Сокровище - Трейси Вульф

замечательным парнем.

Джексон издает чуть слышный сдавленный звук, но я не обращаю на него внимания.

Вместо этого я улыбаюсь Эйниллу, с трудом удерживаюсь от того, чтобы спросить его, как поживает Сталина – его пара.

– Ты прав. Иногда это кажется мне чем-то нереальным.

Флинт фыркает в ответ на мои слова, и даже Мэйси хихикает. Но Хадсон только вскидывает бровь, глядя на меня, после чего переключает внимание обратно на Эйнилла.

– Спасибо, что открыл нам ворота, друг. Похоже, вы усилили меры безопасности с тех пор, когда я был тут в прошлый раз.

– На этом настаивает наш новый мэр. Мы твердим ей, что вероятность новой атаки Королевы Теней на город очень мала, но она все равно хочет, чтобы мы были готовы. – Он тяжело вздыхает. – И не просто готовы, а так готовы, что дальше некуда. Хотя, думаю, лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Я уверена, что справиться с последствиями последней битвы вам было нелегко, – говорю я ему. – Ведь она была такой жестокой.

Эйнилл бросает на меня странный взгляд, и я вспоминаю, что он не знает о моем участии в битве, в схватке с Королевой Теней и освобождении Адари из-под власти Суила.

– Мне об этом рассказал Хадсон, – спешу пояснить я. – Он сказал, что все, кто сражался тот день, держались очень храбро.

– Это он был храбрецом. Все в наших краях знают, что он сделал для Адари.

– Я так рада. Он достоин этого. – Я говорю это всерьез. Мысль о том, что люди знают и помнят Хадсона как героя, наполняет меня радостью.

Однако Хадсон явно не рад, совсем не рад. Улыбка сползла с его лица, и он переводит взгляд с Эйнилла на меня и обратно. В его глазах я вижу досаду и желание сказать Эйниллу, что я тоже была там и сражалась рядом с ним.

Но мне это не нужно.

То, что Эйнилл не помнит меня, – это жесть. И еще худшая жесть то, что, когда мы войдем в город, никто из тех, кто был мне дорог, не будет знать, кто я. Но если я начну выносить им мозг, пересказывая альтернативную историю, это все равно не заставит их вспомнить меня и не вернет мне их дружбу – дружбу, которую я потеряла, когда меня выдернуло из линии времени.

А если так, то не все ли равно, что они не знают, что я была здесь тогда и участвовала в битве? Я делаю то, что делаю, не потому, что хочу признания. Я делаю это потому, что это необходимо, и потому, что мне небезразличны те, кто пострадает, если я этого не сделаю. Раз Адари уцелел, раз люди, которые были дороги мне, когда я жила здесь, счастливы и здоровы, то все остальное неважно.

– Я в порядке, – шепчу я Хадсону. – Честное слово.

Судя по его виду, ему хочется возразить, его синие глаза сосредоточенно прищурены, и он пытается придумать, как обойти законы времени. Но законы есть законы, и их не обойдешь – в конечном итоге ему придется признать этот факт.

А пока что я лучезарно улыбаюсь Эйниллу и говорю:

– Огромное спасибо за то, что ты впустил нас в город. Прими нашу благодарность.

Он воспринимает мою признательность как и следует – как намек на то, что нам надо идти дальше, – и отступает в сторону.

– Вам надо обязательно зайти в гостиницу и занять в ней несколько номеров. Если вы не остановитесь там, мой отец будет безутешен.

Вообще-то «безутешен» – явное преувеличение, тем более что Нияз, каким я его помню, был не способен на столь эмоциональную реакцию. Но Хадсон заверяет Эйнилла, что мы непременно остановимся в гостинице его отца, после чего мы гурьбой проходим через ворота.

И останавливаемся как вкопанные, увидев огромный щит с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВЕГАВИЛЛЬ».

Глава 47

Fandamonium

Несколько секунд все мы стоим неподвижно и просто пялимся на громадный деревянный щит с фамилией Хадсона на нем. Вегавилль? Неужели они и правда переименовали Адари в Вегавилль?

Я люблю Хадсона больше всех на свете, но даже я потрясена.

– Какого хрена? – спрашивает Джексон, озвучив вопрос, который вертится на языке у всех.

– Кажется, ты говорила, что город называется Адари? – Мэйси устремляет на меня вопросительный взгляд.

– Да… так оно и было, – отвечает Хадсон и продолжает смотреть на щит не моргая. И, как это ни парадоксально, он шокирован еще больше, чем все остальные. – Я не знаю, что… это изменило.

– Это изменил ты сам, разве не ясно? – Мэйси тыкает его кулаком в плечо, как бы говоря «хорошая работа», отчего у него делается еще более недоуменный вид.

Однако я уже полностью оправилась от потрясения и полна решимости не упустить эту возможность.

– Подойди к этой надписи. Я хочу сделать фотку, – говорю я ему, достав телефон и включив его.

Взгляда, который Хадсон устремляет на меня, я не видела у него с тех самых пор, как мы были вместе заперты в его берлоге.

– Ни за что, – изрекает он и идет прочь от щита.

– Какого хрена? – повторяет Джексон и все так же пялится на щит, будто ожидая, что он самовоспламенится. Или будто думая, что на нем вдруг вспыхнет другая надпись, гласящая «МЫ ПРОСТО ПОШУТИЛИ». Когда ни то ни другое не происходит, он качает головой и идет вслед за Хадсоном – как и все мы.

Мы идем по кварталу, наиболее удаленному от центра Адари – извините, Вегавилля, – и молчим, но затем Хезер прерывает тишину:

– Давай, Грейс, расскажи нам об Адари. Что у тебя здесь самое любимое?

– У меня здесь много любимых мест, – отвечаю я, когда мы поворачиваем за угол. – Но самое любимое – это однозначно… – Я замолкаю, когда мы доходим до магазина сувениров – в середине витрины красуется большущий плакат с изображением Хадсона.

– Это… – Флинт подходит к установленному под плакатом бюсту и кивает. – Да, Хадсон, это точно твое лицо.

– Верно, – подтверждает Хадсон, и видно, что он не только сбит с толку, но и озабочен. И эта озабоченность переходит в тревогу, когда мы с Мэйси чуть ли не бегом спешим к двери этого магазина. – Эй! Куда вы? – спрашивает он.

– А сам как думаешь? – бросаю я через плечо. Я знаю, что ради Мекая и Лореляй мы должны спешить, но сегодня утром мы уже решили, что дадим себе неделю, чтобы разыскать Королеву Теней. Пусть время в Мире Теней течет по-иному – так, за те годы, которые мы с