Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский

есть всегда, оно есть повседневность социального.

90 Мы понимаем, что в этом пункте наших рассуждений все самые худшие подозрения читателя-коммуниста оправдались полностью. Он окончательно уверился, что авторы, обслуживая интересы эксплуататорского класса, взялись исподволь отвлечь пролетариат от его прогрессивных революционных задач, всячески умаляя роль классовой борьбы в истории. Конечно, такой читатель не поверит нам ни на йоту, если мы будем уверять его, что не состоим ни в каких отношениях с эксплуататорскими классами и преследуем лишь интересы объективной истины. Между собой мы уже давно решили, что фанатично-политически заинтересованный читатель – потерянный для нас читатель. В конце-концов, большую часть того, о чем мы пишем, он мог бы обнаружить сам, беспристрастно взглянув на социальную реальность. Но в основе восприятия такого читателя лежит мощный ценностный генератор, который радикально преломляет все социальные факты, заставляя верить в политические миражи и фантомы. И даже если бы мы доказали свои тезисы с абсолютной математической точностью (а на подобную степень истинности мы не претендуем), то и в этом случае нам не удалось бы переубедить такого читателя. Переубедить его можно было бы лишь отключив этот «генератор».

91 Более того, она существует и в животном мире, где вышестоящий в иерархии изымает блага у нижестоящего.

92 Например, революция Солона в Афинах.

93 Во множестве монографий о социальной революции мы обнаруживаем оба определения не только соседствующими друг с другом, но и не приведенными в рефлексивное согласование между собой. В одном месте автор повествует о длительности смены формаций и называет это социальной революцией, в другом же рьяно толкует о революционной зрелости классов, о революционной ситуации, об адекватности политических программ, о вопросе о власти, о телеграфах, мостах и почтамтах. И тоже называет это социальной революцией.

94 С соответствием марксистских понятий понятиям мировой науке дело обстоит совсем плохо. Первоначальным виновником такого разлада является Гегель, который, воодушевленный идеей исключительности своей философии и стремлением дать всем научным понятиям свое место в универсальной метафизической системе, извратил смысл многих общеупотребительных понятий. Это расхождение довершили марксисты, вдохновленные политическим мессианизмом, монополией на абсолютную истинность, пренебрежением и параноидальной подозрительностью к немарксистской науке. В итоге с марксизмом произошло то, что обычно случается с этническими группами или религиозными сектами, оторвавшимися и изолировавшимися от целого – их язык и понятия начинают эволюционировать самостоятельно, приобретая другой смысл и значение. Примеров тому в марксизме – множество. Мировая наука использует понятие метафизика для обозначения знания о сверхчувственном. Марксисты же обозначают этим термином философские теории, игнорирующие движение.

Традиционно под диалектикой понимают искусство спора. Марксисты же под диалектикой понимают науку о всеобщей связи и развитии.

Теории, сомневающиеся в познании, марксисты обозначают термином «агностицизм». Термин «агностицизм» был введен в научный оборот в конце XIX в. Гексли для обозначения позиции ученого-позитивиста в вопросе существования Бога. Теории же, сомневающиеся в возможностях человеческого познания, мировая наука обозначает термином «скептицизм».

Примеры можно множить и множить. Но в заключение можно заметить, что из-за подобной несогласованности авторам, читающим в ВУЗе курс мировой философии, приходится тратить много времени на соответствующие пояснения, к вящему изумлению и затруднению студентов. Всякий раз как дело доходит до марксистской философии, приходится давать длительные пояснения, почему термины, которые использовались до этого в одном значении, в марксизме используются в другом значении.

Подобная несогласованность является признаком научного сектантства и изолированности марксизма. Преодоление этой несогласованности есть один из путей возвращения к мировому научному целому. Было бы неплохо, если бы пышный цветок марксизма был возвращен из цветочного горшка обратно в цветущие джунгли мировой науки.

95 Политическая революция – это коренной слом и качественное изменение надстройки.

96 И даже в этом случае велика вероятность, что найдется некое количество людей, которые будут утверждать, что здесь – хитрый обман, что это не Бог, а дьявол, и что явленные ценности ложные.

97 И это вполне естественно, так как авторы являются представителями той же культурной эпохи, что и марксисты. Разница здесь лишь в различии интерпретаций этих ценностей и выводов из них.

98 Этот весьма распространенный в постхристианской цивилизации предрассудок не только опровергается историческим опытом, но и отрицается данными этологии. «Увы, на дне самособирающейся пирамиды животные во многом деградируют. «Подонки» – совсем не нечто прямо противоположное по своим качествам доминантам, а очень малоприятные существа, страдающие от трусости, зависти, нерешительности и подавляемой агрессивности, которую они могут переадресовать только неодушевленным предметам». В. Р. Дольник «Непослушное дитя биосферы», М., 2004, С. 210

99 См., например: Уин Ф. Карл Маркс. М.: 2003.

100 В конце концов, в этих источниках «вечные» ценности трактовались как абсолюты, а ценности буржуазного общества лишь иногда интерпретировались как подлинная реализация ценностей вечных. Образованному человеку нетрудно сопоставить аксиомы и выводы и заметить, что последние противоречат первым. Это большое достижение для теоретического ума в ситуации, когда общество убеждено в обратном, но жалкий результат, если он остановился на этом, и не задумался о статусе самих аксиом.

101 Маркс и Энгельс действительно полагали, что капитализм рухнет еще при их жизни. В их произведениях можно обнаружить множество прямых и косвенных указаний на это. В своей переписке они постоянно обсуждают возможности революции уже в ближайшее время. Каждый новый экономический кризис, каждое социальное потрясение заставляет их с надеждой замирать: неужели началось?! Отчасти в шутку, отчасти всерьёз они распределили будущие роли. Энгельс шутливо пишет Марксу, что учится верховой езде. Ведь пролетарский генерал должен двигаться на боевом коне впереди пролетарских полков. Марксу же при этом отводится роль теоретика и политического вождя.

К слову сказать, политический вождь из Маркса получился бы никудышный. Несмотря на то, что по типу личности Маркс и Ленин очень похожи, они обладали различными талантами. Маркс был гениальным ученым и слабым политиком, Ленин же ничего не представлял из себя как ученый, но был политическим гением. Частенько его подводила прозорливость, и важнейшие события оказывались для него неожиданностью. Но пока те, кто действительно предвидел эти события, прикидывали, как ими воспользоваться, Ленин уже ехал верхом на этих событиях в нужную ему сторону.

102 Витгенштейн не зря говорил: многие проблемы есть следствие неправильной или лукавой формулировки.

103 А ведь многие марксисты это так и понимают.

104 От аграрного общества к государству всеобщего благосостояния. – М.: РОССПЭН, 1998. С. 362.

105 И все эти мероприятия есть меры не социалистического характера, а капиталистического, поскольку они полностью укладываются в рамки порядка стратификации внутри капиталистической формации.

106 Но эта тенденция имеет ограничения. Это хорошо видно на примере «шведского социализма». В результате прихода к власти социал-демократов в 30-ее гг. XX в. был заключен между работодателями, профсоюзами и социал-демократами «пакт социального согласия», который обеспечил фундаментальное перераспределение общественного богатства. Фактически,