Рейтинговые книги
Читем онлайн Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010 - Дмитрий Дмитрий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 173

Ельцин, похоже, никому не нужен, кроме своей семьи, его администрации и лиц, пользующихся его покровительством. Нечто похожее было с Горбачёвым перед его добровольной отставкой.

Черномырдин кричал сегодня в телевизоре, что снимает свою кандидатуру, т. к. не хочет быть камнем преткновения, Россия ему дороже и всё такое прочее. И сказал, что Дума хочет установить свою диктатуру и изменить существующий в стране строй и конституцию. И навыкрикивал еще несколько несвязных и политически неграмотных лозунгов. «Вел себя, как Новодворская», — прокомментировал в вечернем эфире Геннадий Селезнев, спикер Думы.

Похоже, весь мир злорадствует — огромная страна, а порядка и достатка никак не создадим.

Сегодня полнолуние. Огромная Луна с отчетливыми пятнами. Кажется, напряги зрение, и увидишь наш советский «Луноход», застрявший в кратере лунного вулкана двадцать лет назад.

12 сентября 1998 г.

Едва я потянул на себя массивную дверь Архива, как с Петропавловки бухнула пушка, и звук выстрела, шелестя под фермами мостов, пронесся к заливу.

Спустился в низок гардероба, разделся, поставил в фанерную ячейку портфель. Меня не покидало ощущение, что со вчерашнего вечера в Архиве всем было хорошо известно: утром придет потомок шпиона смотреть дела своего предка. Я пытался подбодрить себя слышанной где-то фразой: «В любой ситуации следует сохранять хладнокровие, ибо через сто лет это не будет иметь никакого значения», но в моей ситуации всё выглядело наоборот: мои находки будут иметь значение и сегодня, и завтра, и через сто лет…

…Я долго не мог заправить фотопленку в затвор диаскопа. Наконец сфокусировал размашистый рукописный текст на чистом листе бумаги.

«…Каралюс Фома Осипович. Дело по обвинению в шпионаже».

Постановление об аресте, предъявление обвинения, анкетные данные задержанного…

Бред какой-то. Мещанина Ковенского уезда Сядской волости Каралюса Фому Осиповича, сорока лет от роду, задержали 25 августа 1917 года в Петрограде и поместили в тюрьму «Кресты» по подозрению в шпионаже. Он, понятное дело, шпионаж отрицает: просто приехал в столицу по делам. Это было уже при Временном правительстве Керенского. Послали запрос о благонадежности Фомы Осиповича в Жандармское управление Ковенской губернии; в ответ: нормальный мужик, ничего такого за ним не числится. Через полтора месяца, проскрипев нужными шестеренками, аналогичный ответ прислала жандармерия Виленской губернии.

Еще несколько листов — совершенно угасший текст допроса. Можно разобрать только отдельные слова, вдавленные железным пером в серую бумагу. И ни одной фамилии — к кому приехал, у кого остановился — ни одного мостика в наше время.

И вот последний лист: 24 октября 1917 года (накануне революции) моего почти однофамильца (а может, и родича?) выпускают из «Крестов»: катитесь, дядя, колбаской на все четыре стороны. И дядя идет по холодному Питеру, кутаясь в зипун и чертыхаясь, — за что продержали два месяца? что за порядки в этой долбаной столице?

Я с облегчением сдал журнал с коробочкой — шпионские дела просвистели мимо.

Да, прав Лотман: «История не меню, где можно выбирать блюда по вкусу».

15 сентября 1998 г.

Дума утвердила Примакова с первого раза. Против были только жириновцы.

Немногословный Примаков составляет свой кабинет.

А я составляю план работы Центра на осенне-зимний сезон. Обзвонил человек сто. Собрал пятьдесят заявок. Звоню Гранину. Спрашиваю, не хочет ли он провести в Центре свой творческий вечер.

— Дима, вы, наверное, заметили — я не люблю этой шумихи… Ну что мне вечер? Если бы какой-то повод был — книга бы вышла… Спасибо большое, но не буду.

Я похвастался, что летом сидел, как проклятый за компьютером, с одиннадцати вечера до пяти-шести утра. Перенес в компьютер пять килограммов дневников.

— Почему же, как проклятый? Это такое удовольствие — работать! А вы давно дневники ведете?

— Разрозненные записки — с юности. Систематически — с 1981 года. Хочу издать книгу к своему пятидесятилетию, за десять лет.

Гранин похвалил мое усердие: «Дневники — как коньяк, чем дольше выдержка, тем ценнее…»

Вечером гулял с Юджи во дворе рядом с поликлиникой.

В брошенном автомобильном фургоне живет семья с ребенком и собакой.

Желтел слабый свет в щелях. Выбитые окна завешены тряпками. Тишина. Стучит по железной крыше дождь.

Ветром распахнуло дверь фургона, и я различил собаку — она молча смотрела на нас с Юджи.

