Флешбэк мечты - Морин Гу

для стариков, где и хальмони? У которой деменция?

Мама явно озадачилась.

– Деменция? Ну, да, есть некоторые признаки, уже много лет, но она пока справляется. С ее-то деньжищами она может себе позволить самых-самых лучших врачей.

Моя записка сработала. Улыбаясь дрожащими губами, я смотрела на дорогу перед собой.

– Очень рада это слышать.

На фоне все звучала песня BTS, мама везла меня в школу, постукивая пальцами по рулю в такт музыке. Я вспомнила, как мы танцевали на балу. И наконец-то решилась на то, о чем думала по ходу всего путешествия в прошлое.

– Мам?

– Что?

Я вдохнула поглубже.

– Я обязательно пойду на бал и буду бороться за звание королевы. Ты права. Сделав так много, нельзя останавливаться на полпути.

Глаза ее блеснули – я это заметила. Увидела прежнюю Присциллу, довольную, оказавшуюся в родной среде.

– Правда? Ты уверена?

– Да, и… поможешь мне выбрать платье?

Она закатила глаза:

– Понятное дело. Дай тебе волю – ты туда явишься в спортивном костюме.

Мама – она и есть мама.

Мы подъехали к школе, я собиралась выйти, но тут мама дотронулась до моего плеча. Утреннее солнце обволакивало ее мягким светом. Секунду она вглядывалась мне в лицо. С любопытством и толикой ласки – чего я уже давно не видела.

– Ты не обязана участвовать в этом конкурсе. Я знаю, что раньше отреагировала… неправильно. Я, когда волнуюсь, делаюсь очень недоброй. Я в курсе.

Я не шелохнулась. Кажется, даже дышать перестала.

Не замечая этого, мама продолжила:

– Я понимаю, как сильно ты испугалась за хальмони. Прости, что не помогла, даже наоборот. Просто я тоже испугалась за хальмони. Но и это не оправдание. Не оправдание тому, что я иногда плохо тебя понимаю. А ты заслуживаешь, чтобы тебя понимали.

Тут у меня вырвался всхлип, а мама не то чтобы обняла меня, но нежно положила руки мне на плечи.

– Прости меня, пожалуйста, – произнесла она ласково.

Многолетнее напряжение, которое начало спадать в больничной палате, улетучивалось настолько стремительно, что мне было не уследить. Что это – счастье, печаль, облегчение, шок? Наверное, все сразу. Сосредоточиться я могла лишь на одном – на том, как крепко мама меня держит. Сколько поддержки в ее голосе.

– И знаешь, в одном ты не права. Ты не разочаровала нас с папой. Я догадываюсь, как тяжко быть младшей сестрой Джулиана. – Я рассмеялась, из носа потекли сопли. – Но мы и не ждем, что ты станешь Джулианом. Собственно, мы даже рады, что ты не такая. Мы бы не справились.

Я посмотрела на нее с надеждой:

– Знаю, вам нужно, чтобы я была ответственнее. Но я пока не поняла, чего хочу от жизни.

Она смотрела на меня серьезно, и я в кои-то веки почувствовала, что она действительно меня слушает.

– Ничего. Ничего страшного. Прости, Саманта, мы просто очень хотим, чтобы ты нашла то, что тебя действительно заинтересует, и занималась в жизни тем, что тебе нравится. – Мама умолкла, выражение ее лица изменилось, будто она вспомнила что-то мучительное. А потом, рассмеявшись, она тихо и горько добавила: – Я всегда думала, что вырасту не похожей на маму, а теперь, господи прости, поступаю с тобой так же, как и она со мной. Давлю на тебя, как настоящая мать-кореянка.

Я покачала головой.

– На самом деле, нет. – Я сказала правду. Теперь-то я поняла, что мама изо всех сил пытается построить наши с ней отношения иначе, чем свои отношения с мамой. Хотя это и не значит, что у нее все получается. Просто… – Просто мне очень тяжело.

Мама чуть помолчала, а потом медленно выговорила:

– Но у меня с твоей бабушкой есть еще одно общее свойство: все, что я делаю, я делаю для того, чтобы ты была счастлива. Вот только иногда мы с тобой вкладываем разные смыслы в это понятие.

То же самое я сказала ей лишь несколько часов назад. И когда она повторила мои слова, из меня будто выкачали весь воздух.

А мама продолжила:

– Я попробую сделать так, чтобы две эти вещи не противоречили друг другу. Хорошо?

Я кивнула, вытерла нос.

– Хорошо. Я тоже.

Она погладила меня по руке:

– Я всегда рядом.

И тут напряжение перестало спадать. Его просто не осталось. Тугой узел, затягивавшийся несколько лет подряд, полностью ослаб.

– Я знаю, – сказала я, пытаясь улыбнуться сквозь сумятицу чувств.

