Красная Страна - Джо Аберкромби

Чертова штука.

Савиан рычал и кашлял, и тыкал всюду арбалетом, пытаясь собрать фургоны в некое подобие форта, ставя штабелями бочки, сундуки и мотки веревки, чтобы спрятаться за ними; коров загнали внутрь, женщин и детей в безопасное место, хотя Шай понятия не имела, где такое может быть. Народ путался, будто мысль о духах никогда раньше не обсуждалась; они бегали, чтобы сделать, что им сказано, или в точности то, что сказано не делать; тащили упрямых животных или искали сложенное оружие, или спасали пожитки, или детей, или просто пялились, вцепившись в себя, словно их уже зарезали и отрезали уши.

Большой фургон Иозива Лестека попал в канаву, и пара мужиков пыталась его вытащить.

— Оставьте его! — крикнул Савиан. — Мы не собираемся ставить здесь представление! — И они оставили эту красочную рекламу лучшего в мире театрального представления пустым равнинам.

Шай пробила себе путь через это безумие и поднялась в фургон Маджуда. На юге, по колышущейся, движущейся траве скакали кругами трое духов, один тряс рогатой пикой, и Шай подумала, что может услышать, как они поют, высоко и радостно. Свит смотрел, его заряженный арбалет лежал на колене, он тер свою бородатую челюсть, и казалось, что вокруг него был маленький кусочек спокойствия, в который она с признательностью самовольно влезла.

— Как парень?

— Умер, — сказала Шай, и ей стало тошно оттого, что это было все, что она могла сказать.

— Ах, черт возьми. — Свит горько скривился, закрыл глаза и надавил на них пальцами. — Черт возьми. — Затем, тряся головой, он посмотрел на духов на лошадях на горизонте. — Лучше сосредоточиться на том, чтобы остальные не последовали за ним.

Трескучий голос Савиана гремел вокруг, народ карабкался на фургоны с луками в непривычных руках; с новыми, никогда прежде не использованными, и древними, давно не служившими.

— О чем они поют? — спросила Шай, доставая стрелу из колчана и медленно крутя ее, чувствуя шершавость в пальцах, словно дерево было новой вещью, которую она прежде не чувствовала.

Свит фыркнул.

— О нашей насильственной смерти. Они полагают, до нее рукой подать.

— Это так? — она не могла не спросить.

— Это зависит. — Мышцы челюсти Свита шевелились под его бородой, затем он медленно спокойно сплюнул. — От того, эти трое из основного войска Санджида, или он разделил его на мелкие части.

— И?

— Полагаю, мы сможем посчитать их, когда они прибудут, и если их будет несколько дюжин, значит у нас есть шанс, а если их несколько сотен, у нас, блядь, возникнут серьезные сомнения.

Бакхорм взобрался на фургон, кольчуга хлопала его по бедрам и была ему впору даже хуже чем на вид.

— Почему мы просто ждем? — прошипел он; духи на данный момент забрали его заиканье. — Почему не двигаемся?

Свит медленно поднял на него серые глаза.

— Куда двигаться? Замков поблизости нету. — Он посмотрел назад на равнины, пустые во всех направлениях, и на трех духов, кружащих на границе той мелкой долины; слабое пение раздавалось над пустой травой. — Один клочок ничего ничуть не лучше для смерти, чем любой другой.

— Лучше потратить время, готовясь к тому, что будет, чем бежать от этого. — Ламб стоял высоко на соседнем фургоне. За последние несколько недель он собрал внушительную коллекцию ножей и сейчас проверял их один за одним, спокойный, словно собирался вспахать поле позади фермы, а не драться за жизнь в дикой и беззаконной стране. Более чем спокойный, подумала Шай. Словно это было поле, которое он давно мечтал вспахать, и вот теперь получил шанс.

— Кто ты? — спросила она.

На мгновение он отвлекся на нее от своих ножей.

— Ты меня знаешь.

— Я знаю большого мягкого северянина, который боится ударить мула хлыстом. Я знаю попрошайку, который пришел к нам на ферму в ночи, чтобы работать за сухари. Я знаю человека, который держал моего брата и пел ему, когда у того был жар. Ты не тот человек.

— Это я. — Он перешагнул проем между фургонами, положил руки на ее избитые бедра, и она услышала его шепот на ухо. — Но это не весь я. Не стой у меня на пути, Шай. — Затем он спрыгнул с фургона. — Тебе лучше охранять ее, — крикнул он Свиту.

— Ты шутишь? — Старый скаут разглядывал свой арбалет. — Я рассчитываю, что она спасет меня!

Сразу вслед за этим Плачущая Скала пронзительно крикнула и указала на юг, и они потекли с гребня, как из какого-то кошмара; остатки диких веков, прошедших давным-давно, ощетинившиеся сотней украденных зазубренных клинков, каменными топорами и острыми сверкающими стрелами; и истории о резне, над которыми смеялись, текли с ними; и у Шай перехватило дыхание.

— Нам всем отрежут уши! — завопил кто-то.

— Не похоже, что ты сейчас их используешь, а? — Свит поднял арбалет с мрачной улыбкой. — Похоже, несколько дюжин.

Шай, стоя на коленях, пыталась посчитать их, но у некоторых лошадей на боках были нарисованы другие лошади, на некоторых не было всадников, на некоторых было по двое или были чучела, выглядящие, как люди; к другим была приделана хлопающая парусина, чтобы сделать из них гигантов, разбухших, как утопленники; все плыло и размывалось перед ее рассеянным взглядом; бессмысленное, смертельное и непостижимое, как чума.

Шай подумала, что слышит, как молится Темпл. Она хотела бы знать, как.

— Спокойно! — кричал Савиан. — Спокойно! — Шай с трудом понимала, что он имел в виду. Один дух носил капюшон, покрытый осколками разбитого стекла, которые сверкали как драгоценности, его рот зиял в пронзительном крике. — Стойте и живите! Бегите и умрите! — У нее всегда была склонность бежать, и тонка кишка стоять; и если и было время убежать, все ее тело говорило, что оно настало. — Под этой ебаной раскраской они всего лишь люди! — Дух стоял в своих стременах и тряс оперенной пикой, голый, но раскрашенный, и ожерелье из ушей подпрыгивало и качалось на его шее.

— Стойте вместе или умрите поодиночке! — рычал Савиан, и одна из шлюх, чье имя Шай забыла, стояла с луком в руке, и ее светлые волосы разметал ветер, она кивнула Шай, и Шай кивнула ей в ответ. Голди, точно. Стоять вместе. Поэтому они называются Сообщество, не так ли?

Первая тетива спустилась, панически и бесцельно, стрела упала довольно близко; затем полетели еще, и Шай сама выстрелила, не особо выбирая цель, раз их было так много. Стрелы мелькали и падали в качающуюся траву, и в несущуюся плоть; и тут и там фигура выпадала из седла, или лошадь меняла курс. Дух в капюшоне свалился назад, болт Савиана прошел сквозь его раскрашенную грудь, но остальные столпились у слабого круга из фургонов и поглотили его полностью, кружась, поднимаясь на дыбы и поднимая клубы пыли, пока они и их раскрашенные лошади не стали в самом деле призраками. Слышались их крики и визги и животные вопли, бессмысленные и вероломные, как голоса безумных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});