Несколько дней назад я видел в этом тихом фургоне мальчика лет пяти и собаку с острыми ушами, привязанную поводком к ручке дверцы. Она напряженно следила за гуляющей во дворике Юджи и не издала ни звука. Тогда, в первый раз, я подумал, что люди просто сидят в машине и что-то там ремонтируют или разбирают какой-то груз. Теперь теряюсь в догадках. Беженцы? Приезжие, не нашедшие, где остановиться? Люди, потерявшие жилье?

А рядом, за бетонным забором, достраивается элитное здание с подземными гаражами, трансформаторной будкой и уже высаженным газоном. Реклама этого дома висит по всему Васильевскому острову…

И оба раза я не слышал голосов взрослых. Только мальчик что-то звонко говорил.

Максим, который часто выводит Юджи в этот дворик, подтвердил, что в фургоне кто-то живет. Я сказал, что надо бы отнести им одежды и еды. Но днем, чтобы не пугать людей. Максим сначала не понял, о ком речь (мы вспоминали и южнокорейскую семью, которая сняла квартиру над нами и в которой есть пацаненок лет пяти, топотавший сегодня все утро по коридору), и спросил:

— Зачем?

— Как, зачем? Ты думаешь, они сидят ночью в фургоне и красную икру ложками едят?

— А-а, ты про фургон… Да, надо бы…

14 октября 1998 г.

Ходил по приглашению Гранина во дворец Белосельских-Белозерских на общественные слушания «Россия во мгле: уныние или оптимизм?» Сначала выступил Гранин — очень проникновенно. Потом ученые и политики бубнили свое. Бывший ректор Архивного института, мелькавший в телевизоре во времена перестройки — Юрий Афанасьев, холеный и самодовольный, говорил непонятно о чем.

Зато куда понятней выразился некий Даниил — мальчик с длинными завитыми волосами в стиле певца Валерия Леонтьева: «Чем быстрее перестанет существовать это страна, тем лучше будет для всех». Он имел в виду Россию.

Я растерянно оглянулся по сторонам: кто даст ему по роже и скинет со сцены? Никто и бровью не повел — будто так и надо. Я сидел в дальних рядах и далеко от прохода…

Ольга С. с «Радио России», которой я сказал, что надо бы пойти дать ему в ухо, схватила меня за рукав и не пустила: «Сидите спокойно, Дмитрий Николаевич, берегите нервы… Ему только этого и хочется. Синяки пройдут, а гранты повысятся».

И зал, полный демократов, спокойно слушал. Некоторые даже аплодировали.

И я ушел в гневе на себя, что не дал этому хлыщу с шестимесячной завивкой в ухо, и в гневе на всю эту псевдодемократическую тусовку. Дожили! Фраза: «Чем быстрее перестанет существовать это страна, тем лучше будет для всех!» вызывает в центре Петербурга аплодисменты.

И такой грантовый плюрализм по всем телевизионным каналам!

17 октября 1998 г.

Вчера явились два бандита. Первый, Дима, — красавец парень: черные антрацитовые волосы, черные блестящие глаза, высокий, хорошо сложенный, в черных брюках с искрой и черной же шелковой рубашке. Ну просто артист академического театра, блин! И вел себя вежливо. Второй — купчик, похожий на разжиревшего китайца, он собственно не бандит, а наводчик. Навел Диму, чтобы обсудить со мной тему кафе в нашем подвале. А что обсуждать? Я ему год назад сказал, что с бандитами дел иметь не хочу, он уже приводил парочку в спортивных костюмах. И вот позвонил накануне, договорились, что встретимся один на один у меня в кабинете, но пришел с красавцем.

Я сказал, что формат встречи нарушен, переговоры вести не буду.

— Извините, ребята, — я поднялся. — Такие серьезные дела обсуждаются Советом учредителей. Я всего лишь директор. Оставьте ваши координаты, мы позвоним…

Они ушли, прочитав в коридоре состав Совета учредителей в красивой рамочке. Думаю, там были интересные для них должности и фамилии.

Судьба библиотеки Дома писателя стала определяться, и писатели заволновались. Критик Рубашкин забегал, зашуршал, забрызгал слюной: «Библиотека ускользает из рук Союза! Каралис хочет повысить рейтинг своего Центра и понизить рейтинг Союза писателей Санкт-Петербурга!».

И эту химеру с «рейтингами» всерьез обсуждали в моем отсутствии на Совете. О пропадающей библиотеке рассуждали, как о престижном покойнике — кому хоронить.

Что-то сердце начинает барахлить. То под лопаткой жжет и давит, то кульбиты совершает в грудной клетке. Курю безбожно много: хватаю одну сигарету за другой.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 173
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010 - Дмитрий Дмитрий бесплатно.
Похожие на Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010 - Дмитрий Дмитрий книги

Оставить комментарий