Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

к трапу. Вахтенный с любопытством смотрел на нее.

— Скажите, пожалуйста, — смущенно спросила девушка, — капитан у себя?

— На борту.

— Можно его видеть?

— Сейчас доложу. Постойте тут.

Матрос спустился в капитанскую каюту.

— Анатолий Иванович, вас какая-то принцесса спрашивает. Пустить?

Шведов отложил дефектные ведомости в сторону, встал, посмотрел на себя в зеркало. Он вытащил гребенку, зачесал волосы так, чтобы не очень просвечивала лысина, и только после этого сказал:

— Проведи ее сюда.

Он с интересом посмотрел в иллюминатор. Кто бы это мог быть? Капитан никого не ждал. Ого, какая прелестная девушка!

— Осторожнее, — предупредил Шведов, когда ноги Марины появились на трапе. — Не ударьтесь.

— Здравствуйте, — сказала Марина, оглядывая маленькую каюту. Она никогда не бывала на парусниках.

— Здравствуйте. Чем могу служить? Садитесь, пожалуйста, сюда, — Шведов подвинул девушке кресло.

Марина села, одернула короткую юбку, заметив нескромный взгляд капитана. Она растерянно смотрела на Шведова. Что она ему скажет? Как решилась прийти сюда? Всю ночь Марина плохо спала, думала о Димке. И вот пришла… Все приготовленные заранее фразы куда-то исчезли. Осталось лишь невероятное смущение. Убежать? Капитан улыбался. «Ну, я жду», — говорил его взгляд.

— Вы меня не помните? — чуть покраснев, спросила Марина.

Шведов, все еще улыбаясь, пристально посмотрел на девушку:

— Извините, что-то не припоминаю.

Марина покраснела еще больше.

— Мы с вами соседи…

— О, я польщен. Жить рядом с такой очаровательной представительницей наших девушек… Как я не заметил вас раньше?

— Вы однажды довезли меня на своем «москвиче» на работу. Я опаздывала. Сказали, что служите капитаном на «Алтаире», а я продавщица из универмага. Вспомнили?

Шведов радостно закивал головой:

— Да, да. Конечно вспомнил. Вы простите, бога ради. Такая гостья! Сейчас я все устрою.

— Пожалуйста, не надо ничего устраивать. Я пришла к вам по делу. Очень прошу, не надо ничего…

Шведов строго сказал:

— У нас, моряков, есть свои обычаи, милая девушка. Мы гостеприимны. И уж если вы попали ко мне на борт, извольте подчиняться им. Вот так.

Марина испуганно замолчала. Еще рассердится, чего доброго, и выгонит.

Капитан открыл шкаф, вытащил оттуда коробку с печеньем, конфеты, бутылку коньяка и две рюмки на длинных ножках. Он, не торопясь, наполнил их, прищелкнул языком и сказал:

— Можем начинать деловой разговор. Прошу, — он поднял рюмку. — За успех вашего дела. Ну?

Марина выпила половину. Коньяк обжег горло. Она закашлялась.

— Вот и наказаны. Потому что не до дна, — засмеялся капитан. — Так что же привело вас ко мне?

— С вами плавал курсант Роганов?

Шведов с удивлением посмотрел на Марину:

— Плавал. Он чем-нибудь обидел вас?

— Нет, нет… Совсем не то, — заторопилась Марина. — Наоборот.

— Наоборот? Не понимаю.

Марина совсем смутилась, снова одернула юбку.

Капитан наполнил ее рюмку.

— Мне больше не надо, прошу вас, — остановила его Марина.

— Ну, ну, не бойтесь. Совсем немного. Курите? — Шведов протянул ей пачку заграничных сигарет.

«Надо закурить. Чувствовать себя свободнее, прогнать эту дурацкую робость. Пусть не считает меня совсем девчонкой», — подумала Марина, беря сигарету.

Шведов поднес ей зажигалку. Марина неумело затянулась.

