Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

снегом скрипят доски.

– Точно говорю. Ты вообще видел эти санки? Они узкие. А моя задница… не очень.

Он сверкает глазами на меня через плечо.

– Обсудим твою задницу? Я только «за».

По моей шее поднимается жар.

– Ты сидишь в санях, ни за что не держась. Руки болтаются, пока десять собак тащат твою драгоценную жизнь по узким заснеженным горным тропам.

Оскар оборачивается. Не ожидая этого, я сталкиваюсь с ним. Отпружиниваю от его груди и быстро отступаю на несколько шагов назад.

Он кладёт ладони на мои плечи, и у меня едва не случается сердечный приступ. Ладно, приступа не происходит, но оно бьётся как сумасшедшее. Едва не выпрыгивает. Моё сердце превращается в заядлого каскадёра.

– Я буду сидеть сзади и держать тебя. И клянусь, Гвен, если вдруг произойдёт тот редкий случай, и мы вылетим из саней, я прижму тебя к себе так крепко, что у тебя даже волос с головы не упадёт.

– Ага. И как ты собираешься это сделать?

Оскар поднимает бровь и тычет себя в плечо.

– У меня есть мускулы.

– Я почти не заметила.

– Я обниму тебя, и они смягчат падение.

– Ты так говоришь, будто это прям подушки безопасности.

– Да не просто какие-то там, а самые высококачественные подушки безопасности, которые ты только можешь себе представить.

Я стараюсь подавить ухмылку, но это невозможно.

– Если они не сработают должным образом, я потребую возмещения ущерба из-за несоблюдения мер безопасности. И потребую компенсации за причинённые физические страдания. Название твоей компании по производству подушек безопасности?

– «Порше».

– Хм. Я бы предпочла «Бентли».

Он идёт дальше.

– Никогда. Я чёртов «Порш».

– Но они такие странные. Либо слишком узкие, либо слишком коренастые. Хотя да, это подходит. Ты коренастый.

– Какое отвратительное слово, – замечает Оскар. – Коренастый. Коренастый. Повтори много раз подряд. Коренастый. Коренастый. Коренастый. Я имею в виду, что это такое? К-О-Р-Е-Н-А-С-Т-Ы-Й.

Мы бредём по снегу мимо хижины к огромной собачьей площадке. Там толпятся туристы, заглядывают через сетку в вольер, где находятся хаски. Сотрудники суетятся вокруг, привязывают собак к саням и занимаются остальной подготовкой.

Оскар подходит к сотруднику у входа, который сканирует цифровые билеты и говорит:

– Два.

После этого сотрудник сканирует сначала один, а затем другой QR-код. У меня едва не вылезают из орбит глаза, стоит увидеть сумму, указанную на дисплее мобильника над кодом. Парень кивает и машет нам рукой.

– Оскар, ты что, серьёзно потратил на поездку триста семьдесят пять долларов? – негромко интересуюсь я.

– Да.

Я замираю.

– Да брось.

Оскар подходит к плотно закутанной сотруднице рядом с готовыми санями, которая машет нам рукой.

– Почему?

– Как ты можешь потратить столько денег на эту убийственную гонку на санях?

Он пожимает плечами.

– Джорджия говорит, что не нужно обращать внимания на деньги, если есть то, что тебе небезразлично.

– Тебе небезразличны сани?

– Не сани. – Он бросает на меня косой взгляд, а затем быстро смотрит в другом направлении. – Кроме того, сейчас я зарабатываю хорошие деньги. И я не мог бы вложить их лучше.

– Ты имеешь в виду свой новый аксессуар «Гуччи»?

Он смеётся.

– Так, кажется, кто-то изучил мой инстаграм, не подписавшись на меня в ответ. – Я закусываю нижнюю губу, а Оскар ухмыляется. – Всё хорошо, я прощаю тебя. Но только потому, что ты становишься очень милой, когда краснеешь. И да, аксессуар «Гуччи». А кто это у нас тут такой сладкий? – Он приседает на колено перед одним из хаски. Колено утопает в снегу и промокает, но, похоже, ему всё равно. У Оскара на уме только слюнявая и радостно виляющая хвостом собака. – Да, ты хороший, милый парень. Такой милый. Маленький мышонок. Да, можно. Спокойно оближи мне лицо, ты, миленький, маленький…

– Это девочка, – перебиваю я. – И у неё во рту какашка.

Оскар так сильно отшатывается, что падает спиной в снег.

– Это же шутка! – Я смеюсь. – О боже, ну и лицо. Видел бы ты своё лицо!

– Не забывай, что сейчас мы сядем в смертельные сани, Гвен, – поднимается он со злорадной ухмылкой. – Ещё слово, и моё предложение по подушкам безопасности станет недействительным.

– Ну ладно. – Я сдерживаю очередной приступ смеха, но сразу успокоиться не выходит, и в результате получается смесь хрюканья и странных движений губ.

Оскар с улыбкой качает головой и снимает с моей головы шапку, а после садится в сани.

– Эй, дай сюда! Я же замёрзну.

– Только после того, как займёшь своё место на борту.

Я медлю, но, чёрт возьми, не могу устоять перед его взглядом. А потому я устраиваюсь на сиденье перед ним, поворачиваюсь и протягиваю руку.

Оскар не отдаёт мне шапку.

– Ты её получишь. Но только если снова станешь милой.

– Я всегда милая.

Он придвигается ближе. Его глаза широко распахнуты, а на губах играет заговорщическая улыбка.

– Спорим, что нет?

Я краснею и выхватываю шапку у него из рук, и Оскар смеётся.

Сотрудница протягивает уютные одеяла, которыми мы укрываем ноги. Когда Оскар подтыкает его, я внезапно осознаю, что моя задница находится прямо на… ага, моя задница – прямо на его члене. Оскар кладёт туда одеяло, и я чувствую его пальцы. Хотя едва ли он это замечает из-за одеяла. Только вот я всё замечаю. Не только прикосновение, но и взрывающийся фейерверк внутри меня. И, боже, это какой-то необычный фейерверк! Очень яркий. Очень громкий. И это абсолютно ненормально.

В следующее мгновение Оскар обнимает меня руками, ох, простите, «подушками безопасности», и крепко прижимает к своей груди. Его губы находятся чуть выше моего уха. Я не только слышу его дыхание, но и чувствую.

В ту же секунду кое-что происходит. Ощущение, как будто в моё тело вселяются паразиты и копошатся в нём, вызывая покалывание буквально повсюду: под кожей, в руках, в ногах, и особенно внизу живота. Нет, ну в самом деле, это ведь ненормально! Не может быть такое нормальным. Как я могу чувствовать нечто подобное только потому, что кто-то меня касается?

– Всё в порядке? – Его голос совсем рядом. Низкий. И тихий. Он проникает в меня, заставляя сжиматься от желания. – Ты чувствуешь себя в безопасности?

Ох, Оскар! Он задаёт вопрос, не понимая, как много значат эти пять слов. Сколько они в себе несут. Ты чувствуешь себя в безопасности со мной, Гвендолин? Ты чувствуешь себя в безопасности в жизни? Ты чувствуешь себя в безопасности, учитывая, что голова идёт кругом, когда я рядом, или даже когда меня нет рядом, потому что с тобой что-то происходит, что-то тёмное, о чем ты никому не рассказываешь?

Пять