Красная Страна - Джо Аберкромби

Темпл мог только сидеть и таращиться, когда дух спешил к ним, пока не увидел выпученные глаза на раскрашенном красным лице. Затем тетива Шай прожужжала прямо ему на ухо, стрела мелькнула в нескольких шагах и вонзилась в обнаженную грудь духа, остановив его, как удар в лицо.

Взгляд Темпла метнулся к другому духу, который стоял теперь за прикрытием травы и костей, стаскивал свой лук со спины и тянулся к стреле в кожаном колчане, висевшем на его голой ноге. Шай поскакала с холма, крича вряд ли более по-человечески, чем дух, и вытаскивая короткий меч, который она носила.

Дух достал стрелу, затем повернулся и присел. Темпл оглянулся, чтобы увидеть, как Свит опускает арбалет.

— Их будет больше! — крикнул он, цепляя стремя концом арбалета, и натягивая тетиву одной рукой; дернув другой, он повернул лошадь и осматривал лес.

Дух пытался поднять стрелу, выронил ее, потянулся за другой, не в силах выпрямить руку, поскольку в ней был болт. Он прокричал что-то Шай, когда она подъехала, и она ударила его мечом поперек лица, свалив наземь.

Темпл пришпорил лошадь вслед за ней и соскочил с седла у Лифа. Одна нога парня была подвернута, словно он пытался встать. Шай склонилась над ним, он тронул ее руку и открыл рот, но из него лишь полилась кровь. Кровь изо рта, и из носа, и из рваных ошметков, где были его уши, и из порезов на его руках, и из раны от стрелы на груди. Темпл смотрел вниз, дергая руки в тупой беспомощности.

— Давай его на твою лошадь! — прорычала Шай, и Темпл внезапно ожил и схватил Лифа под руки. Плачущая Скала спустилась откуда-то и била дубинкой духа, которого подстрелила Шай. Темпл слышал хруст, когда начал затаскивать Лифа на лошадь, споткнулся, упал, с трудом поднялся и начал снова.

— Оставь его! — крикнул Свит. — Ему конец, это и дураку ясно!

Темпл проигнорировал его, и сжал зубы, пытаясь поднять Лифа на лошадь за ремень и окровавленную рубашку. Для тощего паренька он был весьма тяжел.

— Не оставлю его, — прошипел Темпл. — Не оставлю… не оставлю…

В мире были только он, Лиф и лошадь, только его ноющие мышцы и мертвый груз парня, и его бессмысленные булькающие стоны. Он слышал удаляющийся звук копыт лошади Свита. Слышал крики на незнакомом языке, вряд ли человеческие голоса. Лиф свисал и съезжал, лошадь двигалась, а затем Шай оказалась возле него, рыча, напрягаясь, со страхом и злостью, и вдвоем они подняли Лифа на луку седла, древко сломанной стрелы чернело в воздухе.

Руки Темпла были покрыты кровью. Мгновение он стоял, глядя на них.

— Езжай! — проорала Шай. — Езжай, ебаный идиот!

Он взобрался в седло, хватая поводья липкими пальцами, стуча пятками, и почти упав со своей лошади — с лошади Ламба — потом он скакал, скакал, ветер бил в его лицо, выбивая искаженные крики из его рта, выбивая слезы из его глаз. Ровный горизонт наклонился и задрожал, Лифа подбросило в луке седла. Свит и Плачущая Скала были двумя изогнутыми пятнышками на фоне неба. Шай впереди, низко склонившись в седле, хвост ее лошади развевался; она бросила взгляд назад, и он увидел страх на ее лице; не хотел смотреть, но пришлось.

Они были на холмах, как посланцы ада. Раскрашенные лица, раскрашенные лошади, по-детски размалеванные и увешанные шкурами, перьями, костями, зубами. Один с высушенной и сморщенной человеческой рукой, обернутой вокруг шеи; один с головным убором из бычьих рогов; один носил в качестве нагрудника медную тарелку, блестящую и сверкающую на солнце. Неразбериха летающих рыжих и желтых волос, и взмахов оружия, крючковатого, остроконечного, зазубренного; все яростно кричат и нацелены убить его самым ужасным способом, и Темпла пронзил холод до самой задницы.

