Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов

преступления, как посчитало следствие. Выводы их основывались на том, что в бельевом шкафу убитой они обнаружили белую майку с символикой антифа. Майку она продемонстрировала присутствующим, при этом подчеркнув, что убийство девушки было местью фашистской группировки, и искать надо там. Родион спросил, какие по поводу этой майки дали объяснения в семье. Они рассказали, что в этой майке она приехала из областного центра, куда в составе группы своих однокурсников из училища ездила на вокальный конкурс. Больше она, вроде, ее ни разу не надевала по простой причине, что она была ей мала в груди. Родион не стал высказываться по этому поводу, да и полковнику, похоже, эта версия показалась не очень убедительной. Но он обтекаемо рассудил, что такая версия может быть, но вероятно, что она не единственная. Тут же он переключился на майора, ему хотелось существенных новостей по розыску. Родион и закинул, что сейчас они плотно отрабатывают вариант с женщиной, которая могла быть на месте преступления. У полковника глаза сделались круглыми:

– Вы о какой женщине говорите, майор?

– О той, на которую указывают вещдоки с места преступления, – тут же ответил майор. – В протоколе осмотра места преступления все есть.

– Я почему об этом не знаю? – взбеленился полковник.

Майор тут же нашелся:

– Я думал, что вы сами из бумаг ознакомитесь.

– Где протокол осмотра места преступления? – полковник был в непонятках.

– Вы же передали следствию вчера под подпись, – ответила женщина-капитан.

– Я это помню, сюда их! – полковник явно нервничал.

Родион свое дело сделал, он реализовал все добавки и подчистки. Следователь принесла бумаги, полковник внимательно их вычитал и успокоился, правда, так и не поняв, как он вчера мог это пропустить. Следователя он оставил пошептаться, а Родиона отправил работать, выразив надежду на успех.

***

В субботу работали до 13:30. Большинство не попавших на прием больных знали причину, а потому не бунтовали и не ругались. К 14 часам у подъезда Люси собралось много народу, и крышка гроба стояла у входа, сияя черным бантом на красном полотнище бюджетного изделия. Из дверей подъезда с немалым трудом протиснули гроб и установили на две солдатские табуретки, которые еще по старым стандартам были выкрашены шаровой краской. По всему этому убранству нетрудно было понять, что большая семья Люси жила именно на одну зарплату. На скамейку у гроба присели старенькие уже мама и папа, и еще кто-то из родных. Люд начал подходить и прощаться: кто-то плакал, а кто-то просто утирался. Из одного окна первого этажа посредством маленькой колонки не очень отчетливо звучал «Реквием» Моцарта.

Пилюлин был с женой, они стояли недалеко от гроба, им отчетливо было видно, как к покойной подходили ее ученицы из детского дома. Особенно сильно рыдала одна девочка лет так 10. Она была совсем хрупкая, а пальтишко ей было маловато, и худенькие ручки заголились и покраснели, она ладошками вытирала глаза, а слезы текли прямо по рукам. Пилюлин и не заметил, как отошла жена, увидел ее уже на той стороне. Она подошла к той девчушке, сзади обняла ее за худенькое плечико, было видно, что они обе плачут. У Пилюлина тоже засвербело в ноздрях, а он вообще не очень любил это дело.

Крышку пристроили туда, где ей положено быть, донесли это все до Уазика и задвинули в «буханку», которая была для этих дел оборудована и покрашена в пугающе черный цвет с большой надписью: «Тихая обитель».

Жена с воспитательницей из детского дома в окружении девочек двинулись куда-то в сторону, а Пилюлин, не зная, куда себя деть, позвонил химику. Они договорились скоренько встретиться в такой полуинтеллигентной распивочной, где музыка громко не играла, и никто не мешал, да и обсчитывать сильно стеснялись. В таких встречах химик всегда рассчитывался сам, он был категоричен и упрям, и всего лишь с одним аргументом:

– Уж я-то сколько зарабатываю, дай Бог каждому.

Возможно, так и было.

Время, по сути, еще было обеденное, и с холоду они заказали себе борщ, он был горяч и красен, как чугун в ковше, разлитый из печи Мартена. А водка была настолько холодная, что аж морозила пальцы. Помянули покойную, выпив не чокаясь. Пилюлин рассказал о шестерых убийцах и восемнадцати колотых ранах, лицо у химика при этом как-то побледнело и заострилось. Он разлил и выпил сам, не сказав ни слова, Пилюлин тоже молча выпил. Без разговоров они начали есть борщ, он был вкусен, горяч, со сметаной и крупно порезанным чесноком. Это было кулинарное сокровище местного повара, бывшего при Советах литературным критиком. И, конечно, Пилюлин рассказал о своем разговоре с женой и их совместных планах. И какой он ее сегодня видел у гроба в обнимку с девочкой, которая по возрасту точно могла быть их ребенком. Опять помянули Люсю; Пилюлин пил и не пьянел, хотя ему этого хотелось, уж слишком много за последние дни набралось.

А жена его в учительской детского дома разговаривала с воспитательницей той самой девочки, что так рыдала. Девочке действительно было 10 лет, и звали ее Маша, у этого ребенка в целом мире не было ни одной родной души. Папа, мама и она, тогда еще шестилетняя, попали в страшную автокатастрофу. Их туристический автобус обвалом был сброшен в пропасть, и она осталась живой только лишь потому, что родители закрыли ее своими телами, и она видела, как доставали ее родителей, и, положив рядом, врачи пытались реанимировать их, но ничего не получалось. Она запомнила, что они делали то, чему их совсем недавно учила доктор Люся, и Маша тогда старалась быть самой прилежной ученицей. Если тогда не смогли спасти маму и папу, то она будет старательно учиться и спасать людей. Это дитя у гроба сегодня ощутило, что еще какого-то очень важного в ее жизни человека потеряла. Четыре года она уже живет в детском доме и еще ни разу не спрашивала, будут ли у нее мама и папа, никогда не выбегала навстречу взрослым и не смотрела испытывающим взглядом. Если время лечит все, то на нее, похоже, это лекарство не действовало.

***

В субботу с обеда Сергей и Василий выполняли, казалось бы, самую примитивную работу. От подъезда, из которого вынесли гроб, а потом на кладбище, они все время смотрели вниз, на следы в грязи, с расчетом увидеть необычные отпечатки. Они должны были быть готовы, в случае их обнаружения, задержать подозреваемого, но ничего не случилось. Отпечатков даже подобного вида не было.

Родион с утра был в лаборатории Романа