Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На глазах у всех своих учеников я начал свой комментарий со слов о том, что эту книжку было очень приятно читать, и о том, как хорошо, что есть на свете такие замечательные матери, и как жаль, что многих из них так недооценивают. Та женщина буквально засияла и почти сразу перестала слушать дальше – я и так сказал все, что она хотела от меня услышать.
Примерно в тот период я услышал историю об одном молодом русском, жившем в XIX веке, которому выпала удача поговорить за чашкой чая с писателем Антоном Чеховым. Молодой человек был заранее уверен, что опростоволосится – он и думать не смел, что сумеет сказать хоть что-нибудь, способное заинтересовать такого титана. Однако, оказавшись за одним столом с Чеховым, он обнаружил, что едва ли не все, что он говорил, оказывалось гениальным. Чехов смеялся, ахал и почти не говорил сам, а только задавал вопросы. В тот день молодой человек ушел, до глубины души пораженный пониманием, насколько он сам себя недооценивал. Интерес Чехова к его словам давал его речи свободу и глубину, вселял в него веру в ценность его слов.
Много десятков лет спустя, когда Чехова уже давным-давно не стало, тот некогда молодой человек встретил другого человека, который тоже чаевничал в свое время с Чеховым. Он воодушевленно пересказал своему новому знакомому уже заученную наизусть историю о том, как покорил самого Чехова. Его собеседник тепло улыбнулся в ответ и сказал, что уже не раз слышал эту историю, и каждый, кто общался с Чеховым, описывал происходившее точно так же, разве что не слово в слово. По его словам, его самого эти смешки и аханья Чехова заставили по-новому взглянуть на самого себя. Бывший молодой человек был просто раздавлен осознанием того, что Чехов просто-напросто проявлял тактичность, уделяя всем равное внимание, словно заботливый отец – собственным детям. Его собеседник почувствовал глубокое разочарование того некогда молодого человека и убедил его, что Чехов был очень честным, а такая реакция на слова собеседника являлась лишь проявлением его природной любознательности и восхищения родом человеческим. Он умел влюблять людей в самих себя.
Эта история никак не давала мне покоя. У меня сразу же возникли десятки вопросов. Неужели Чехов вдохновлял людей на то, чтобы они становились более живыми и интересными, просто давая им быть самими собой, как всегда делал это я? Был ли Чехов по-настоящему искренен? Или же он просто помогал людям почувствовать себя значимыми вне зависимости от того, кем они были на деле? Возможно, Чехов просто отражал их собственные фантазии на тему того, кем они хотели бы стать? Ну ведь не мог же Чехов, в самом деле, любить всех на свете! И, даже если он помогал несимпатичным ему людям полюбить себя самих, разве уже одно это не делало его замечательным человеком?
Был Чехов до конца честен или нет, но я точно решил тогда, что хочу быть на него похожим.
Неизмеримая глубина разговоров ни о чем
Мой список запретных тем требовал поиска новых жанров разговора. Я был вполне готов отяготить себя такой задачей, если бы это позволило мне меньше смущать окружающих. Я постепенно привыкал к некогда дикой для меня идее, что раз уж кому-то суждено быть в проигрыше, то лучше пусть это буду я. В итоге я начал учиться «говорить ни о чем».
Годами ранее, сидя как-то в приемной и ожидая очереди к стоматологу, я читал какой-то журнал, в котором было интервью с одной актрисой. В нем она утверждала, что ей нравятся «дурацкие» разговоры при первом знакомстве. В качестве примера тем для таких разговоров она приводила обсуждение любимого цвета. Мне это казалось диким, но я честно пытался относиться к подобному без предрассудков. Многие люди что-то находили в вещах, казавшихся мне абсолютно бессмысленными. Мне стало любопытно, что будет, если я, сидя как-нибудь вечером в своем любимом баре, познакомлюсь с кем-нибудь и начну обсуждать с этим человеком цветовые предпочтения.
Придя после этого в бар, я тут же натолкнулся на одного знакомого, который немедленно представил меня одной девушке-музыканту. Надо сказать, что для предстоявшего социального эксперимента кандидатуры хуже было просто не сыскать. Я сразу же узнал ее по фотографиям с ряда показов мод и выставок в художественных галереях; она носила характерный черный берет и пользовалась темно-алой губной помадой. Представивший нас друг ушел к барной стойке за выпивкой, а девушке явно не хотелось оставаться со мной наедине. Я был абсолютно уверен в том, что на мой вопрос о ее любимом цвете она рассмеется или просто сбежит от меня, но я все-таки решил хотя бы попытаться. Начинать разговор, не имея никакого желания и намерения показаться собеседнику интересным человеком, оказалось удивительно приятно и комфортно.
В ответ на ее шаблонный вопрос о моих занятиях я абсолютно честно ответил:
– В последнее время я в основном пытаюсь подобрать подходящий цвет для стен в спальне моей новой квартиры.
– О, правда? – спросила она.
– Вот у вас есть любимый цвет? – поинтересовался я.
К моему удивлению, она охотно начала перечислять свои любимые цвета и рассказывать о том, как со временем менялись ее предпочтения. В ее голосе и поведении не осталось ни следа снисходительности или скуки.
– Не факт, что стоит красить стены в свой любимый цвет, – заметила она, пока я тихонько про себя давился от смеха от того, как бойко и уверенно шел этот намеренно идиотический разговор. – Какие цвета рассматриваете?
На этот вопрос у меня уже заранее был сочинен подходящий ответ.
– Вообще мой любимый цвет – баклажановый, – ответил я. – Я уже все магазины с краской для стен обошел, и нигде не нашел нужного оттенка фиолетового. В какой-то момент мне все же насилу удалось найти одну частную фирму, у которых был идеально подходящий цвет – я прихожу к ним, беру баночку с пробником, смотрю на этикетку, а там написано «Холостяцкий джаз».
– О, какой ужас, – рассмеялась она.
– Я прямо представил себе серьезное собрание в конференц-зале по поводу названия нового оттенка, и кто-то в дорогом костюме говорит такой, – тут я изобразил курящего дорогую сигару бизнесмена, – «Я точно знаю покупателя этого оттенка. Представителю нашей таргет-группы, вероятнее всего, около тридцати, он только что расстался с девушкой и переехал в новую квартиру. Скорее всего он подрабатывает, играя джаз в ресторанах. В общем, типичный абсолютно случай – таких в нашей
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Остров Сахалин и экспедиция 1852 года - Николай Буссе - Публицистика
- Опасный возраст - Иоанна Хмелевская - Публицистика
- Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха - Тамара Владиславовна Петкевич - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Разное / Публицистика
- Томас М. Диш - Чарльз Плэтт - Публицистика
- One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени - Крейг Браун - Биографии и Мемуары
- Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача - Александр Мясников - Биографии и Мемуары
- НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард - Биографии и Мемуары
- Переход в бесконечность. Взлет и падение нового магната - Майкл Льюис - Биографии и Мемуары
- Отмененный проект - Майкл Льюис - Биографии и Мемуары