– Ну, иди в школу. – Мама отперла дверцу. – Потом заеду за тобой, навестим еще раз хальмони.

Я знала, что заедет. Сколько раз я оставалась у друзей и вдруг начинала тосковать по дому… Всегда – будь то в полночь или в три утра – меня забирал один и тот же человек, моя мама. Мама всегда была рядом. Просто я не всегда это замечала.

глава 39

В школу я попала как раз к утренней перемене. Прошла по коридору, вглядываясь в стены, в людей, все ожидая, что сзади сейчас появится Присцилла и скажет какую-нибудь гадость про мою прическу.

Прошла мимо стола с табличкой: «МЫ ЗА РЕФОРМУ ШКОЛЬНОГО БАЛА» – буквы были в цветах радуги. Парень, сидевший за столом, окликнул меня:

– Эй, Сэм! Стань частью решения, а не проблемы!

Да, я точно вернулась. Показала ему два больших пальца.

– Не переживай, я с вами!

Подошла к своему шкафчику, кто-то ткнул меня в спину. Я обернулась и увидела Вэл: стоят там как ни в чем не бывало.

Я почувствовала облегчение даже в глубине живота – так бывает, когда в жаркий день войдешь в кондиционированное помещение. Попыталась не заплакать, обняла их.

– Ты чего? Что-то случилось? – Вэл отстранились, всмотрелись мне в лицо. – Что-то с бабушкой?

Я покачала головой:

– Нет, просто… много всего произошло с нашего последнего разговора. Но зато! Бабушка утром очнулась!

Вэл разулыбались, бросились меня обнимать:

– Ух ты! Радость какая!

– Спасибо, согласна. – Я покрепче прижала их к себе. Неделя без Вэл – это тяжело. Мне столько нужно было им рассказать – собственно, все от начала до конца. Вот только я пока плохо понимала, смогу ли. И еще у меня оставалась парочка важных дел.

– Слушай, Карен тебе не попадался? – спросила я, обводя коридор взглядом. Нигде его нет. Наверное, все дуется на меня за то сообщение.

Вэл покачали головой:

– Сегодня нет. Наверное, он во дворе.

Я забросила вещи в шкафчик, закрыла его.

– Мне нужно с ним поговорить. В обед увидимся?

Во дворе оказалась целая толпа: все спешили что-то пожевать перед третьим уроком. Несколько секунд я привыкала к небольшим изменениям, случившимся тут с 1995 года, к тому, что вокруг снуют совершенно другие люди.

Увидела Карена – он стоял под деревом и копался в телефоне, рядом несколько его приятелей; на глазах темные очки, на голове художественный беспорядок. Вспомнила, что ощущала, когда проводила пальцами по волосам Джейми, глубоко вздохнула.

– Привет.

Карен оторвал взгляд от экрана.

– Привет.

– Можем поговорить один на один?

Он тряхнул головой.

– Один на один? – В голосе сквозила насмешка, и я поняла, как меня достал этот его юмор – повторять чужие слова с издевкой, типа как выставляя себя умным.

– Да. – Не дав ему ответить, я направилась в место потише. Он пошел следом, и я сказала: – Вот что. Мне кажется, нам нужно расстаться.

Сердце бухнуло. Карен стоял неподвижно.

– Что? – спросил он наконец. – Ты это из-за донатов?

Ну ты даешь.

– Нет, не из-за донатов.

Я посмотрела ему в лицо – такое красивое – и подумала, как раньше в такие моменты у меня екало сердце. Как я могла смотреть на него часами, и как мне нравилось. Как нравилось, когда он смотрел на меня в ответ. Я все не могла поверить, что я ему тоже нравлюсь.

– Прости. Понимаю, что ты удивлен. – Я пыталась говорить ровно. Вообще говорить. – Просто… что-то изменилось. Во мне.

Он шагнул ближе:

– Сэм, ты серьезно?

Я мобилизовала волю, ожидая наплыва привычного чувства – от которого раньше улетала всем своим существом на орбиту ретроградного Меркурия.

Но чувство не нахлынуло. В мыслях была полная ясность – касательно него и многих других вещей.

– Да. Серьезно. Ты не заметил, сколько мы в последнее время ссорились? Не могла одна я это заметить.

Он провел руками по волосам – раньше этот жест внушал мне благоговение.

– Да. Но мне казалось, с этим можно как-то разобраться.

Он был будто в тумане. Тут я сообразила, что раньше его, похоже, никогда не бросали.

– А я не хочу, чтобы мы превратились в пару, где постоянно скандалы, не хочу оставаться вместе лишь потому, что разрыв – это тяжело. Прости, Карен.

Он кивнул, сгорбился.

– Если честно, я, в общем-то, тоже что-то такое чувствовал. Просто… погоди, дело в твоей бабушке, она… – Он умолк, на лице отразилась тревога.

Я покачала головой:

– Нет, хальмони сегодня утром вышла из комы.

На его