Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов

купил коробку томатного сока. Родион, конечно, догадывался, зачем двум товарищам нужен томатный сок, но сам, проведя полдня выстраивая версии и придумывая мотивы, решил к томатному соку купить еще 750-граммовую бутылку водки и солянку из морской капусты с кальмаром.

Как Родион и ожидал, друзей он застал с налитыми рюмками спирта, а многолетняя привычка запивать столь серьезное питье их держала в напряженном ожидании. Но вначале все пошли в мертвецкую. Сегодняшний труп, вскрытый и незаштопанный, лежал на металлическом столе под яркими лампами. Роман Петрович остановил Родиона за два шага до стола и начал говорить, что он захотел, чтобы Родион сам попытался рассмотреть все то, что он к утру должен изложить на бумаге. Поверить в это будет очень трудно. Главный вывод экспертов был таков: девушку убивали шесть человек, каждый из которых проткнул ее по три раза, хотя смерть наступила после второго удара, который пришелся точно в сердце. Но ее, мертвую и лежащую на боку, продолжали колоть. Голова у Родиона вдруг начала ощутимо распухать, и он сам увлек всех назад, к столу, где он налил им в стаканы красного, как кровь, сока, а себе – водки, и выпил ее без слов и закуски. Дальше беседа потекла в неспешном русле. Оба эксперта были единодушны, что убивали несчастную, по их описанию, металлическими прутами, которые длиной были не меньше одного метра, и, главное, с очень необычным поперечным внутренним сечением в форме угла в 45 градусов. Раны в теле точно скопировали этот угол. Когда они уже втроем разогнались, Родион все же сказал, что один след ему не дает покоя. Тот был точно такого же рисунка, но казался меньшего размера. Роман Петрович не был удивлен, так как и сам это заметил, но, не имея вразумительных доводов, не стал об этом говорить сыщикам, и, с общего согласия, завтра обещал отметить это в своем отчете об осмотре места происшествия. Он также пообещал, что все его бумаги не позднее 9 утра будут у Родиона на столе, и тот сможет пойти с докладом к своему руководству.

Родион добрался до дома уже после полуночи, лег в постель и провалился в какую-то пропасть без дна. Встал по звонку, после утренних процедур почувствовал себя живым. Позвонил Андрею, чтобы тот забрал его машину у здания судмедэкспертизы, подтвердил, что будет на месте ко времени, и в 9:10 уже вошел в кабинет. Все его сотрудники были на местах. В период такой работы, которая вчера к ним пришла, весь отдел был в режиме высокой работоспособности и собранности. Заключение экспертов и результат судмедэкспертизы уже лежали на столе. Судя по лицам оперов, они еще не видели, что там написано. И во время традиционного распития утреннего чая Родион их вкратце ознакомил с содержимым этих бумаг, потом сел за стол: надо было хоть какой-то план оперативных мероприятий показать полковнику. Надо было от чего-то оттолкнуться и двигаться дальше.

***

Сегодня на работу по приему главный прислал помощь – сестру Марину из отделения физиотерапии. Она была бледная, курносая, и на все спрашивала разрешения. Внизу, в вестибюле, выставили большую фотографию Люси с надписью во весь ватманский лист, что она была зверски убита. Многие бабушки – постоянные больные – хорошо ее знали, и теперь кто-то плакал, а кто-то молился. Появились осенние белые хризантемы, кто-то зажег свечи. Пилюлин два раза спускался вниз, глянуть на это. Только сейчас он заметил, что Люся была красивая, и оттого ему еще хуже стало. Работал он сегодня добросовестно, правда, с трудом мог сосредоточиться на болячках, но с людьми старался быть максимально обходительным и внимательным, и ему это удавалось. После приема, на маленькой планерке у главного, именно ему поручили держать связь с семьей Люси, и по всем возникающим проблемам информировать коллектив поликлиники. Пилюлин как-то резко остыл к своим размышлениям о «плохом» холестерине. В его голове тайно роились мысли о мщении. Ему хотелось своего, в пику обвинителям и суду. Было ясно, что найти убийцу сам он не сможет, однако те сыщики, что приходили, производили впечатление профессионалов. Когда они найдут, он представлял, что в стороне не останется. Над этим он сейчас думал, и эти мысли его сейчас все больше и больше захватывали.

Сегодняшний прием закончился рано, и он, опять пройдя мимо Люсиного портрета, вышел на улицу. Домой совсем не хотелось, и Пилюлин двинулся в сторону, верно, единственного своего друга. Друг был тоже доктором, только химических наук, и был завлабом на гордости их города – заводе со сложным названием, который вроде как работал на космос. Химик был недавно в разводе и потому из лаборатории не вылезал. Пилюлин сам с детских лет наравне с медициной увлекался и химией, и потому общение между ними всегда проходило в наилучшем формате. Терапевт взял водки, кое-что поесть, поймал такси и поехал к химику. А химик химичил, он был специалистом по испарениям, туманам и дымам. Упрежденный, что едет Пилюлин, он мыл в раковине дежурные стаканы да вилки, отскабливая их от присохшего маринада из рыбных консервов. Он любил Пилюлина за увлекающийся характер, умение заразить своими планами и, в общем, за добрый нрав. Единственным врагом терапевта была его теща, хотя они научились воевать позиционно, без ранений и увечий. Когда-то врач Пилюлин помог химику отбиться от насевших на него артритов, тогда они подружились и стали близко общаться.

Спирта у принимающей стороны было не счесть, но он больше любил водку, а в первую очередь – то, что можно было прочитать про нее мелким шрифтом. Он, химик, все искал в текстах ссылки на великого Менделеева, но не находил. Он всегда смеялся, когда слышал о Менделееве – изобретателе водки. Его почему-то это очень забавляло как профессионала. И на этот раз бутылка была с мелкими подписками, но похоже, опять про Менделеева ничего не было.

Свой рассказ о случившемся Пилюлин начал прямо с первой рюмки, и уже не останавливался. Химик слушал, хмуря свои густые брови. Его это явно забирало. Он хорошо помнил Люсю и искренне сожалел о произошедшем. Водки не хватило. Химик по своей методе развел спирт, и Пилюлин перешел к собственной стратегии по этому вопросу, а химик во всем был готов поддержать своего друга. Пилюлин выговорился, ему полегчало.

В тот вечер он приехал домой, поздоровался с тещей, чем у той вызвал немалое удивление, а у жены – испуг. Мало того, утром, когда выходил из ванны, столкнулся с тещей нос к носу