Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

Мой взгляд затуманивается, когда я складываю два и два. – О, Гвар. Мама тоже так говорила. Ты придумал нам название.

– Придумал нам название, – кивает он.

– Гвар – самое уродливое название в мире.

– Я знаю.

– Похоже на горного тролля.

– Я думаю, это похоже на то, как выглядит Джа-Джа Бинкс.

– Разве это не горный тролль?

– Нет, он гунган.

– Я больше не пойду с тобой. – Мысли мешаются у меня в голове. – Слишком много всякого задротства для моего мозга.

Он смеётся. Между елями шелестит. Наверное, птичка. Или песец.

– Теперь мы с тобой снова партнёры на льду. Вот к чему эта поездка. Я сделаю всё, чтобы ты научилась доверять мне, Гвен. Всё.

Я смотрю на него. Смотрю на его рот, который сообщил мне новость, и не могу в это поверить. Но это правда. Скорее всего правда, потому что я видела и слышала. Два органа чувств не могут лгать.

И всё же..

– Что?

– Мы снова будем кататься вместе. Ну, если ты хочешь.

– Но… – мой тихий голос сливается с нежным облаком пара у лица и уносится в ледяную темноту, – как?

Оскар кажется взволнованным. Он играет пальцами в перчатках и внимательно вглядывается в моё лицо.

– Холмс отказывается от испытательного срока для тебя, поскольку считает, что с Зои я никуда не продвинусь. И «Айскейт», соответственно, тоже.

Моё сердце гонит кровь под мощнейшим давлением. Я чувствую его биение у себя в горле.

– А почему… почему ты мне это сообщаешь? – Я сглатываю. – Почему не Холмс? Может, ты просто морочишь мне голову. Или всё это мне просто снится.

Он щиплет меня. Довольно чувствительно. Нервы под моей кожей протестуют. Я никогда не любила боль больше, чем в эту секунду.

– Холмс разрешил мне передать новость. И самое позднее завтра ты поймёшь, что это правда. – Он ухмыляется. – Мы действительно партнёры.

– Мы действительно партнёры, – повторяю я, чтобы почувствовать звучание слов на языке. Я хочу прочувствовать их значение. Хочу исследовать, куда оно меня приведёт.

– Итак, – начинает Оскар, опускаясь передо мной на колено и хватая меня за руку, – хочешь ли ты, Гвендолин Пирс, быть моим официальным партнёром по фигурному катанию и доверять мне, как в хорошие, так и в плохие времена?

– Это что, предложение руки и сердца?

– Ну разве что чуть-чуть.

С моих губ срывается истерический смешок.

– Тимоти бы взбесился. Наверное, даже забросал бы мой дом тухлыми яйцами. Запретил бы тебе вступать в союз со средним классом. В смысле, насколько сильно он бы разочаровался? Его богатый принц и странная крестьянская девушка.

– Он бы этого не сделал. Он желает мне счастья. А если он всё же так поступил бы… я бы послал его куда подальше.

Оскар до сих пор держит меня за руку. Мои пальцы светятся. Он прав: когда я дрожу, я свечусь.

– Что ты имеешь в виду?

– Сказать словами Гилберта?

– Гилберта?

– «Аня из Зелёных Мезонинов».

– Э-э-э…

Оскар поднимается и наклоняется до тех пор, пока его лицо не оказывается рядом с моим. На расстоянии нескольких сантиметров. Самое большее, длины пальца. Впрочем, длина одного пальца – это слишком много.

– «В общем, мне всё равно, откуда она. Хорошая девушка – это хорошая девушка», – цитирует Оскар.

Четыре, три, восемнадцать – вот сколько веснушек я насчитала на его носу. Снежинка приземляется между семью и тринадцатью. Я думаю о снежинках. И об Энн Ширли Катберт. О её словах, которые просятся с губ.

– «Ты имеешь в виду, это правда, что ни одна снежинка не похожа на другую? – Мой голос звучит тихо. Я смахиваю ледяную звёздочку в сторону, и она тает на моей перчатке. – Я надеюсь на это. Это немного утешает, тебе не кажется?»

– Ни одна снежинка не похожа на другую, – бормочет Оскар, обхватывая ладонями мои щёки. – Но ты самая светлая из всех.

– Я не светлая, – шепчу я.

Оскар издаёт едва слышный звук, который мог бы быть смехом, будь он погромче. Но вот этот – деликатный. Он ласкает мою кожу, и я чувствую, что обрела способность летать.

– Если бы ты знала, как ты сияешь, Гвендолин. – Его лоб касается моего. Я заглядываю в его глаза и вижу коралловый риф. Я заглядываю в его глаза и вижу глубину. Я заглядываю в его глаза и теряюсь. – Если бы ты знала.

Кажется, в эту секунду время останавливается. Земля перестаёт вращаться. Солнце замирает. Луна тоже прекращает движение. Остаётся только моё сердце, которое бьётся так, словно судьба вселенной находится в моих руках. Оно стучит так, словно хочет меня спасти. Наверное, от Оскара. Или от меня самой. А может, просто от моих мыслей, которые давно уже не мои. Думаю, что сердце на моей стороне.

– Эти неоново-розовые глазки на крылышках, – шепчу ему в губы. – Это всё твоя вина.

– Вполне возможно, – тихо отвечает Оскар, и это странно, ведь он не представляет, что я имею в виду. – Но то, что произойдёт сейчас, Гвендолин, это уж точно моя вина.

А потом Оскар Аддингтон целует меня, и я отвечаю на поцелуй. Каждое малейшее движение достигает центра Земли. Мои губы покалывает каждый раз, когда он увлажняет их своими. Меня окутывает его тонким медовым ароматом. Я не знаю, откуда он исходит. Мелькает мысль, что я понятия не имею, откуда исходит практически всё, связанное с Оскаром. Его мысли. Чувства. Эмоции. Взгляды. Прикосновения. Положив ладонь на шею, улавливаю биение его сердца. Оно учащённое. Почему его сердце так колотится? Что происходит у него в голове? Оскар думает так же много, как и я, или просто чувствует? И почему я вообще так много думаю? Этот поцелуй значит больше. До него мы были просто партнёрами по фигурному катанию, а теперь мы нечто за рамками.

Оскар втягивает мою нижнюю губу и нежно прикусывает, отчего между бёдрами у меня разливается пламя. Меня это возбуждает. Вернее, меня возбуждает он.

– Что это такое? – едва переводя дыхание, шепчу ему в губы.

– Я не знаю.

Забираясь всё глубже, впиваюсь пальцами в ткань куртки. А поцелуй тем временем становится более быстрым, более страстным. Бешено бьющиеся сердца, дрожащие губы. Оскар подталкивает меня назад, пока я не упираюсь в твёрдый ствол ели. Положив руки на спину, притягиваю его ближе. Наши языки встречаются, и это самое дурманящее ощущение, которое когда-либо охватывало моё тело. Между поцелуями я издаю короткий стон, и это воздействует на Оскара. Западает ему куда-то очень глубоко. Я догадываюсь об этом по тому, как он внезапно начинает целовать меня – жёстко, дико и жадно.