Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский

по нашему мнению, эта форма марксизма наиболее адекватна первоисточнику. А Ю. И. Семенов – крупнейшая здесь величина. Во-вторых, он не только крупнейшая величина в советском и постсоветском марксизме, он ещё и наиболее талантливая величина. Так кого же нам цитировать и с кем же нам дискутировать, как не с Ю. И. Семеновым? Не с Зюгановым же, в самом деле?!

71 Ю. И. Семенов Философия истории. М., 1999. С. 143–150.

72 Ю. И. Семенов Философия истории. М., 1999. С. 200.

73 Ю. И. Семенов указывает лишь на один реальный социальный механизм, лежащий по его мнению в основе «эстафеты» – механизм диффузии. Ю.И. Семенов убежденный диффузионист. Но, как уже было неоднократно продемонстрировано различными исследователями, диффузионизм не может быть универсальным методом. На основе диффузии нельзя связать универсальный исторический процесс. В каких-то случаях диффузия реальна и очевидна, в других же случаях она есть лишь средство манипулирования фактами.

Кроме того, диффузия имеет весьма неоднородный характер. Культурные достижения перенимаются относительно легко, диффузия же социальных институтов крайне затруднительна. Последнее обстоятельство оказывается особенно горестным для российских либералов и западников.

74 Современный российский антрополог Л.Б. Вишняцкий так характеризует процесс возникновения человека: «в научно-популярной и учебной литературе ход эволюции человека изображается обычно в виде четких и легко запоминающихся схем, в которых процесс смены одних видов наших предков другими предстает как простая линейная последовательность…получается что человек в своем развитии как будто просто поднимался вверх по лестнице, переходя в положенное время с одной ступеньки на другую и следуя при этом единственно возможным путем. Нельзя сказать, что подобные представления об антропогенезе абсолютно неверны. Этот процесс, действительно, развивался по восходящей, и на каждой его новой стадии появлялись существа, в чем-то превосходившие своих предшественников. Однако, при всей своей закономерности, тот вариант антропогенеза, который осуществился в реальности, всё же не был ни единственно возможным, ни фатально неизбежным. Наша состоявшаяся эволюционная история – это только один из многих потенциально существовавших ее сценариев, который, в отличие от других, не остался запасным лишь в силу во многом случайного стечения малосвязанных между собой обстоятельств…Именно таким лабиринтом, со своими тупиками и выходами, бесчисленными поворотами и развилками, является развитие органического мира на нашей планете. Эволюция человека и его предков – одна из составляющих этого процесса, она – тоже лабиринт. И хотя люди, свыкшись со званием «венца творения», часто рисуют собственную эволюционную историю как движение по единственно возможному пути к единственно возможному финалу, на деле она представляет собой историю выбора – выбора одного варианта дальнейшего движения из многих, открывавшихся на разных этапах развития. Наш многомиллионолетний путь устлан поистине неисчислимым множеством отвергнутых альтернатив – незамеченных и, разумеется, не осознанных в качестве таковых. Лишь сейчас, когда с непрерывно растущей горы фактов, открывается все более широкая панорама человеческого прошлого, начинаем мы понимать, что наша эволюционная история – это движение в лабиринте, что пройденный путь отнюдь не был единственно возможным и, наконец, что выбор того или иного поворота на этом пути часто определялся лишь случайным стечением случайных же обстоятельств». Человек в лабиринте эволюции. М., 2004., С. 7–8. В свете вышеизложенного особенно наглядно предстает отрыв традиционной марксистской философии истории от современных представлений науки относительно сущности эволюции. Если эволюция живого и человека в частности имеет непредсказуемо-случайный характер, то почему вдруг эволюция социального оказывается жестко детерминированной?!

75 Об обществах, которые могут быть названы политарными смотри: Семенов Ю. И. «Философия истории». М., 1999.

76 О цивилизационном подходе смотри ниже.

77 При первом приближении, хотя не все так очевидно и просто. Но об этом ниже, в соответствующем разделе.

78 Маркс не знал об этом, поэтому он мог по примеру биологов, указывающих на природу живого организма, предполагать социальную природу как источник такого развития. Сегодня мы знаем о генетических программах, но в социальном мы не обнаруживаем подобных программ, зафиксированных на материальном носителе, жестко определяющих направление развития социума.

79 Очевидно, что здесь понятие «производственные отношения» используется для обозначения отношений материального производства или же экономических производственных отношений. Подобное использование понятия «производственные отношения» явно находится в противоречии с марксовым пониманием общества как системы производства и воспроизводства. Такое понимание предполагает, что любые общественные отношения есть производственные отношения, но поскольку мы, как марксисты, полагаем, что экономические производственные отношения есть ведущие отношения, мы используем термин «производственные отношения» для обозначения именно отношений материального производства.

80 Как правило. Но в ряде случаев возможно воспроизведение определенных формационных форм, свойственных той или иной стадии, в рамках другой стадии. См. выше.

81 Если рассматривать отдельное общество как социально-исторический организм или, иначе говоря, как отдельную социально-историческую особь, то тогда мы обнаруживаем определенное сходство между биологической эволюцией и эволюцией социальной. Но в истории живой природы мы обнаруживаем миллиарды видов или, иначе говоря, типов жизни, объединенных в сложнейшие классификации. Поскольку в истории человечества мы также видим множество – миллионы – социоров, постольку они, скорее всего, также должны быть объединены в сложнейшие, многоуровневые классификационные схемы. Но если это так, то это дело будущих поколений социальных теоретиков.

82 Впрочем, для нас это не совсем очевидно. Своими сомнениями мы поделимся в соответствующем месте.

83 Смотри раздел, посвященный мировой истории.

84 Изложение цивилизационных изменений мы отложим в сторону, поскольку этот предмет выходит за рамки нашей темы.

85 См. Семенов Ю.И. Философия истории. С. 248–249.

86 В Новое и Новейшее время вероятность революций резко повышается. Причины этого мы изложим ниже.

87 Это видение истории многим советским марксистам представляется самоочевидным. Вполне возможно, что эта очевидность есть очевидность их детского и юношеского впечатления. Ведь мальчик, который пока лишь ходит в школу и совсем не подозревает о том, что в будущем он станет социальным теоретиком, постоянно слышит по радио, полные тревоги и пафоса сообщения об английском пролетариате или очередной гнусной выходке американских империалистов. И учителя объясняют ему, что это не случайно, поскольку и он, и английские пролетарии и американские империалисты существуют не сами по себе, а являются действующими лицами мировой исторической драмы. Те же, кто не родился и не жил в Советском Союзе, также знают, что история – великая мировая драма, поскольку в большинстве своем они являются представителями христианской цивилизации и ее широко распространившихся теоретических традиций осмысления реальности.

88 «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов». К. Маркс и Ф. Энгельс Манифест Коммунистической партии // Соч. Изд. 2-е. Т.4. С. 424.

89 Мы особо подчеркиваем, что «классовое взаимодействие» и «классовая борьба» не являются синонимами. Классовое взаимодействие предполагает различные формы классовой коммуникации, например, классовое сотрудничество. Классовая же борьба предполагает различные формы столкновения классов. В этом отношении классовое взаимодействие