Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

такой друг. Тряпка безвольная. Можешь никуда не ходить и ничего не делать. Поступай к нам в магазин грузчиком. Ты парень здоровый. И не заходи больше за мной.

Марина всхлипнула и побежала к двери.

— Марина! — крикнул Роганов. — Подожди.

Но Марина выбежала из кафе, прыгнула на подножку остановившегося автобуса. Пассажиры с удивлением смотрели на нее. Она все еще плакала. В окно Марина видела понурую фигуру Роганова. Он стоял у двери, смотрел на автобус. Девушка забилась в угол, на заднее сиденье. Ехать ей было далеко. Она перестала плакать, вытерла слезы. Пусть, все кончено… Пусть. Но я должна ему помочь. Как, чем? Что я могу? Все отвернулись от него. И я тоже. В самый тяжелый момент.

Глаза опять набухли. Марина шмыгнула носом. Ей стало очень жаль Димку.

— Зеленая улица, — хрипло сказал водитель в микрофон. Марина вздрогнула. Ее остановка. Надо выходить.

▼

Роганов пришел в училище задолго до начала дисциплинарного совета. Он не мог оставаться дома. Неизвестность мучила. И Марина не выходила из головы. Предала… Никого у него нет. Остался один. В пустых коридорах гулко отдавались шаги. Везде было чисто убрано и необжито. Пахло хлоркой. Занятия начинались через две недели. Димка разыскал восемнадцатую аудиторию, где обычно проводили совет, заглянул в дверь. Никто еще не появлялся. Он походил по коридору, почитал старую первомайскую газету. Несколько незнакомых курсантов-старшекурсников, громко разговаривая, прошли в учебную часть. Время тянулось бесконечно долго. Скорей бы уже! Устало думалось об одном: «Не оставят. Зачем я пришел сюда?» Он взглянул на большие круглые часы в конце коридора. Стрелки подползали к десяти. В десять начинался совет. Роганов занял место в нише. Здесь его никто не заметит, а ему хорошо видна дверь в восемнадцатую аудиторию. Члены совета собирались. Мимо него, блестя золотом нашивок, прошел начальник училища. С папками под мышкой появился секретарь учебной части, по лестнице поднимался Шведов в штатском костюме. Димка неприязненно подумал:

«Пришел. Сейчас нарисует картинку».

Один за другим члены совета входили в аудиторию. Пробежал Варенков, представитель их курса. Вскоре изнутри закрыли дверь. Начиналось самое страшное. Теперь уже Димка не мог спокойно сидеть в своем укрытии. Он несколько раз подходил к двери, прислушивался к голосам выступавших, но разобрать ничего не мог. Все сливалось в какое-то невнятное гудение. Димка попробовал читать захваченную из дома книжку, но буквы прыгали перед глазами. Он никак не мог сосредоточиться. Все его мысли были там, за стеклянной дверью.

Наверное, Шведов еще вчера рассказал обо всем начальнику. Сегодня выступит на совете, и проголосуют — отчислить из училища. После такого в загранплавание не возьмут. И думать нечего. Что же ему делать? Как хорошо все началось и как глупо кончилось! Он не мог себе простить того, что случилось. Роганов тяжело вздохнул. Дома еще ничего не знают. Что дед скажет?

Когда же кончится эта пытка? Прошло уже два часа, как захлопнулась стеклянная дверь, а Роганов все ходил и ходил по коридору.

Совет закончился в час дня. Оживленно разговаривая, из аудитории выходили члены совета. Сейчас Димка все узнает. Вон Варенков о чем-то весело беседует со Шведовым. Смеется, кретин. Ему можно, у него все в порядке. Ну, чего они там растравились? Как будто век не виделись. Димке казалось, что все смотрят на него. Исключенный курсант!

Никто к нему не подошел. Продолжают разговаривать, как ни в чем не бывало. Наверное, о нем. Наконец Шведов протянул руку Варенкову. Кончили, слава богу! Сейчас…

— Вареник, пойди-ка сюда, — как можно спокойнее позвал товарища Димка.

— Димка? — удивился Варенков. — И ты здесь? Чего приплелся?

— Надо было в учебную часть. Ну, как совет?

— Как совет? Нормально. Хвалили нас за помощь «Ригелю», за переход в Норвегию.

— Никого не исключили?

— Ты в своем уме? За что? Наоборот, говорили, что дисциплина в эту навигацию была на высоте.

— Про меня Шведов не вспоминал?

— А ты что за фигура, что он тебя должен вспоминать?

— Ну так… Не знаю… Просто спросил…

Димка не верил своим ушам. Не сказал…

— Гуд бай. Мне тут еще кое-что необходимо провернуть. Пытаюсь перевестись в военно-морское училище, — сунул ему руку Варенков.

Димку охватило беспокойство. Почему Шведов промолчал, не свел с ним счеты? Нет, тут что-то не так. Капитан не из таких, кто прощает. Может быть, он еще скажет? Надо все выяснить точно. Роганов искал объяснений и не мог их найти. Поговорить со Шведовым? Он оглядел коридор. Капитана не было.

Роганов поднялся в третий этаж и спросил у секретаря начальника училища, не видела ли она Шведова.

— Машина повезла его на судно, — сказала женщина. — Он мне говорил, что поедет туда.

Димка вышел на улицу. Сейчас же на «Алтаир», застать там капитана и спросить… Он почти бежал.

Димка увидел Шведова на набережной у борта «Алтаира». Он отдавал боцману последние распоряжения и собирался уходить с судна. Роганов подождал, пока капитан закончит разговор, и догнал его.

— Анатолий Иванович, одну минуту, — дотронулся Димка до рукава капитанского пальто. Шведов удивленно обернулся. Узнав курсанта, он нахмурился.

— Роганов?

— Да. Пришел узнать, остаюсь ли я в училище.

— Остаетесь.

— Я не совсем понимаю. Я же виноват. Совершил проступок. За это полагается наказание.

Шведов взглянул на Димку:

— Я ничего не сказал на совете о Тронгейме. И знаете почему? Совсем не потому, что так хорошо отношусь к вам, Роганов. Далеко нет. Просто я объективен. Из вас получится моряк, если, конечно, вы где-нибудь опять не сорветесь. И не следовало ставить вашу дальнейшую судьбу под удар. Думаю, что поступил правильно. Вам необходимо научиться управлять своими поступками и словами.

— Прошу извинить меня за то, что я наговорил вам тогда у Дерхольма, — тихо проговорил Димка.

— Поняли, что были неправы или ваши извинения надо принимать как благодарность за мое молчание?

— Я понял, что вы лучше, чем я думал…

— Спасибо хоть за это, — сказал Шведов.

Роганов, не оборачиваясь, быстро зашагал вдоль моста. Шведов посмотрел ему вслед, усмехнулся и вспомнил вчерашний вечер…

▼

…Марина приехала на набережную, когда уже начало темнеть. Облокотясь на решетку, стояла, смотрела на «Алтаир». Идти или не идти? Неудобно как-то. Капитан обязательно спросит ее, кем приходится ей Димка. Что она скажет? Знакомый? Жених? А может быть, совсем не захочет с ней разговаривать? Мол, не ваше дело, милая. Помнит ли он ее? Наверное, нет. Всего один раз подвез на машине. Вот и все знакомство.

Марина прошла вдоль набережной и снова вернулась к судну. Ну, смелее. Вон на палубе появился вахтенный матрос. Марина подошла