Сокровище - Трейси Вульф

до одного и снова пытаюсь сделать глубокий вдох. И опять у меня ничего не выходит.

Я задыхаюсь и начинаю царапать ногтями горло, пытаясь открыть доступ воздуху. Пытаясь отыскать способ убедить мое тело дышать, просто дышать.

– Грейс? – кричит Хадсон. В его голосе звучит тревога.

– Подожди минутку! – задыхаясь, выдавливаю я, при этом стараясь произносить слова нормально, а не так, будто на моей груди лежит шеститонный слон.

Но, похоже, у меня опять ничего не выходит, потому что две секунды спустя дверь ванной распахивается и в нее вбегает явно обеспокоенный Хадсон.

Едва увидев меня, скорчившуюся на полу, он бросается ко мне.

– Ничего, Грейс, – говорит он мне и осторожно ставит меня на ноги. – Ты можешь с этим справиться.

Я мотаю головой. Судя по моим ощущениям, я не могу с этим справиться. Ведь сейчас я чувствую себя так, будто тону.

– Ты можешь с этим справиться, это точно, – повторяет он, спокойно кладя руку мне на грудь. – Сделай так, чтобы моя ладонь поднималась и опускалась.

– Я не могу, – выдавливаю я из себя.

– Можешь. – Его голос спокоен, тверд. – Сделай небольшой вдох, Грейс. Чтобы моя ладонь сдвинулась с места хотя бы чуть-чуть.

– Я не могу, – повторяю я. Но я все же пытаюсь и заставляю свою грудь приподняться. Заставляю свои легкие вобрать в себя чуточку воздуха.

– Отлично, – говорит Хадсон, когда его рука чуть заметно вздымается и опускается. – Ты можешь сделать это еще раз?

Я киваю, хотя совсем не уверена, что и правда смогу это сделать. Но это лучше, чем умереть, поэтому я делаю еще один вдох, более глубокий, и медленно выдыхаю.

– Вот, так держать. Молодец. Давай сделаем еще один вдох и на этот раз задержим его, лады?

Я следую его совету, сделав еще более долгий вдох и на этот раз задержав его до счета пять, после чего медленно выдыхаю. Затем я делаю еще один вдох и задерживаю его, досчитав про себя до семи.

Делая это, я чувствую, что мое неистовое сердцебиение немного замедляется. Чувствую, как мои мышцы расслабляются. Пусть не до конца, не совсем, но достаточно для того, чтобы сделать следующий вдох. Мне с каждым разом становится все легче.

На сей раз, когда я считаю от двадцати до одного, это работает. Я чувствую, как моя тревога отступает, как страхи, роившиеся в голове с тех пор, как я проснулась, медленно скукоживаются до тех пор, пока снова не становятся управляемыми.

Но я все равно опять начинаю считать до двадцати и делаю еще один долгий осторожный вдох и еще один выдох.

Затем я упираюсь лбом в грудь Хадсона.

– Спасибо, – шепчу я.

Он качает головой.

– Тебе не за что меня благодарить. Ты сделала все сама.

Это неправда – на этот раз я действительно летела в тартарары, и он помог мне приземлиться, не долетев до дна, самой бы мне это не удалось. Он поддерживал меня, как поддерживает всегда, и, когда он обвивает руками мою талию и покрывает поцелуями мою макушку, я говорю себе, что этого достаточно.

Во всяком случае, до тех пор, пока он не говорит:

– Я знаю, ты все еще беспокоишься из-за того, что видела при Дворе Вампиров, но я уверяю тебя, Грейс, тебе не о чем беспокоиться.

Глава 45

Внутри ты просто огромная парфирина

– Дело не в том, что я беспокоюсь, – говорю я через несколько секунд. – А в том, что мне непонятно, почему ты не хочешь поговорить об этом со мной.

Хадсон отвечает не сразу. Вместо этого он смотрит поверх моей головы на зеркало, в котором он не отражается и в котором нельзя увидеть выражение его лица. Повисает молчание – такое долгое, что я невольно начинаю гадать, пытается ли он найти подходящие слова для ответа на мой вопрос или придумать правдоподобную ложь.

Но в конечном итоге он не делает ни того ни другого. Он просто улыбается мне и говорит:

– Время нас не меняет. Оно просто раскрывает нас.

Несколько секунд мне кажется, что я неправильно расслышала его. А затем до меня доходит.

– Это цитаты? Ты собираешься вспоминать цитаты, в которых речь идет о времени?

– Ты знаешь, откуда эта цитата? – спрашивает он, и по его глазам я вижу, что настроен он очень серьезно, о чем бы ни шла речь.

– Понятия не имею, – отвечаю я.

Он отстраняется, запускает руку в волосы.

– Эта цитата из блокнота швейцарского драматурга Макса Фриша.

– Понятно, – говорю я, повторяя про себя эту цитату и пытаясь понять, что он имеет в виду. Обычно я мастерица разгадывать загадочные хадсонизмы, но этот ставит меня в тупик.

– Я хочу раскрыться перед тобой, Грейс. Хочу рассказать тебе все, что у меня на уме. Но я просто не могу этого сделать, как бы мне того ни хотелось.

Несколько секунд я ничего не говорю, пытаясь понять, куда он клонит. Я понимаю, что это что-то важное, но я просто еще не въезжаю. Наконец за неимением предположений получше я спрашиваю:

– Это касается Двора Вампиров?

– К черту Двор Вампиров, – коротко бросает он. – Мне неважно, чего они там хотят и чего ожидают. И тебе тоже не должно быть до этого дела.

– Мне есть дело до твоего счастья, вот что мне важно…

– Я никогда еще не был так счастлив, как сейчас, – перебивает он меня. – Потому что я сопряжен с тобой. Потому что я король горгулий. Потому что я строю жизнь с тобой и нашими людьми. Ты мне веришь?

– Да, верю, – отвечаю я, сперва помолчав, чтобы полностью увериться в том, что это действительно самый честный и лучший ответ. – Я просто не хочу, чтобы ты о чем-нибудь пожалел.

– О чем я могу пожалеть?

– Может, о том, что мы ошиблись, отдав предпочтение престолу горгулий перед престолом вампиров? – спрашиваю я, когда проходит несколько секунд. – И если это так, то не следует ли нам передумать? Это и есть то, о чем ты не хочешь со мной говорить?

Если это так, я легко могу в это поверить. Как не верить, если я знаю, что Хадсон готов пожертвовать всем ради моего счастья? Разве не может это быть еще одной вещью, от которой он, по его мнению, должен отказаться, чтобы я была счастлива? Еще одним выбором, который он не хочет передо мной ставить, потому что считает, что в таком случае проиграет?

Одна только мысль об этом действует на меня сокрушительно.

– Двор Вампиров – это твое наследие.