Фаворит. Американская легенда - Лаура Хилленбранд

Ховард находил преимущества в таком соревновании. Во-первых, крупный приз может приблизить Сухаря к вожделенной отметке общей суммы, заработанной Сан Бо. Сухарю недоставало еще 85 тысяч. Кроме того, Смиту может понравиться идея выставить свою лошадь против лошади, которую тренирут его сын Джимми, как и Ховарду – посостязаться с собственным сыном Лином. К тому же Лин не отступится от своего. И Ховард сдался.

Лин захотел сделать это соревнование еще интереснее. Он предложил отцу заключить дополнительную ставку{399}. Но Ховард отверг идею. Он заявил, что не может отнимать еще больше денег у собственного сына.

Кросби поспешил заняться подготовкой соревнования. Он вернулся с готовым договором. Дель Мар предоставит призовой фонд в размере 25 тысяч долларов по схеме «победитель получает все». Эта сумма составляла 14 % всей суммы, выделенной на призовые фонды в бюджете ипподрома. Сухарю назначена весовая нагрузка в 59 килограммов, а Лигароти – 52,1 килограмма. Скачка, запланированная на 12 августа, пройдет на дистанции 1 километр 800 метров. На Сухаре будет скакать Вульф, а на Лигароти – Спек Ричардсон. Чарльз и Лин бросили монетку, чтобы определить позиции кабинок в стартовых воротах. Чарльз выиграл и выбрал бокс у внутренней бровки.

На ипподроме Дель Мар репортеры по пятам ходили за Смитом, но все, чего они смогли дождаться, это порывистое «Тьфу!»{400}. Так и не увидев Сухаря на тренировке, они взяли на вооружение тактику «умных парней» и вели наблюдение за стратегически важными точками по всему ипподрому, но Смит все-таки ускользал от них. Кто-то даже выдвинул предположение, что Сухарь тренируется «замаскированный под дизельный трактор»{401}. Днем завсегдатаи ипподрома сплошным потоком шли мимо стойла Сухаря. «Это похоже на парад», – ворчал Смит. Когда проходили скачки, Сухарь мог видеть, как участники бегут по противоположной прямой, и пытался выбраться из стойла, чтобы бежать вместе с ними. Смит решил, что с него довольно, и тайно перевел лошадь в другое стойло. Газетчики не смогли его найти.

За неделю до скачек Ховард получил необычный телефонный звонок. Звонил кто-то из руководства ипподрома. Звонивший сообщил, что некий игрок прислал ставку в 5 тысяч долларов на Лигароти, и предложил Ховарду сделать ставку в 15 тысяч против его ставки. Ховарда потрясла такая огромная ставка от совершенно незнакомого человека, но он был не из тех, кто отступит, когда бросают вызов. Только через некоторое время он узнал, что его одурачили. Загадочным «игроком из Нью-Йорка» на самом деле был Лин, подговоривший одного из служащих ипподрома сделать телефонный звонок.

Кросби и Лин упорно работали над голливудским стилем скачек{402}. Кросби договорился, чтобы большой участок здания клуба был отгорожен канатом и патрулировался охраной, а вход был ограничен только для болельщиков Лигароти – секция «Я за Лигароти». Кросби отправился в рекламно-информационный тур, чтобы собрать группу в несколько тысяч, включая четыреста своих друзей, в основном людей кино, и уговорить их прийти на ипподром поддержать его скакуна. Он назначил Дейва Батлера, режиссера фильмов Ширли Темпл, руководителем группы поддержки, снабдив его водолазкой с инициалами БЛ, что означало «Бинглин». Были напечатаны четыре сотни флажков в цветах лошади – светло-вишневый в белый горох, – которые насадили на палочки, чтобы ими удобно было размахивать. Спортивный репортер Джек Мак-Дональд наблюдал всю эту суету и задавался вопросом, вдохновят Лигароти все эти рекламные приемы или, наоборот, напугают коня до смерти{403}.

Кросби завалил округу рекламой. По всему городу висели плакаты, в которых говорилось:

