Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010 - Дмитрий Дмитрий

И эту химеру с «рейтингами» всерьез обсуждали в моем отсутствии на Совете. О пропадающей библиотеке рассуждали, как о престижном покойнике — кому хоронить.

Что-то сердце начинает барахлить. То под лопаткой жжет и давит, то кульбиты совершает в грудной клетке. Курю безбожно много: хватаю одну сигарету за другой.

Виктор Конецкий прочитал мою повесть про поездку в Швецию. Диагноз: «Можно печатать!» Дал несколько ценных советов. Кот Муркиз, присутствовавший при этом, смотрел на меня огромными мерцающими глазами: «Понимаешь, что тебе мой хозяин говорит? Покороче, покороче, надо! И нечего комментарии разводить! Запомнил? Молодец, заходи еще».

Кот вполне дружелюбен, но я его побаиваюсь — большой, матерый, себе на уме.

18 октября 1998 г.

Был у Конецкого.

В. В. жаловался, что город плохо приветствует натовский флот, вошедший с визитом дружбы в Неву. А НАТО готовилось в ближайшие дни нанести удары по Югославии — в защиту косовских албанцев-сепаратистов. Отсюда и прохлада городских властей.

— Такие визиты готовятся несколько лет! — возмущался В. В. — А мы всем морякам в морду плюнули! Что они про нас теперь по миру разнесут? Вот представь — я приглашу тебя в гости, а дверь не открою! Или дам в глаз, когда ты сядешь за стол. Уж если драться, то завтра. А сегодня надо быть гостеприимным хозяином. У моряков этикет — святое дело! Без этикета любой флот рухнет!

Конецкий дал мне почитать 8-й номер «Невы» со своим «последним в жизни рассказом». Сказал, что прозаику после шестидесяти лет надо отрубать руки: он уже ничего хорошего не напишет!

«Огурец на вырез» — нормальный рассказ, с блестками игривости и юмора. Хотел бы я так писать в 69 лет. Жена Татьяна перепечатывает, ведет его дела — незаменимый помощник и друг. Любят они друг друга.

22 октября 1998 г.

Проводили общественные слушания «Организованная преступность — кому выгодно?». Были: Сергей Миронов, представитель президента в Петербурге Сергей Цыпляев, силовики, писатели. Три телевизионных канала показали сюжеты в вечерних новостях. А кому выгодно, так и не определили. Все силовики были в элегантных костюмах по тысяче долларов за штуку и выше. Об этом нашептала телевизионный комментатор Марианна Баконина — мы с ней вели этот круглый стол.

1 ноября 1998 г.

Неделю назад уволил В. — за бесстыжие глазенки, как я сказал Ольге. Сделал то, что давно собирался сделать, и неделю блаженствовал в одиночестве. Привел в порядок документацию, за которой она должна была следить, разложил все по полочкам, и т. п.

Заменил вывеску: убрал «Книжный дом „Текст“» и добавил «Писательский клуб». Привез в Центр бильярд, подаренный Василеостровской администрацией. Помог, как всегда, Сергей Алешин.

Завтра выходит на работу новая девушка — Ольга. Окончила Институт культуры, работала помощником режиссера по массовым зрелищам. 30 лет, двое детей. Дети пристроены — один в санатории, другой на юге у бабки. Живет на Васильевском.

Посмотрим.

5 ноября 1998 г.

Вчера пенсионер из Подмосковья взорвал свой «москвич» около Спасской башни Кремля. Президент на отдыхе в Сочи. Осколками взрыва поцарапана башня. Пенсионер Орлов отделался легким испугом, как сказали по ТВ, и проявляет признаки шизофрении.

Все недоумевают, как пенсионер смог подобраться на заминированном автомобиле к Кремлю. Несколько человек охраны Кремля ранены. Орлов сказал, что он недоволен задержками пенсии. Автор нескольких антиельцинских книг. Нештатный корреспондент патриотической газеты. Думаю, его признают невменяемым, как в старые времена. Не может же нормальный человек бросаться на Кремль, резиденцию всенародно избранного президента России.

Первый раз после пожара был в Доме писателя. Сгоревший рояль на сцене Белого зала с обнаженными струнами-нервами. Запах гари. Колпак из потемневших досок над выгоревшим потолком. Под ногами хрустят штукатурка и лепнина. Некоторые окна распахнуты настежь. Антикварная мебель вывезена. Жуликоватого вида сторож свинчивал латунные задвижки на окнах. Увидев нас, сделал вид, что починяет примус. В бильярдной на полу валялись папки — отчеты о работе Совета Дома за 1944 и 1949 годы. Взял для литературного музея, который надеюсь организовать. После пожара прошло уже шесть лет…

Валерий Голубев сдержал обещание — морские курсанты перевезли библиотеку Дома писателя в новые помещения библиотеки Ломоносова на Васильевском. Сделали выставку уцелевших раритетов, пригласили губернатора Яковлева, Гранина, других почетных гостей, устроили фуршет. Теперь будут разбирать, сушить, выявлять грибок.

