Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов

Все вышло по-его.

В тяжелом бою Грязного Гарри с волосатыми подонками окончательно победили подонки. Герои вышли из подвала с руками за головой. Иствуд разочаровался в «magnum force», развенчал маскулинный жанр вестерна в «Непрощенном» и на этих условиях был принят в высшее общество — стал председателем каннского жюри. После командующего союзными войсками Эйзенхауэра, командира торпедного катера Кеннеди, офицера атомных подлодок Картера и начальника внешней разведки Буша президентом-двухсрочником стал уклонист-саксофонист. Устав от войн, соревнований и сильных характеров, мир потянулся к обволакивающим голосам сирен мужского пола. Песня «Люби меня нежно, люби меня конфетно» постепенно стала гимном человечества.

В ногу с модой и Россия отдалась «нанайцам», киркорцам и юлианам (роскошное, кстати, имечко для упаднического века — жди теперь октавианов и полониев). И только в отношении к Пресли мы пошли другим путем. Он остался в нашей памяти ветреным ковбоем, отчаянным драйвером с новоорлеанского шоссе, хмурым танковым сержантом (вот бы здорово звучало — «командир танка Пресли»; митьки бы очень обрадовались). Как результат — принципиально разное отношение к союзу его дочки с Майклом Джексоном. У них: «Августейший брак — принцесса рок-н-ролла вышла за короля попсы!» У нас: «Дочь такого хорошего папы — и такую бесполую мартышку себе нашла».

Единство людей доброй воли горы сдвинет. Когда решалось, каким изображать короля на юбилейной почтовой марке — полным или худым, — всеамериканский референдум с небольшим перевесом проголосовал за худого. За мужчину, а не подушку с бахромой. Соленого парня в стойке циркулем, первого и лучшего исполнителя «Тюремного рока», без гнева и отчаяния орущего: «My baby left me, never said a word». Оставила — и катись колбасой.

Герои не умирают. К черту Дебор и Памел. Happy birthday, m-r Presley.

1960. ББ[19]

Меньше пудры, меньше краски, меньше строй мальчишкам глазки[20]

Брижит Бардо: дневник маркизы ангелов («Инициалы Б. Б.», «Вагриус», 1990)

Под видом мемуарной литературы серия «Мой ХХ век» выпустила зэкински оформленный, с фотками и стишками, альбом первоотрядницы. Читать его лучше порциями на ночь, чтобы пронзенные стрелой сердца и вырезанные из журнала «Ровесник» розочки-собачки окончательно не перемешались в голове. Сначала Трентиньян застал маркизу с Беко. Потом Дистель застал маркизу с Шарье. Потом маркизу чуть не продали в рабство янычары, а потом на нее польстился один король, звался он Луи Второй.

Посвящается Н. Б.

Из нелюбимых дочерей выходят хорошие актрисы, скверные матери и ослепительные «укротительницы тигров» — эту азбучную истину в который раз подтвердила автобиография Брижит Бардо.

Всю жизнь эта дочь своей страны — столь же изнеженной, обидчивой и капризной — делала только то, что ее душеньке было угодно. На сносях пила, как прапорщик, дважды травилась барбитурой и откачивалась морфием. Держала злющего волкодава, перекусавшего всех ее друзей: ах, извините, он сегодня не в духе. Дружила с главным нацистом страны Ле Пеном. В ссорах норовила угодить мужу коленом промеж ног.

И на протяжении пятисот страниц мечтала, чтоб ее пожалели.

Такое обычно свойственно инфантильным артистическим натурам: вестимо, самыми несчастными людьми на свете были принцесса Диана, Жаклин Кеннеди и Александр Абдулов. Мир никогда не сможет оправдать лучистых и праздничных ожиданий суперзвезд — ибо их нежная, игривая, обезоруживающая любовь к себе не знает конкуренции. Толстокожие окружающие вечно стоят на пути мелких, сиюминутных и простительных слабостей. Поклонники черствы. Продюсеры алчны. Пресса разнуздана. Жизнь отравлена. Только собачки никогда не предадут. Остается забыться в танцах босиком, играх со зверьем и любви с новым негодяем, еще не проявившим свое негодяйство.

Или регулярных суицидальных попытках (еще одна примета нарциссического мироощущения. Закройте дверь — я ухожу. Всех прощаю.).

Кто таблетки жменями не едал — себя не любил.

Кого не бросало то в пляски, то в слезы по сто раз на дню — тонко не чувствовал. Смена настроений в книге сродни буйству уставшего на именинах дошкольника: рев и ликование вперемешку. Фразы «не было в моей жизни более счастливого мига» и «мне хотелось умереть» встречаются раз по десять в каждой главе.

Люди с больших равнин назовут это взбалмошной дурью, дети змеистых переулков — непредсказуемой загадочностью.

Все бы склоняло автора на сторону первых, кабы не златые россыпи ума веселых наблюдений, там и сям сверкающие в общем отвале настырной переживательности. «Киношники — мерзкий народ; все, что не выглядит на миллион, для них — мусор». «Гостиничные служащие просовывали в дверь головы, как кукушки в ходиках». «Вернуть любовь? Терпеть не могу подогретого супа и склеенных чашек».

А это? «Оператор был красавец и — коммунист! Мой партнер, душа-человек, тоже красавец и — коммунист! Продюсер был чудесный малый, умница и — коммунист! Из чего я заключила, что компартия — заведение отличных ребят, и решила вступить в нее. Потом познакомилась с Жоржем Марше и передумала».

В комбинации с простоватым шармом и непосредственностью, которою дамы подобного склада огульно зовут все свои фокусы, это и дает гремучую смесь, сбивающую с ног самых бывалых мореходов.

Я так хочу, чтобы лето не кончалось. Ах, вернисаж, ах, вернисаж. Не мигают, слезятся от ветра безнадежные карие вишни.

Вот такая вот зараза девушка моей мечты.

1962. 007

Известный всем Марчелло — в сравненьи с ним щенок

Полвека франшизе о Джеймсе Бонде

В 62-м вышел первый фильм бондианы «Доктор Но».

И конца этому не видно.

Джей-Би стал величайшим гаджетом глянцевой эры. Все аксессуары элитного досуга, номенклатура квазинуворишской рекламы — смокинг и акваланг, часы и запонки, пляжный халат и коктейльная соломинка, очки-стрекоза и горные лыжи — отчаянно нуждались в вешалке, «плечиках», идеальном манекене. Деловой джентльмен Сити с кейсом и зонтиком устарел, плейбой-наследник пугал никчемностью, супермену требовалась благородная и не отвлекающая от релакса занятость. Гонщик? Летчик? Игрок? Артист? Хлопотно