Дель Мар

12 августа 1938 года

Сухарь против Лигароти

Чарльз Ховард против Бинга Кросби

Отец против сына

Мороженщик Вульф против Спека Ричардсона

Америка против Аргентины

Одна из величайших матчевых скачек всех времен

Что касается замысла этого состязания, то пресса отнеслась к нему весьма скептически. Спортивные журналисты заключали пари, что эти скачки – просто фарс, организованный для того, чтобы набить «кошелек» Сухаря. Руководство Дель Мар, осознавая потенциальный конфликт интересов Ховардов и Смитов, запретили делать ставки на скачку. Но ни подозрительное отношение прессы, ни отсутствие ставок не охладили энтузиазма любителей скачек. В тот жаркий, знойный день, когда была назначена эта скачка, специальные поезда и автобусы из Сан-Диего и Лос-Анджелеса привезли около двадцати тысяч зрителей, заполнивших ипподром, и эта толпа значительно превышала его официальную вместимость. Лин поместил шестиметровый знак Лигароти на стене позади секции «Я за Лигароти». Десятки друзей Кросби из мира кино, среди которых были и Кларк Гейбл, и Кэрол Ломбард, и Спенсер Трейси, и Рей Миллард, подняли свои флажки с цветами Лигароти и уселись на трибуне. «А там, в Голливуде, хоть кто-нибудь остался?» – спросил один зритель. Дейв Батлер руководил хором, скандирующим приветствия Лигароти, и толпа шумела все громче.

Кросби взобрался на крышу вместе с Оскаром Отисом, который должен был комментировать эту скачку по общенациональному радио. В жокейской комнате Вульф надел костюм цветов конюшни Ховарда, а Ричардсон – вишнево-белую форму в горошек. Перед самой скачкой Вульф с Ричардсоном заключили договор: кто бы из них ни победил, они поровну разделят между собой положенную победившему жокею часть выигрыша.

Скачка началась как превосходная демонстрация чистой скорости. Под ликующие крики толпы Сухарь и Лигароти вылетели из стартовых боксов плечо к плечу. И в том и в другом лагере соперников не было никакой хитроумной стратегии, каждый наездник решил с самого начала захватить лидерство. Это лучше получилось у Сухаря – на первом повороте он вышел на голову вперед. Но ему никак не удавалось оторваться от Лигароти. После прохождения первого поворота они вылетели на противоположную прямую вместе. Дюйм за дюймом Лигароти подбирался все ближе, а потом его нос оказался впереди. Спустя всего несколько скачков Сухарь снова вырвался вперед. Через шесть фарлонгов всего одна пятая секунды отделяла их от рекорда ипподрома. Вот они проскочили метку мили, и на табло высветились цифры 1: 36,2. Это было на две секунды быстрее, чем прежний рекорд трека.

Казалось, они не смогут сохранить такой темп. Зрители вскакивали с мест, неистово кричали, подбадривая скакунов. Жеребцы прошли дальний поворот и, выровнявшись, неслись к финишной черте. Ричардсон пускал в ход все возможные уловки: он кричал на ухо Вульфу, пытаясь отвлечь его или спровоцировать на нарушение правил.

До финиша оставалось 200 метров, когда Ричардсон почувствовал, что Лигароти начинает слабеть. Жеребец сдвинулся ближе к внутренней бровке, толкая более низкорослого Сухаря плечом и бедром. Зажатому между Лигароти и ограждением внутреннего поля Сухарю некуда было деться. Соперник вытеснил его влево, и на какое-то ужасное мгновение показалось, что он чуть не споткнулся об ограждение. Но ему удалось выровняться, он упрямо удержал свои позиции. Ричардсон по-прежнему продолжал кричать.

Сухарь уже победил Лигароти, Ричардсон понимал это. В отчаянии жокей прибег к старой грязной тактике низкопробных скачек. Протянув руку, он изо всех сил вцепился в потник Сухаря. Вульф не мог поверить в происходящее. «Спек, что ты делаешь?!» – крикнул он{404}. Ричардсон не отпускал.

Теперь Сухарь тащил Лигароти на буксире. Вульфу никак не удавалось освободиться. Ричардсон намертво вцепился в потник, и Лигароти начал постепенно выходить вперед. Два скакуна снова сошлись вплотную, двигаясь нога в ногу, но Сухарь по-прежнему был на голову впереди. А на спинах лошадей Вульф и Ричардсон сцепились в схватке. За 65 метров до финишной проволоки Ричардсон резко отпустил потник и схватил Вульфа за руку, в которой тот сжимал хлыст. Вульф крутился в седле, пытаясь высвободить запястье. Именно в этот момент, как позже признался Ричардсон, он зацепил ногой ногу Вульфа. Если бы Сухарь рванулся вперед, Вульф вылетел бы из седла и рухнул на скаковую дорожку. Все удивительным образом превращалось в жестокую потасовку{405}.

Когда до финишной проволоки осталось всего несколько метров, Вульф совсем отчаялся. Сухарь очень старался, но из-за того, что Ричардсон вцепился в его потник, конь никак не мог вырваться. Уже замаячила финишная проволока, и Лигароти ринулся вперед. В те дни камеры не делали фронтальных и боковых снимков скачек, чтобы контролировать несоблюдение правил, поэтому вполне вероятно, что Лигароти не дисквалифицировали бы, если его нос первым окажется под финишной проволокой. Вульф не мог послать Сухаря вперед. Значит, ему нужно было заставить Лигароти сдать назад.