть меня. Я нахожусь под такой особой охраной, какая вам не может и присниться. Вам не удастся последовать за мной, чтобы меня догнать. Скажите то же самое членам вашего ордена. Я никогда не признаю и никогда не подтвержу ничего из того, что я рассказал вам. И ради Бога, пожалуйста, предупредите их, чтобы они не ходили в долину. Маленький народ вымирает, но до тех пор, пока он существует, маленькие люди могут оказаться в высшей степени опасны. Предостерегите их всех: сторонитесь долины.

— Значит ли это, что я могу рассказать им все, что видел?

— Да, вы должны сделать это, вы должны быть совершенно искренни с ними. Иначе вам не следовало бы возвращаться домой.

Юрий взглянул на Роуан, а затем на Майкла. Они подошли ближе и встали по обе стороны от него. Он почувствовал, как рука Роуан коснулась его лица, когда она поцеловала его. Он почувствовал руку Майкла у себя на плече.

Он не мог сказать ничего. Он просто не мог. У него не осталось слов. Возможно, и слез у него тоже не осталось.

Душевный подъем, охвативший его, был настолько чужд его ожиданиям, его радость была столь удивительна, что он мечтал рассказать им, дать им знать о своих чувствах. Люди из ордена приедут забрать его. С чудовищным предательством было покончено. Они едут сюда, его братья и сестры, и он сможет раскрыть им свою душу, рассказывая об ужасах и чудесах, которые видел

Он даже не взглянул, когда они вышли. Он слышал, как они спускаются по винтовой лестнице, слышал отдаленный стук передней двери. Он также слышал тихие голоса внизу, прямо под ним.

Он медленно встал на ноги и стал спускаться по ступеням на второй этаж.

За станком, в тени, Тесса стояла как громадное молодое деревце; руки ее были сжаты, она кивала головой, когда Роуан говорила на латыни так тихо, что Юрий не мог расслышать. Затем Роуан расцеловала женщину и быстро направилась к ступеням.

— До свидания, Юрий, — мягко сказала она, проходя мимо него, и обернулась, держась рукой за перила. — Юрий, расскажи им все. Убедись, что дело Мэйфейрских ведьм закрыто, так, как это и должно быть.

— Все? — спросил он.

— А почему нет? — спросила она, странно улыбаясь. И тут же исчезла

Он быстро взглянул на Тессу. Он забыл о ней за эти несколько мгновений. Тесса будет чувствовать себя несчастной, когда увидит Стюарта. Боже милостивый, как можно остановить ее, чтобы она не поднялась наверх?

Но Тесса снова сидела за своим станком — или за пяльцами, возможно, это были они — и напевала что-то про себя.

Он подошел поближе, боясь потревожить ее.

— Я знаю, — сказала она тут же, взглянув на него, радостно и просветленно улыбаясь своим круглым сияющим лицом. — Стюарт умер теперь. Он ушел, Возможно, на небеса.

— Она сказала тебе?

— Да. Она сказала.

Юрий выглянул в окно. Он не знал, что сможет разглядеть в полной тьме. Было ли это отражение в воде озера? Он не мог сказать. Но тут же безошибочно различил огни фар отъезжающей машины. Сквозь темные просеки леса промелькнули огни, и машина исчезла

На миг он ощутил себя заброшенным и чудовищно беззащитным. Но они обещали позвонить ему и, разумеется, сдержат свое обещание. Возможно, они звонили уже сейчас. В таком случае не останется записи на аппарате в башне, связующей тех, кто приходил, и тех, с которыми должны уйти он и эта женщина.

Внезапно он ощутил необыкновенную усталость. Где здесь может быть кровать? Он хотел задать этот вопрос, но не стал спрашивать. Он стоял, просто глядя на ее работу, слушал, как она тихо напевает, а когда наконец Тесса взглянула вверх, она все так же улыбалась.

— Ох, я знала, что это наступит, — сказала она. — Я знала это всякий раз, когда глядела на него. Я никогда не знала этого наверняка с существами вашего вида. Раньше или позже вы становитесь все слабее и меньше и умираете. Прошли целые годы, прежде чем я осознала, что ни один из вас не избегнет такой участи. А Стюарт, бедняга, он был настолько слаб, что я знала — смерть может прийти к нему в любое время.