— Так что с Рогановым?

— Понимаете… Я все знаю. Он все рассказал мне.

— Что именно? — глаза у Шведова похолодели.

— Ну, все… Про заграницу, как он там ударил какого-то типа. Он сказал, что вы доложите в училище об этом.

«Дурак, мальчишка, болтун. Сам себе наделает беды», — сердито подумал Шведов и спросил:

— Вы ему, собственно, кем приходитесь? Сестра?

Марина поперхнулась дымом, положила сигарету в пепельницу.

— Нет. Просто знакомая.

— Ах, просто знакомая. Так зачем же вы пришли, просто знакомая?

Марина была готова провалиться. Шведов явно насмехается над ней. Но она не отступится. В ногах будет у него валяться, просить за Димку.

— Вы его совсем не знаете, Анатолий Иванович. Он прекрасный парень. Для него уход из училища — трагедия. Он моряк, настоящий моряк…

Шведов иронически улыбался, слушал.

— Я не знаю, что с ним будет. Ведь это на всю жизнь. Его лишат плавания. Скажут, не умеет себя вести за границей, и все кончено. А он ведь никогда не пьет. Где бы мы с ним ни бывали, он никогда… Такой невероятный случай. И потом, он прав, совершенно прав. Нельзя было стерпеть. Он молодой еще, глупый. — Марина говорила не останавливаясь, боясь, что капитан прервет ее и попросит уйти. Она умоляюще сложила руки на груди. На глазах появились слезы. Ей казалось, что она все говорит в пустоту, что Шведов смотрит куда-то сквозь нее, думает совсем о другом. У нее не хватает силы убеждения. — Скажите, вы уже доложили в училище? Доложили? Ну говорите же… Может быть, нет?

Марина не заметила, как погрустнел Шведов. Плечи у него опустились. Она не ошиблась. Капитан думал о другом.

Он вспоминал время, когда Зина была такой же молодой, как Марина, почти девочкой, и себя, только что пришившего на рукава по одной золотой нашивке. Он плавал тогда на пароходе «Байкал». В жестокий шторм у мыса Саус-Кап, на Шпицбергене, случилось несчастье. Пароход выбросило на камни. Несколько суток команда работала в ледяной воде, пыталась спасти судно. Но усилия людей оказались безуспешными. Пароход погиб.

По возвращении в пароходство начался разбор аварии. В числе виновных оказался и третий помощник Шведов. В те дни ему так были нужны поддержка, доброе слово, ласка. Но Зина уехала отдыхать в Анапу. На его тревожное письмо она ответила: «Может быть, не стоит спешить, Толик? Ведь я тебе ничем не могу помочь. В этих делах я совсем не понимаю. А здесь так хорошо. Солнышко, море… Когда я еще попаду на юг… Не унывай. Все должно кончиться хорошо. Но если ты считаешь мой приезд необходимым — телеграфируй. Приеду немедленно. Целую тебя миллион раз».

Действительно, все кончилось хорошо. Комиссия детально разобралась в обстоятельствах и пришла к выводу, что случай «форс-мажорный», авария — следствие непреодолимой силы.

Шведов изнервничался, похудел, чувствовал себя разбитым. Зина приехала загорелая, веселая, счастливая тем, что у него все неприятности позади.

Он обрадовался ее приезду. Подробно рассказывал о шторме, об аварии, следствии и своих переживаниях. Но какой-то горький осадок остался в душе. Несколько лет спустя, когда они поссорились из-за какого-то пустяка, он упрекнул жену в нечуткости. Зина расплакалась. «Ты несправедлив. Сам мне разрешил. Напиши ты мне одно слово, я была бы у тебя через несколько часов. Как только не стыдно». Больше они об этом никогда не говорили. А вот теперь он снова вспомнил… Посмотрел на Марину и вспомнил… Она готова на все, чтобы защитить мальчишку. Вступилась бы за него, Шведова, так Зина, если бы пришлось трудно?