— О Боже, о Боже, о блядь, о Боже…

Его безмозглое богохульство стучало, как копыта его лошади — лошади Ламба — и стрела пролетела мимо в траву. Шай закричала на него через плечо, но слова унесло ветром. Он вцепился в поводья, в рубашку на спине Лифа, его дыхание ухало, плечи зудели, и он точно знал, что он покойник и хуже, чем покойник; и все о чем он мог думать, что ему ведь следовало ехать за стадом. Следовало шагнуть вперед, когда гурки пришли за Кадией, вместо того, чтобы стоять в тишине, в беспомощной линии стыда со всеми остальными.

Затем он увидел движение впереди и понял, что это Сообщество — силуэты фургонов и коров на ровном горизонте, всадники, выехавшие, чтобы встретить его. Он глянул через плечо и увидел, что духи отступают, отдаляются, слышал их вопли. Один из них послал стрелу, дугой пролетевшую рядом с ним и упавшую довольно близко; он всхлипнул от облегчения. Самообладания хватило лишь на то, чтобы остановиться, когда он подъехал. Его лошадь — лошадь Ламба — дрожала почти так же, как он.

Среди фургонов был хаос. Паника распространялась, словно там было шесть сотен духов, а не шесть; Лулин Бакхорм кричала о пропавшем ребенке; Джентили путался с покрытым ржавчиной нагрудником, который был даже старше его; пара коров отвязалась и бежала через середину; Маджуд стоял на сидении фургона и пронзительно выкрикивал призывы успокоиться, но никто не слышал.

— Что случилось?! — прорычал Ламб, спокойный, как всегда, и Темпл мог лишь потрясти головой. Слов не было. Пришлось заставить ноющую руку отпустить рубаху Лифа, Ламб снял того с лошади и уложил на землю.

— Где Корлин? — выкрикивала Шай, и Темпл соскользнул с седла. Его ноги онемели, как две сухие палки. Ламб разрезал рубаху Лифа, ткань рвалась под лезвием. Темпл склонился, вытирая кровь от древка стрелы, вытирая, но сколько бы он не вытирал, натекало больше, все тело Лифа было в ней.

— Дай мне нож, — он щелкнул пальцами, и Ламб вложил его в руку; а он смотрел на ту стрелу; что делать, что делать, вытащить, вырезать, или протолкнуть; он пытался вспомнить, что Кадия говорил ему о ранах от стрел, что-то о том, что являлось лучшим шансом, лучший шанс, но он не мог сосредоточиться ни на чем, а глаза Лифа были умирающими, его рот свисал, и все его волосы испачканы кровью.

Шай продралась к нему, и сказала:

— Лиф? Лиф? — И Ламб мягко положил его ровно, Темпл воткнул нож в землю и покачнулся на пятках. К нему в странной спешке пришло все то, что он знал о парне. Что он был влюблен в Шай, и что Темпл начал уже обходить его; что он потерял родителей, что пытался найти брата, украденного бандитами; что он хорошо обращался со скотиной и был усердным работником… но теперь это все было разрублено посередине и никогда не разрешится; и все его мечты и надежды и страхи закончились здесь, на утоптанной траве и вырезаны из мира навсегда.

Чертова штука.

Савиан рычал и кашлял, и тыкал всюду арбалетом, пытаясь собрать фургоны в некое подобие форта, ставя штабелями бочки, сундуки и мотки веревки, чтобы спрятаться за ними; коров загнали внутрь, женщин и детей в безопасное место, хотя Шай понятия не имела, где такое может быть. Народ путался, будто мысль о духах никогда раньше не обсуждалась; они бегали, чтобы сделать, что им сказано, или в точности то, что сказано не делать; тащили упрямых животных или искали сложенное оружие, или спасали пожитки, или детей, или просто пялились, вцепившись в себя, словно их уже зарезали и отрезали уши.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});