Талтос - Энн Райс

Эш сильным, решительным движением выхватил ключ у Стюарта Гордона и вставил его в большой железный замок. Дверь отворилась с современной легкостью, и они вошли в низкое помещение с электрическим нагревателем, обставленное большой удобной мебелью в стиле Ренессанс, с изогнутыми, но великолепно вырезанными ножками, завершающимися когтистыми лапами, и ковровой обивкой, изношенной, но по-прежнему красивой и воистину старинной.

По стенам висели средневековые картины, многие с неувядающим блеском настоящей яичной темперы. Рыцарские доспехи, покрытые густой пылью, и другие сокровища были расставлены с беззаботной роскошью. Это была берлога какой-то поэтической натуры, человека, влюбленного в английское прошлое и, возможно, роковым образом отстраненного от настоящего.

Лестница слева спускалась в нижнюю комнату, повторяя изгиб стены. Свет падал из верхней комнаты и, насколько Майкл видел, из комнаты, расположенной над нею.

Эш отпустил Стюарта Гордона. Он подошел к подножию винтовой лестницы. Положил правую руку на грубую внутреннюю колонну и стал подниматься.

Роуан немедленно последовала за ним

Стюарт Гордон, казалось, не сознавал, что наконец-то свободен.

— Не обижайте ее, — неожиданно выкрикнул он в озлоблении, словно это было единственное, о чем он мог думать и что решился произнести вслух. — Не прикасайтесь к ней без ее разрешения, — молил он. Этот голос, исходивший из изможденного, похожего на череп лица, казалось, был последним резервом его мужества. — Вы раните мое сокровище! — простонал он.

Эш остановился, задумчиво глядя на Гордона, а затем продолжил подъем.

Все они последовали за ним. Наконец даже Гордон, который грубо толкнул Майкла, проходя мимо, а затем отпихнул Юрия, оказавшегося у него на пути, догнал Эша на последних ступенях лестницы, и они оба исчезли из виду на глазах Майкла.

Когда они оказались наверху, то обнаружили, что находятся в другой большой комнате, такой же простой, как нижняя, ее стены были стенами башни, за исключением двух маленьких помещений, искусно выложенных старым деревом, с отдельными крышами — возможно, ванными комнатами или клозетами, Майкл не мог сказать с уверенностью. Их задние стены, казалось, были впаяны в камень. Огромная комната вмещала множество мягких диванов и просевших старых кресел, расставленных повсюду старинных ламп с пергаментными абажурами, которые в темноте казались островами, но центр комнаты был удивительно пуст. И единственный железный канделябр — круг с оплывающими свечами — освещал необъятное пространство полированного пола.

И только через мгновение Майкл осознал, что в комнате есть еще одна, частично скрытая фигура. Юрий уже смотрел на нее.

На диаметрально противоположной стороне круга, на табурете сидела очень высокая женщина, очевидно трудившаяся за ткацким станком. Одна маленькая лампа на подвижном штативе в виде гусиной шеи освещала ее руки, но лицо оставалось в полумраке. Был виден маленький кусок ткани, и Майкл смог разглядеть очень сложный узор в приглушенных тонах.

Эш стоял неподвижно, упершись в нее взглядом. Женщина смотрела на него. Это была та длинноволосая женщина, которую Майкл видел в окне.

Никто не сделал ни единого движения. Гордон кинулся к ней.

— Тесса! — воскликнул он. — Тесса, я здесь, моя дорогая. — Голос звучал в своей собственной реальности, остальные были забыты.

Женщина встала, возвышаясь над хрупкой фигурой Гордона, в то время как он обнимал ее. Она издала приятный, нежный вздох, вскинула руки, нежно прикасаясь к щуплым плечам Гордона. Несмотря на свой рост, она была хрупкого сложения и казалась болезненно слабой. Обняв, он повел ее вперед, в освещенный круг.

Что-то угрюмое проступило в лице Роуан. Юрий был покорен. Лицо Эша оставалось непроницаемым. Он просто смотрел на Тессу, подходившую все ближе и ближе и в конце концов остановившуюся под канделябром, свет падал сверху на ее голову.

Возможно, из-за того, что она была женщина, рост ее казался воистину чудовищным.

Ее лицо, совершенно круглое, поражало своей безукоризненностью — такой же, как у самого Эша, но не обладало отчетливостью очертаний. Ее рот был нежен и мал, а большие глаза смотрели застенчиво. Голубые глаза были опушены, как и у Эша, длинными, роскошными ресницами. Огромная грива белых волос, отброшенная назад от самого лба, ниспадала и окутывала ее почти волшебным плащом. Волосы, густые и мягкие, больше походили на облако, чем на гриву, и были столь тонкими, что даже в массе своей казались слегка прозрачными.

