Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

головой:

— Все так. Жаль с тобою расставаться. Почему-то я раньше не додумался, что тебе хочется чего-то другого, чем плавать на «Ригеле». Сужу по себе, наверное, никуда не стремлюсь, считаю, что другие тоже…

— Мне на «Ригеле» было очень хорошо, — сказала Зойка, желая утешить Нардина. — Очень.

— Желаю тебе всего хорошего. Ты права. Тут должна работать пожилая женщина. Тебе на судне делать нечего. Там все шире. Возможности, перспективы… Смотри только, не сбейся с пути. С девушками такое случается.

— Вы что, меня не знаете, Владимир Васильевич? — засмеялась Зойка. — Уж если в вашем мужском монастыре не сбилась, так среди девчат не собьюсь… Вы прямо как пастор заговорили. Напутствие и отпущение грехов. Хороший вы человек…

— Ладно. В глаза хвалят только дураков.

— Я вас и за глаза всегда хвалю. А что, Валерия Николаевна не пишет?

— Какая Валерия Николаевна? Что ты плетешь?

— Вот эта, — Зойка скосила глаза на портрет, стоявший на столе.

— Не твое дело, — буркнул Нардин. — Откуда вы все знаете, удивляюсь?

— Знаем. Напишет. А если не напишет — стерва она. Вот кто, — с испугом и злостью сказала Зойка, вставая со стула. — Думаете, я не вижу, как вы переменились после ее отъезда? Пришла фифочка, топ-топ ножками и улетучилась. А человек… Так бы ее и разорвала на мелкие кусочки.

— Да ты что, спятила? Замолчи сейчас же! И не лезь не в свои дела, — рассердился Нардин.

Но Зойку уже ничто не могло остановить.

— Думаете, не вижу, как в портах на почтамтах в очередях до востребования стоите и с каким лицом выходите оттуда?

— Вот что. Хватит. Давай свое заявление и уматывай. Некогда мне с тобой тут болтовней заниматься. Давай заявление.

— Ненавижу я ее, вашу Валерию Николаевну. Из-за вас ненавижу. Она вам жизнь портит. Дура несчастная. Вы не такой женщины заслуживаете…

Зойка выбежала из каюты, забыв оставить заявление.

▼

Закончено учебное плавание. Курсанты возвратились в училище. Штатная команда разошлась по отпускам. Разоруженный «Ригель» стоит на своем: обычном месте у набережной. Нет парусов на реях, убран такелаж, не слышно звонких молодых голосов на палубе. Заведены дополнительные швартовы. Механики приступили к переборке машин. Баркентина приготовилась к зиме. Осенние штормы приносят с ближайших бульваров желтые кленовые листья. Они кружатся в воздухе, ложатся на асфальт набережной, падают на палубу «Ригеля». Все чаще хмурится небо, и ветер тоскливо гудит в вантах. Ночью черная вода реки холодно отражает огни проходящих судов. С утра идет дождь, блестит гранитный тротуар. Идет, идет, и, кажется, нет ему конца.

Не хочется вылезать из каюты в такую погоду. Тут тепло, светло, уютно потрескивает паровое отопление, занавески закрывают иллюминаторы, по которым ползут слезливые струйки дождя. У Владимира Васильевича Нардина настроение под стать погоде.

Октябрь… Обычно в октябре Валерия возвращалась из своих экспедиций… Нардин сидит в кресле, смотрит на фотографию Валерии. Хочется не думать о ней и вообще ни о чем не думать, но всякие мысли помимо его воли лезут в голову. Вспоминаются какие-то отдельные случаи.

…Однажды они ходили в театр и встретили там высокого, грузного человека с седыми волосами и моложавым лицом. Валерия представила его, назвала фамилию. Она звучала коротко. Борк или Корк. Нардин не запомнил, но, встретившись с ним глазами, понял, что человек этот не просто знакомый Валерии. Он глядел на капитана оценивающе и ревниво. Позже, когда возвращались домой, Нардин спросил у нее:

«Кто это?» — «Наш инженер. Начальник группы и мой непосредственный тоже, — и, помолчав, добавила с усмешкой: — Предлагал мне руку и сердце».

Где он сейчас, тот инженер? Может быть, с ней?

Прошло два месяца, как Валерия уехала в ОАР, но он не получил от нее ни одной строчки. Нардину сейчас очень одиноко. Он избегает встречаться с людьми, хотя свободного времени у капитана достаточно. Владимир Васильевич сутками не сходит с судна. Часто отпускает всех помощников. Сам стоит вахту. Слушает, как скрипят швартовы, плещется вода между бортом и стенкой, шумит ветер. Капли ударяют по палубе то очень часто — значит, дождь усилился, то совсем затихают — значит, дождь перестал… Как ему хочется услышать чуть насмешливое: «Мой капитан»…

Ушла Зойка, нет Валерии, несколько дней назад покинул «Алтаир» Шведов. Добился перевода на большой теплоход, который ходит в Канаду. Казалось бы, что ему Шведов? Особой симпатии он к Анатолию Ивановичу не питал. И все же жаль, что на «Алтаире» другой капитан.

В последнее время их отношения как-то изменились. То ли Нардин заметил у капитана «Алтаира» какие-то новые черточки характера, которые ему понравились, то ли Шведов стал относиться к Нардину лучше, без обычного чувства превосходства… Вот, жили люди рядом несколько лет, плавали вместе, интересы были у них общими, но не сходились, не хотели понять друг друга, каждый выискивал у другого плохое… Конечно, Шведов поступил с Парамоновым неправильно, но ошибаются все, и Нардин, наверное, не безгрешен… А теперь вот расстались, и вроде чего-то не хватает. Непонятно устроен человек. Почему он никогда не приглашал Шведова к себе в каюту, так просто, посидеть, поговорить, выпить рюмку? Он знал его как капитана «Алтаира», требовательного и заносчивого. А какой он человек? О чем он думает, чем живет, какая у него семья… Нардин не знает. И Шведов никогда не делал попыток к сближению. Недавно они встретились у трапа. Оба уходили в город. Шведов неожиданно, не глядя ему в глаза, предложил:

— Может быть, зайдем в «Золотой якорь», поужинаем? Чего-то домой не хочется идти. Я вам про одну девушку расскажу…

Нардин удивился и вежливо отказался, сославшись на занятость. А идти ему было некуда, он с удовольствием бы посидел в тепле, за дружеской беседой. Шведов сразу изменился, подтянулся и сказал своим обычным насмешливым тоном:

— Ну, ну… Не настаиваю. Вы, наверное, ужинали на судне? — И они разошлись.

Почему он не пошел? Ему так не хватало в тот вечер человеческого слова. Думал, что со Шведовым не о чем говорить или считал его своим недоброжелателем? Не пошел… А теперь вот жалеет об этом. Ни к чему такие отношения между людьми. Когда Шведов окончательно уходил с «Алтаира», он все же зашел на «Ригель» проститься.

— Ухожу от вас. Замену прислали. Знаете, кто принял «Алтаир»? Капитан Королев. Теперь с ним в паре плавать будете. Довольны?

Нардин пожал плечами:

— Нет.

— Почему же?

— Привык к вам.

Сказал это искренне.

Шведов полез в карман за сигаретами. Наступило короткое, неловкое молчание.

— Что ж, Владимир Васильевич, — заторопился Шведов. — Счастливого плавания. — Он протянул руку.

После его ухода