Красная Страна - Джо Аберкромби

Но они ушли. Вышло так, что в конце концов они мыслили практически.

Теперь энтузиазм по поводу отважной и стремительной акции Ламба был единодушным. Лулин Бакхорм и ее муж были готовы расплакаться в признательности от лица своих мертвых сыновей. Джентили очевидно сделал бы в своей юности то же самое. Хеджес сделал бы то же, если б не его нога, поврежденная во время исполнения служебных обязанностей в битве под Осрунгом. Две шлюхи предлагали вознаграждение в виде, котором Ламб, казалось, собирался принять, пока Шай не отклонила от его лица. Затем Лестек взобрался на фургон и предложил дрожащим голосом, что Ламб должен быть вознагражден четырьмя сотнями марок из сохраненных денег, от которых он, казалось, собирался отказаться, пока Шай не приняла их от его лица.

Лорд Ингелстад хлопнул Ламба по спине и предложил глотнуть из его лучшей бутылки бренди, которая хранилась две сотни лет в фамильных подвалах далеко в Кельне, которые были теперь, увы, собственностью кредиторов.

— Мой друг, — сказал аристократ, — да ты чертов герой!

Ламб искоса поглядел на него, поднимая бутылку.

— Я чертов, точно.

Честная Цена

В этих холмах было холодно, как в аду. Все дети были замерзшие, напуганные, сбивались вместе на ночь поближе к кострам, прижавшись порозовевшими щеками, и от их дыхания шел пар в лица друг другу. Ро брала руки Пита и терла их своими, и пыталась плотнее завернуть в плешивые меха.

Немногим позже того, как они сошли с лодки, пришел человек и сказал, что Папа Ринг требует всех. Кантлисс чертыхнулся, что никогда не длилось долго, и отослал семерых из своих людей. Их оставалось лишь шестеро, включая ублюдка Блэкпоинта, но о побеге теперь никто не говорил. Вообще никто много не говорил, словно с каждой милей в лодке, в скачке или пешком, сила духа покидала их, затем и мысли, и они становились лишь мясом на ногах, волочились слабо и жалко в ту скотобойню, что была у Кантлисса на уме.

Женщину по имени Би тоже отослали, и она плакала и спрашивала Кантлисса: «Куда вы забираете детей?», а он усмехался: «Возвращайся в Криз и занимайся своим делом, будь ты проклята». Так что теперь Ро и мальчик Эвин, и еще пара старших присматривали за волдырями и страхами остальных.

Они поднялись высоко в холмы, и еще выше, кружа по малохоженным тропам, прорезанным водой давным-давно. Они вставали лагерем среди огромных скал, которые были похожи на упавшие здания. Здания древние, как горы. Деревья росли выше и выше, пока не стали колоннами из леса. Казалось, что они прокалывают небо, их нижние ветки были высоко над головой, скрипели в тихом лесу, без кустов, без животных, без насекомых.

— Куда вы нас ведете? — спросила Ро Кантлисса в сотый раз, и в сотый раз он ей ответил: «Вперед», дергая небритым лицом в сторону серых очертаний пиков впереди; его модные одежды износились в лохмотья.

Они прошли через какой-то город, весь построенный из дерева, и построенный не очень хорошо; тощая собака гавкнула на них, но людей там не было, ни одного. Блэкпоинт нахмурился, глядя на пустые окна, лизнул прореху в зубах и сказал: «Куда они все делись?». Он говорил на Северном, но Ламб научил Ро достаточно, чтобы понять. «Мне это не нравится».

Кантлисс лишь фыркнул.

— Тебе и не нужно.

Вверх и вперед, деревья сморщились до коричневых чахлых сосенок, затем до корявых веток, а потом деревьев уже не было. После ледяного холода стало странно тепло, мягкий бриз дул через склон горы, как дыхание, а затем стал слишком горячим, слишком, дети шли с трудом, розовые лица покрылись потом, они шли вверх по голым склонам из желтого камня, покрытого серой; земля была теплой, как плоть, словно живой. Из трещин, подобных ртам, щелкал и шипел пар; в чашевидных камнях были покрытые солью лужи, вода в них булькала с вонючим газом, пенясь разноцветными маслами, и Кантлисс предупредил их не пить, так как это был яд.

— Это место неправильное, — сказал Пит.

— Это просто место. — Но Ро видела страх в глазах остальных детей, и в глазах людей Кантлисса, и сама тоже чувствовала. Это было мертвое место.

— Шай все еще идет следом?

— Конечно идет. — Но Ро не думала, что она идет, не так далеко, как сюда; так далеко, что казалось, они больше не в мире. Она с трудом могла вспомнить, как выглядит Шай, или Ламб, или какой была ферма. Она начинала думать, что все то исчезло, как сон, шепот, а вокруг было то, что осталось.

Их путь стал слишком крутым для лошадей, затем для мулов, так что один человек остался ждать с животными. Они влезли в глубокую пустую долину, где утесы были изрешечены дырами, слишком квадратными для природных; нагроможденные холмы изломанных скал у тропинки навели Ро на мысль о грунте из шахт. Но что за древние шахтеры копали здесь, и для чего вынимали грунт в этом проклятом месте, она не могла догадаться.

После дня дыхания этими отвратительными испарениями, когда носы и глотки были ободраны от вони, они взошли на огромную вершину скалы, изрытую и изукрашенную непогодой и временем, но безо мха, лишайника или растений. Когда они, в лохмотьях, нехотя подошли ближе, Ро увидела, что стена была покрыта буквами, и хотя она не могла их прочесть, она знала, что это предупреждение. В каменных стенах — таких высоких, что голубое небо было очень далеко — были еще дыры, намного больше, и на возвышающихся, скрипящих подмостках из старого дерева были платформы, веревки и ведра, и свидетельства свежих раскопок.

Кантлисс поднял руку:

— Стоять здесь.

— Что теперь? — спросил Блэкпоинт, теребя рукоять меча.

— Теперь мы ждем.

— Долго?

— Не долго, брат. — Мужчина стоял, непринужденно прислонившись к скале. Ро не знала, как могла его не заметить, поскольку он не был маленьким. Очень высокий, с темной кожей, голова побрита до мельчайшей серебристой щетины, на нем была простая роба из неокрашенной ткани. Одной из своих мускулистых рук он держал посох, такой же длинный, как и он сам, в другой было маленькое морщинистое яблоко. Он куснул его, и с набитым ртом сказал: «Привет». Он улыбался Кантлиссу, и Блэкпоинту, и остальным людям, и улыбался детям, и Ро в частности, как она подумала. «Привет, дети».

— Я хочу мои деньги, — сказал Кантлисс.

Улыбка не покинула лицо старика.

— Конечно. Поскольку в тебе есть дыра, и ты веришь, что золото ее заполнит.

— Поскольку у меня есть долг, и если я его не заплачу, я покойник.

— Мы все покойники, брат, в свое время. Как мы туда попадем, вот что важно. Но ты получишь честную цену. — Его взгляд переместился на детей. — Я насчитал меньше двадцати.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});