Зарегистрировал газету «Литературный Курьер». Объем — от четырех до шестнадцати полос. Дизайнер готовит пилотный выпуск. Планируем бесплатно распространять в книжных магазинах, гуманитарных вузах, библиотеках, творческих союзах и т. п. Ищу деньги на газету.

Учредили литературную премию в области фантастической литературы им. А. и Б. Стругацких — «АБС-премию». В жюри — девятнадцать человек со всей России. Борис Натанович — Председатель жюри с правом вето. Цель премии — поддержать именно литературную фантастику. Ищем спонсоров — Сергей Арно роет многочисленные справочники в поисках богатых людей и организаций. Премию решено вручать 21 июня, в день, равноотстоящий от дней рождения братьев. Разрабатываем символику. Скорее всего, это будет медаль в виде семигранной гайки — «как символ артефакта вообще».

4 декабря 1998 г.

Нашел бабушку!

Из городского ЗАГС пришло письмо: найдена интересующая вас актовая запись о смерти Каралис Ольги Николаевны за 1929 г. За разъяснениями обращайтесь в ЗАГС Петроградского района.

Я подъехал к старинному особняку на Петровской набережной. Мела поземка. Поднялся на четвертый этаж, заглянул в нужную дверь. За столом сидела немолодая женщина с усталым лицом. Проверила мои документы, принесла со стеллажа гроссбух. Раскрыла.

— А вы уверены, что это ваша бабушка? Как ее звали, где она жила?

Я рассказал всё, что знал: работала воспитателем в Парголовском приюте, после революции перебрались в Тамбов. Пожал плечами, развел руками — всё! Расспросили об отце. Тут я рассказал более живописно и содержательно. Женщина покивала, признавая мое право на семейные тайны, и развернула ко мне книгу с выцветшими зеленоватыми страницами.

…Каралис Ольга Николаевна, умерла 26 ноября 1929 года.

44 года. Русская.

Место смерти: Рентгенологический институт.

Причина смерти — рак.

Имущество есть.

2 сына, дочь.

Место работы: помощник ГосИзд.

Заявитель: Каралис Николай Павлович, прож. Тамбов, ул. Кузьминская, 11.

«Документы получил». Я увидел подпись моего будущего отца — ему было тогда двадцать пять лет.

В машине я закурил и стал слушать, как свистит в щелке окна поземка. Темнело быстро. В детстве я немного завидовал одноклассникам, чьи бабушки потуже затягивали им шарфы перед гуляньем и кричали вслед, что переходить улицу надо только по зеленому — слышишь! только по зеленому! — сигналу светофора.

Вот, теперь у меня тоже есть бабушка.

И пусть она умерла — но она моя бабушка. День ее смерти совпадал с днем моего рождения. И известие о том, что документ в архиве найден, мне тоже отправили в день моего рождения — я посмотрел на почтовый штемпель. А пришло оно в день рождения отца — 1 декабря. И женщина-архивариус не должна была найти по моему ошибочному запросу эту актовую запись за 1929 год. Но нашла…

И кто сделал мне такой подарок?..

Вопрос, не требующий ответа.

Бабушка, бабуля…

Она на пять лет моложе меня, моя русская бабушка, которую удалось вызволить из исторического небытия. Я чуть не прослезился от радости.

И когда на бензоколонке у Петропавловской крепости машины принялись сигналить, а водители высунулись из окон и стали крутить пальцами у висков и кричать, чтобы я поторапливался, а не стоял, как дундук, я завернул пробку бака и улыбнулся, счастливый и довольный: «Да ладно вам, мужики, я только что бабушку нашел!» Но они, похоже, не расслышали.

13 декабря 1998 г.

Корейцы, поселившиеся над нами (муж, жена, двое детей) громыхают с утра до утра. Похоже, они вообще не ложатся спать. Утром — бум! бум! бум! — корейский первоклассник, скачет, как мячик, по длинному коридору. С кровати не слезает, а спрыгивает. И все остальные передвижения по квартире выполняет только с подпрыгиванием. Веселый австралийский кенгурёнок, а не корейский мальчик! Вечером, вместо того чтобы прилежно учить уроки, он соскакивает со шкафа или с люстры. Ложусь поздно, точнее рано — часов в 5–6 утра, и слышу, что корейцы не спят.