Красная Страна - Джо Аберкромби

— Поскольку у меня есть долг, и если я его не заплачу, я покойник.

— Мы все покойники, брат, в свое время. Как мы туда попадем, вот что важно. Но ты получишь честную цену. — Его взгляд переместился на детей. — Я насчитал меньше двадцати.

— Длинное путешествие, — сказал Блэкпоинт, держа одну руку на мече. — Потери неизбежны.

— Ничто не неизбежно, брат. Что случается, то случается из-за выбора, который мы делаем.

— Я не покупаю детей.

— Я покупаю их. Я не убиваю их. Причинение боли слабым заполняет дыру в тебе?

— Во мне нет никаких дыр, — сказал Блэкпоинт.

Старик последний раз укусил яблоко.

— Нет? — И он бросил огрызок Блэкпоинту. Северянин инстинктивно потянулся за ним, затем заворчал. Старик покрыл расстояние между ними за два легких шага и ударил его в грудь концом посоха.

Блэкпоинт содрогнулся, уронил огрызок, нащупывая меч, но у него не было сил его вытащить, и Ро увидела, что это был не посох, а копье, длинное окровавленное лезвие торчало из спины Блэкпоинта. Старик опустил его на землю, мягко положил руку на его лицо и закрыл ему глаза.

— Тяжело говорить, но я чувствую, что мир стал лучше без него.

Ро смотрела на труп северянина, чья одежда уже потемнела от крови, и обнаружила, что рада, и не знала, что это значит.

— Клянусь мертвыми, — выдохнул один из людей Кантлисса, и взглянувшая вверх Ро увидела много фигур, которые в тишине вышли из шахт на леса и смотрели вниз. Мужчины и женщины всех рас и возрастов, но все носящие одинаковые коричневые одежды, и все с обритыми налысо головами.

— Несколько друзей, — сказал старик, вставая.

Голос Кантлисса, тонкий и льстивый, задрожал.

— Мы сделали все что могли.

— Меня огорчает, что это все, что вы могли.

— Все что я хочу, это деньги.

— Меня огорчает, что деньги могут быть всем, что хочет человек.

— Мы заключили сделку.

— Это также огорчает меня, но мы заключили. Твои деньги здесь. — И старик указал на деревянный ящик, стоявший на скале, мимо которой они прошли. — Желаю тебе радости от них.

Кантлисс схватил ящик, и Ро увидела блеск золота внутри. Он улыбнулся, грязное лицо потеплело отраженным светом.

— Пошли. — И он и его люди отошли назад.

Одна из маленьких девочек начала плакать, потому что маленькие дети начинают любить даже ненавистных, если это все, что у них есть, и Ро положила руку ей на плечо и сказала «Шшшш», и постаралась быть храброй, когда старик прошелся, чтобы встать, возвышаясь над ней.

Пит сцепил свои маленькие кулачки и сказал:

— Не тронь мою сестру!

Мужчина поспешно опустился на колени, так, чтобы его лысая голова была на одном уровне с Ро, вблизи он выглядел громадным. Он нежно положил одну огромную руку Ро на плечо, другую на плечо Пита и сказал:

— Дети, мое имя Ваердинур, я тридцать девятая Правая Рука Делателя, и я никогда не причиню вреда ни одному из вас, и не позволю никому причинить. Я поклялся в этом. Я поклялся защищать эту священную землю, и людей на ней до последней капли крови и до последнего вздоха, и только смерть остановит меня.

Он достал прекрасную цепь и повесил ее вокруг шеи Ро, и подвеска на ней, покоившаяся на ее груди, была куском тусклого серого металла в форме слезинки.

— Что это? — спросила она.

— Это чешуйка дракона.

— Настоящая?

— Да, настоящая. У нас у всех есть такие. — Он потянулся к своей робе и вытащил свою, чтобы показать ей.

— Зачем мне она?

Он улыбнулся, в его глазах блеснули слезы.

— Потому что теперь ты моя дочь. — И он обнял ее и очень крепко сжал.

III КРИЗ

Город, с менее чем тысячей постоянных жителей, был наполнен таким количеством жестокости, что сама атмосфера выглядела оплодотворенной ароматом мерзости: убийства буйно разрослись, пьянство было правилом, игра — универсальным времяпровождением, драки — отдыхом.

Дж. Буел

Ад по Дешевке

Криз ночью?

Представьте ад по дешевке. И добавьте побольше шлюх.

Величайшее поселение новых рубежей, рай для старателей, долгожданный пункт назначения Сообщества, был втиснут в изогнутую долину, крутые края которой были усеяны пеньками от срубленных сосен. Это было место дикой развязности, дикой надежды, дикого отчаянья; все на крайностях и никакой умеренности; мечты втоптаны в навоз, а новые высосаны из бутылки, чтобы быть в свою очередь выблеванными и растоптанными. Место, где необычность была обыденностью, а заурядность неестественной; где смерть могла прийти завтра, так что лучше было получить все веселье сегодня.

Город в его грязных границах состоял по большей части из жалких палаток, внутренний вид которых оскорблял взгляд через развеваемые ветром тряпки, закрывающие вход. Здания были небрежно сделаны из расколотых сосен и высоких надежд, поддерживались пьянчугами, валявшимися с обеих сторон; женщины рисковали своими жизнями, наклоняясь с шатких балконов и заманивая желающих потрахаться.

— Он стал больше, — сказала Корлин, глядя сквозь влажный затор, забивший главную улицу.

— Намного больше, — проворчал Савиан.

— Хотя не сказала бы, что лучше.

Шай попыталась представить, что может быть хуже. Парад сумасшедших кружил вокруг них через разбросанную всюду грязь. Лица как из какого-то кошмарного представления. В городе постоянно царил какой-то безумный карнавал. Пьяную ночь раскалывало неестественное хихиканье, стоны удовольствия или ужаса, крики ростовщиков и фырканье скота, скрип старых кроватей и пиликанье старых скрипок. Все сливалось в отчаянную музыку; не было двух одинаковых тактов, сочившихся через плохо прилаженные двери и окна; рев смеха на шутку или на хороший поворот колеса рулетки сложно было отличить от гневных воплей на плохие карты.

— Небеса милосердные, — пробормотал Маджуд, прижимая к лицу рукав от вечно меняющейся вони.

— Достаточно, чтобы человек поверил в Бога, — сказал Темпл. — И что Он сейчас где-то в другом месте.

Во влажной ночи виднелись руины. Колонны нечеловеческих размеров высились по каждой стороне главной улицы, такие толстые, что три человека сцепив руки не смогли бы обхватить их. Некоторые обвалились у основания, некоторые были срублены на десять шагов кверху, а некоторые все еще стояли такие высокие, что вершины терялись в темноте наверху; огни движущихся факелов выхватывали запятнанную резьбу, письмена, руны на алфавитах давно забытых веков, напоминания о древних событиях, победителях и проигравших, в тысячелетней пыли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});