Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте

наш старый добрый Император на торжественной демонстрации Кохом туберкулезной палочки внезапно подошел к господам с отрезвляющим вопросом: „Теперь вы знаете, как бороться с этим врагом?“» [1] Бывшего сельского врача Роберта Коха назначили директором недавно созданного Института гигиены при Берлинском университете в 1885 году. Таким образом он стал профессором – этот титул, наравне с высшими офицерскими и дворянскими званиями, вероятно, был одним из самых престижных в Германской империи.

К открытию возбудителя туберкулеза Кох добавил еще одно выдающееся свершение. Летом 1883 года и Германия, и Франция отправили научные экспедиции в Египет, где разразилась эпидемия холеры. Политическое соперничество между двумя нациями наконец переросло в состязание на научном поле. Группу французских ученых в собственной прессе окрестили Le Mission Pasteur[137], несмотря на то, что сам великий исследователь не смог принять участие в экспедиции из-за проблем со здоровьем в результате инсульта. Участникам экспедиции не сопутствовала удача: вскоре после прибытия в Александрию научный руководитель французской команды, которому едва исполнилось 27 лет, биолог Луи Тюилье, заболел холерой и скончался. Ужас преодолел национальные границы и взаимную неприязнь. Члены немецкой экспедиции были глубоко потрясены и выразили свои соболезнования французским коллегам; на похоронах Тюилье Кох вызвался помогать нести гроб.

Вместе с сотрудниками Кох отправился в Индию, где эпидемия также уносила много жизней. Он взял образцы тканей кишечника людей, недавно скончавшихся от холеры. О том, что из трупов, а также из организмов живых людей выделяется «подобная рисовому отвару жидкость с множеством бледно-серых склизких хлопьев» [2], Кох в красках рассказал контролирующему его работу в далеком Берлине чиновнику, которого эти подробности, скорее всего, неприятно поразили. Вовлеченность Коха в работу была колоссальной, потому в канун Рождества он прервал ее лишь ненадолго и с неохотой, чтобы написать письмо жене (та не любила поездки за границу и оставалась дома): «Я снова полностью погрузился в работу и в Святки буду усердно работать с микроскопом. Наш консул пригласил нас к себе на ужин, и это весьма любезно с его стороны, но, честно говоря, я бы предпочел побыть сегодня вечером одному, а не праздновать Рождество в чужом доме, надев белый галстук и фрак. Однако ко мне проявляют такое дружелюбие, что приходится все это терпеливо сносить. Работы мне хватает, так как от холеры здесь постоянно умирает довольно много людей, а с нашими обследованиями все идет как нельзя лучше. Из-за того, что я постоянно занят научной работой, мне так и не довелось узнать получше город и его жителей. <…> Мы живем в так называемом пансионате, своего рода отеле-гарни[138]: постояльцам предлагают меблированные комнаты и еду за общим столом. Обслуживают себя все сами» [3].

В январе 1884 года он был убежден, что нашел виновника этой великой эпидемии XIX века: «Во всех случаях обнаруживается бацилла в виде запятой и только она. Эти результаты вместе с результатами, полученными в Египте, показывают, что мы обнаружили патоген, спровоцировавший эпидемию холеры» [4]. Об обнаружении возбудителя кричали заголовки газет во всем мире; о том, что итальянец Филиппо Пачини опознал его 30 лет назад, упоминалось нередко, но лишь en passant[139]. Возвращение Коха и его коллег домой, в Германию, было сравнимо с триумфальным шествием. Наследный принц почти сразу пригласил Коха на обед 6 мая 1884 года, и в дополнение к многочисленным почестям исследователь теперь также получил весомую мирскую награду: «На основании положения от 27 мая сего года, изданного в отношении комиссии, посланной для изучения холеры, Его Величество Император всемилостивейше соблаговолил одарить Ваше Высокоблагородие наградой в размере 100 000 марок» [5].

Новый император не отнесся к Коху столь же благосклонно, когда тот решил увенчать дело всей своей жизни, исследование туберкулеза, созданием терапии от чахотки. В августе 1890 года в жаркий летний день в Берлине состоялся Десятый Международный медицинский конгресс. Местом проведения стал переоборудованный для этого мероприятия цирк Ренца – здание на Фридрихштрассе вместимостью почти 6000 человек. Примерно такое количество участников и ожидалось на том медицинском конгрессе. Кульминацией стал несколько таинственный намек Коха на то, что лекарство от туберкулеза, которое он мимоходом назвал туберкулином, уже испытывается на морских свинках.

 Средство, именуемое в прессе «туберкулин», или «лимфа Коха», вызвало сенсацию и спровоцировало настоящую миграцию в Берлин, где бесчисленное количество больных туберкулезом людей надеялось на выздоровление при помощи чудодейственного лекарства именитого врача.

О составе средства, равно как и о полученных результатах его тестирования, Кох рассказал лишь немного. Вероятно, он недооценил внимание прессы и ажиотаж вокруг препарата (который состоял из ослабленных туберкулезных бактерий, смешанных с водой и глицерином), а также деловую хватку коллег-медиков, пытавшихся заполучить и применить его препарат, и шарлатанов, почти во всех уголках мира предлагавших бесполезные препараты, названия которых должны были вызвать ассоциацию с Кохом и созданным им туберкулином. По этому поводу Кох дал комментарий уважаемому специализированному журналу, попытавшись сделать осторожную оговорку в отношении преждевременных выводов, растиражированных в прессе: «На самом деле, я намеревался довести исследования до конца, получить достаточный опыт применения средства на практике и его производства в более крупных масштабах, прежде чем публично его презентовать. Но, несмотря на все меры предосторожности, слишком много информации дошло до общественности в искаженном и преувеличенном виде, потому, чтобы не создавать ложных представлений, мне представляется необходимым дать ориентировочный обзор текущего положения дел. Однако в данных обстоятельствах он может быть лишь кратким, и некоторые важные вопросы должны остаться без ответа» [6].

Вероятно, самым важным «вопросом без ответа» был вопрос об эффективности и безопасности туберкулина, ответ на который оказался получен в течение следующих нескольких месяцев. Ожидаемого прорыва не произошло; туберкулез удастся излечить только антибиотиками, которые разработают в следующем столетии. Ситуация приобрела противоположный ожидаемому оборот: некоторые пациенты, лечившиеся препаратом Коха, тяжело болели и умирали. Репутации исследователя навредил не только промах с туберкулином, но и перелом в личной жизни, произошедший в то же время. Кох влюбился в Хедвиг Фрайберг, которой едва исполнилось 17. Их познакомил художник Густав Греф: у него девушка работала моделью. Кох, будучи человеком целеустремленным, решился на развод, что в то время воспринималось обществом как пятно на репутации. Три года спустя он женился на Хедвиг, которая была не только на 29 лет моложе самого Коха, но и на четыре года младше его дочери Гертруды. Многие современники видели в разводе и новом партнерстве скандальное происшествие. И едва ли кто-то отмечал то, как Хедвиг поддерживала Коха в его работе