Красная Страна - Джо Аберкромби

Свит пожал плечами.

— Если ты хотел предсказуемости, тебе следовало остаться в Старикланде. Это Далекая Страна.

В этот момент изрубленная топорами дверь фургона Лестека с грохотом раскрылась и знаменитый актер выбрался, в ночной рубашке, с дикими слезящимися глазами и редкими белыми волосами в беспорядке.

— Чертовы критики! — шумел он, потрясая пустой банкой в сторону духов.

— Все будет хорошо, — сказал Темпл сыну Бакхорма. Его второму сыну, как он думал. Не одному их мертвых. Конечно не одному из них, потому что для них хорошо уже ничего не будет, они уже все потеряли. Вряд ли эта мысль была бы утешением их брату, так что Темпл снова сказал: «Все будет хорошо», и попытался сделать это искренне, хотя болезненные удары сердца, не говоря о раненной ягодице, делали его голос дрожащим. Звучит забавно, раненная ягодица. Но это не забавно.

— Все будет хорошо, — сказал он, словно выражение делало это чугунным фактом. Он помнил, как Кадия говорил ему то же, когда началась осада, и огни горели по всей Дагоске, и было болезненно ясно, что ничего не будет хорошо. Это помогало, знать, что у кого-то есть силы сказать ложь. Так что Темпл сжал плечо второго сына Бакхорма и сказал:

— Все… будет… хорошо, — его голос в этот раз был уверенней, парень кивнул, и Темпл сам почувствовал себя сильнее оттого, что смог придать кому-то сил. Он думал, насколько этой силы хватит, когда снова придут духи.

Бакхорм бросил лопату в пыль перед могилами. На нем все еще была его старая кольчуга, все еще с неправильно застегнутыми пряжками, так что она была перекручена; он вытирал вспотевший лоб тыльной стороной ладони, размазывая пыль.

— Я думаю, многие из нас хотели бы, чтоб ты… сказал что-нибудь.

Темпл моргнул, глядя на него.

— Да? — Но в конце концов, возможно, стоящие слова могли приходить из бесполезных ртов.

Большая часть участников Сообщества чинили укрепления, если можно было их так назвать, или смотрели на горизонт и обгрызали ногти до крови, или слишком паниковали насчет высокой вероятности их смерти, чтобы с кем-то общаться. Вокруг пяти холмиков земли собрались Бакхорм, его потрясенная моргающая жена, и их оставшийся выводок из восьми детей, в разном настроении, от скорби до ужаса и до непонимающего добродушия; две шлюхи и их сутенер, которого не было видно во время атаки, но он по крайней мере появился, чтобы помочь копать; Джентили и два его кузена; и Шай, хмуро смотревшая на холм земли над могилой Лифа, сильно сжимая лопату побелевшими пальцами. Темпл внезапно отметил, что у нее были маленькие руки, и почувствовал странный источник симпатии к ней. Или возможно это была просто жалость к себе. Последнее более вероятно.

— Бог, — прохрипел он, и ему пришлось прочистить горло. — Иногда… кажется… что тебя здесь нет. — Темплу определенно казалось, что Его не было нигде, со всей той кровью и потерями, что он видел. — Но я знаю, что ты есть, — соврал он. Ему не платили за правду. — Ты везде. Вокруг нас, и в нас, и присматриваешь за нами. — Не много Он делает, заметьте, но таков уж Бог. — Я прошу тебя… я тебя умоляю, присмотри за этими мальчиками, похороненными в чужой земле, под чужими небесами. И за этими мужчинами и женщинами. Ты знаешь, у них были недостатки. Но они хотели сделать что-то в диких местах. — Темпл сам почувствовал укол слез, и ему пришлось прикусить губу на мгновение, посмотреть в небо и смахнуть их. — Прими их в свои руки, и даруй им покой. Нет тех, кто больше этого заслуживал.

Некоторое время они стояли в тишине, ветер дергал и трепал край куртки Темпла и разбрасывал волосы Шай по ее лицу, затем Бакхорм поднял ладонь, в которой блестели монеты.

— Спасибо.

Темпл закрыл загрубевшую руку погонщика своими двумя.

— Это честь для меня. — Слова ничего не делали. Дети все еще были мертвы. Он не взял бы за это деньги, какими бы ни были долги.

Свет начинал угасать, когда Свит слез с фургона Маджуда; небо порозовело на западе и полоски черных облаков шли по нему, как буруны на спокойном море.

— Они хотят говорить! — крикнул он. — Они зажгли огонь на полпути к их лагерю, и они ждут слова! — Он выглядел чертовски довольным этим. Возможно и Темплу следовало быть довольным, но он сидел у могилы Лифа, некомфортно перенеся вес на пульсирующую ягодицу, чувствуя, что ничто уже не сделает его довольным.

— Теперь они хотят говорить, — горько сказала Лулин Бакхорм. — Теперь, когда двое моих мальчиков мертвы.

Свит поморщился.

— Это лучше, чем если бы все твои мальчики были мертвы. Лучше мне пойти туда.

— Я иду, — сказал Ламб, высохшая кровь все еще была на его лице.

— И я, — сказал Савиан. — Надо убедиться, что ублюдки ничего не попытаются выкинуть.

Свит почесал пальцами в бороде.

— Разумно. Не повредит, если покажем им, что у нас есть железо.

— Я тоже пойду. — Маджуд похромал, кривясь так, что был виден золотой зуб, штанина болталась там, где Корлин разрезала ее, чтобы открыть рану. — Клянусь, никогда больше не доверю тебе заключать сделки от моего имени.

— Черта с два ты пойдешь, — сказал Свит. — Если все пойдет хреново, нам придется убегать, а ты никуда не добежишь.

Маджуд перенес немного веса на поврежденную ногу, снова скривился, затем кивнул на Шай.

— Тогда она пойдет вместо меня.

— Я? — пробормотала она, оглядываясь. — Говорить с этими уебками?

— Больше нет никого, кому я доверил бы торговаться. Мой партнер Карнсбик настаивал бы на лучшей цене.

— Мне начинает не нравиться Карнсбик, хоть я с ним ни разу не встречалась.

Свит покачал головой.

— Санджиду не понравится присутствие женщины.

Темплу показалось, что это решило вопрос для Шай.

— Если он мыслит практически, то переживет.

Они сели полукругом вокруг потрескивающего костра, может быть в сотне шагов от самодельного форта Сообщества; мерцающий свет их лагеря тускнел вдалеке. Духи. Ужасный бич равнин. Мифические дикари Далекой Страны.

Шай изо всех сил пыталась разжечь неистовую ненависть к ним. Но когда она думала о холодном Лифе под землей, все, что она чувствовала, была боль потери, и беспокойство за его брата. И за своего, который все еще был потерян. А еще она чувствовала измотанность, разбитость и опустошенность. Поэтому, и оттого, что теперь она видела их спокойными, без смертельных криков или потрясаний оружием, она видела теперь лишь жалко выглядящую группу людей — а она провела значительную часть жизни в отчаянной нужде, и большую часть остальной жизни с недостатком денег.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});