На ней было платье фиолетового цвета, собранное мелкими складками прямо под грудью. Рукава, превосходные в своей старомодности, спускались с тонких изящных плеч и затем собирались пышными складками к манжетам, обтягивающим запястья.

Неясные мысли о Рапунцель появились в голове Майкла — в нынешних обстоятельствах более правдивые, чем любой роман, который он когда-либо читал, о волшебных королевах и принцах, обладавших неоспоримом могуществом. Пока женщина приближалась к Эшу, Майкл не мог не видеть, что ее кожа так побледнела, что стала почти белой. Она казалась сказочной принцессой из «Лебединого озера»: щеки тверды, губы слегка блестят, а ресницы трепещут вокруг сверкающих голубых глаз.

Тесса нахмурилась, отчего на лбу появилась легкая морщинка, и она стала похожа на маленькую девочку, готовую заплакать.

— Талтос, — прошептала она. Но сказано это было без малейшего следа тревоги. На самом деле она казалась опечаленной.

Юрий испустил едва слышный слабый стон.

Гордон совершенно преобразился, словно до этой минуты ничего не произошло. На мгновение он показался почти молодым, глаза его сияли от любви и восторга

— Это и есть ваша женщина? — спокойно спросил Эш.

Он не отрывал от нее глаз, даже слегка улыбался, но не двинулся с места, чтобы приветствовать ее или прикоснуться к ее протянутой руке. Говорил он медленно.

— Это и есть та женщина, ради которой вы убили Эрона Лайтнера, ради которой вы пытались убить Юрия, ради которой вы любой ценой хотели заполучить мужчину-Талтоса?

— Что вы говорите? — спросил Гордон испуганным голосом. — Если вы посмеете оскорбить ее словами или действиями, я убью вас!

— Я так не думаю, — ответил Эш. — Моя дорогая, — обратился он к женщине, — вы понимаете меня?

— Да, — спокойно подтвердила она мягким тоном, и голос ее зазвенел, словно крошечный колокольчик. Она пожала плечами и всплеснула руками, будто в порыве экстаза перед святым. — Талтос, — повторила она и печально кивнула и нахмурилась снова с невероятным отчаянием.

Была ли обреченная на смерть Эмалет столь красива и женственна?

Потрясенный, Майкл видел, как лицо Эмалет исчезло под градом пуль, пронзивших ее, как рухнуло ее тело! Не потому ли плакала Роуан? Или она просто устала и потому глядела недоуменными, слегка увлажнившимися глазами на Эша. А тот в свою очередь смотрел на женщину. Что все это должно было означать для нее?

— Прекрасная Тесса, — сказал Эш, слегка приподняв брови.

— В чем дело? — спросил Гордон. — Что происходит? Скажите мне, что случилось с вами обоими. — Он приблизился, но остановился, очевидно не желая встать между ними. Его голос стал звучным и наполнился печалью. Это был голос оратора или, по крайней мере, человека, знающего, как оказывать влияние на слушателей. — Ох, Боже мой, я вовсе не об этом мечтал — не о том, что произойдет здесь, в этом месте, в присутствии людей, которые воистину не в состоянии понять смысл происходящего.

Но он был слишком переполнен эмоциями, чтобы можно было заподозрить его в хитрости или неискренности, в том, что он пытается их обмануть. Его жесты уже утратили всякую истеричность. Они были трагическими.

Эш стоял невозмутимый как всегда, спокойно улыбаясь Тессе, а затем с удовольствием кивнул, когда ее маленький рот раскрылся, а щеки округлились от улыбки.

— Вы очень красивы, — прошептал Эш и поднял ее руку к губам. Он поцеловал свои пальцы и запечатлел этот поцелуй на ее щеке.

Она вздохнула, распрямила шею, позволив длинным волосам упасть ей на спину, затем потянулась к нему, и он заключил ее в объятия. Он поцеловал ее, но в этом поцелуе не было страсти. Майкл успел заметить это. Гордон встал между ними, обнял Тессу за талию и нежно отвел ее назад.

— Не здесь, прошу вас. О, пожалуйста, не надо, не так, как в публичном доме.

Он отпустил Тессу и приблизился к Эшу, сложив руки, как для молитвы, и вглядываясь в него теперь без малейшего страха, как будто вдруг увидел перед собой цель гораздо более важную, чем собственное выживание.

— Разве это место достойно брачной церемонии Тал-Tocas' — спросил он почтительно, голосом звучным и умоляющим. — Где находится священнейшее место в Англии, где путь святого Михаила проходит через вершину холма, и разрушенная башня древней церкви Святого Михаила все еще стоит на страже?