Юрий не сказал ничего. Он почувствовал сильное отвращение к ней, настолько мощное, что должен был напрячь все свои силы, чтобы скрыть его, чтобы она не почувствовала никакого охлаждения, никакой обиды. Словно в тумане он вспоминал Мону, благоухающую, теплую и постоянно удивляющую окружающих своей энергией, пламенной любовью к жизни. Интересно, а какими видит людей Талтос? Грубыми? Дикими? Животными, возможно обладающими непостоянным и опасным очарованием? Такими, как львы и тигры?

Мона. Мысленно он ухватил прядь ее волос. Он увидел, как она повернулась, чтобы посмотреть на него: зеленые глаза, смеющиеся губы, слова, сыплющиеся быстро и совершенно очаровательно с американской простотой и обаянием.

Он никогда не чувствовал с такой уверенностью, что не увидит ее снова

Он знал, что это значит для нее, что семья поглотит ее, что человек с таким же характером, как у нее, внутри ее собственного клана станет ее неизбежной любовью.

— Давайте не будем подниматься наверх, — сказала Тесса доверительным шепотом. — Пусть Стюарт останется мертвым в одиночестве. Это все правильно, вы так не считаете? После того как они умирают, не думаю, что для них имеет значение, что с ними делают.

Юрий медленно кивнул и оглянулся на таинственный свет за стеклом.

20

Она стояла в темной кухне, испытывая восхитительное чувство сытости. Все молоко было выпито до последней капли, съедены и сметана, и творог, и даже масло. Вот что называют «подмела подчистую». О! Забыла еще кое-что: засунуть в рот ложку с тонкими ломтиками желтого плавленого сыра, полного всякой химии и краски. Ух, наконец-то прожевала все.

— Ты знаешь, дорогая, если окажется, что ты идиотка… — сказала она.

«Такой возможности даже не предвидится. Мама, я — твоя, и я — от Майкла. И совершенно определенно, я — это все, кто говорили с тобой с самого начала, и еще я — Мэри-Джейн».

Она расхохоталась, совсем одна, да еще в темной кухне, прислонившись к холодильнику. А как насчет мороженого? Черт побери, она чуть не забыла!

— Хорошо, дорогая, я возьму, сколько поместится в руках, — сказала она. — Ты не смогла бы вытащить больше. И, полагаю, ты не пропустишь ни мельчайшей крошки.

О, ванильное! Пинты! Целые пинты!

— Мона Мэйфейр!

— Кто там меня зовет? Эухения? Не хочу говорить с ней. Не желаю, чтобы она беспокоила меня или Мэри-Джейн.

Мэри-Джейн все еще была в библиотеке, с бумагами, которые она вытаскивала из стола Майкла, — или это был стол Роуан, теперь, когда Роуан снова вернулась к активной жизни? Не важно. Это все были медицинские и юридические документы, а также бумаги, относящиеся к событиям, которые произошли всего три недели назад. Мэри-Джейн, которая успела лишь поверхностно ознакомиться с несколькими файлами и историями, казалась совершенно ненасытной. История семьи стала для нее столь же привлекательной, как гора мороженого, если можно так выразиться.

— Теперь вопрос состоит в том, будем ли мы делить это мороженое с Мэри-Джейн как с кузиной или хватать, кому больше достанется?

Хватать его…

Пришло время сказать Мэри-Джейн! Время настало. Когда она проходила мимо двери всего за несколько минут перед последним набегом на кухню, Мэри-Джейн продолжала бубнить какие-то слова о тех мертвых врачах — Господи, упокой их души! — о докторе Ларкине и еще одном, из Калифорнии, и о химических результатах аутопсии умерших женщин. Ключевым моментом в этой работе была необходимость запомнить, как положить эти документы назад, чтобы не вызвать подозрений ни у Роуан, ни у Майкла. В конце концов, все это делается не случайно, а с определенной целью, и Мэри-Джейн была соучастницей, от которой Мона полностью зависела!

— Мона Мэйфейр!

Это Эухения, что за наказанье Божье!

— Мона Мэйфейр, это Роуан Мэйфейр, она звонит из самой Англии и хочет, чтобы ты подошла к телефону!