Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

дома он вышел из машины и снова проводил ее до подъезда.

– Так завтра… как мы? – спросил, словно опять его обуяли сомнения.

– Утром, как всегда. И Блистанова потом по пути подхватим. А вы в Звенигород? Еще одна бессонная ночь…

– Ничего. Справлюсь. – Он робко взял ее за руку. – Спите спокойно, Катя.

Ночью Катя просыпалась несколько раз, проверяла мобильный. Гектор не звонил. И ночной чат молчал. Она вертелась в постели, взбивала подушку, откидывала легкое летнее одеяло, шастала на кухню, пила воду и опять тянулась к мобильному – ни весточки… Пусто… Не беспокойно, но и не радостно…

Гектор весь вечер, вернувшись домой в Серебряный Бор, звонил по многим номерам и списывался в мессенджере. Затем он помог сиделке вымыть в душе на ночь больного отца, сам надел на него ночные памперсы и уложил в кровать, поднялся к себе в лофт наверх. До двух ночи он, чтобы хоть как-то сбить возбуждение, бродившее в его теле и крови, как огненный хмель, весь этот долгий их общий с Катей день, до изнеможения выкладывался в своем спортзале – занимался растяжкой, что было еще трудно после операции, но он превозмогал себя. Делал стойку на руках, отрабатывал силовую гимнастику – на гибкость. Затем принял душ, переоделся в чистые спортивные брюки, натянул черную толстовку с капюшоном, надел кроссовки. Старухи сиделка и горничная, мирно спавшие в своих постелях, даже не услышали, как он опять уехал.

В половине четвертого, оставив «Гелендваген» на обочине, забрав сумку с оборудованием, он подошел к дому Резиновых на окраине Звенигорода, легко перемахнул через забор и закрепил под днищем внедорожника Захара Резинова датчик – маяк слежения. Отойдя в тень сарая, он начал настраивать программу на планшете и синхронизировать со своим мобильным. И внезапно услышал негромкий шум. Что-то возилось, царапалось в сарае. И вдруг… хрипло, тревожно, громко закаркал ворон.

От неожиданности Гектор замер. Экраном планшета осветил сарай – старая гнилая хибара, на двери замок.

На террасе дома Резиновых вспыхнул свет. Скрипнула дверь. Вера Резинова в короткой ночной рубашке, открывающей ее толстые голые ноги и полные широкие плечи, спустилась с крыльца и направилась к сараю. Гектор выключил планшет и бесшумно отступил в темноту. Вера Резинова… Верка-Шмыга – он вспомнил прозвище, данное ей Стасом Четверговым, – прошла мимо него на расстоянии вытянутой руки, не заметив. Она отперла замок сарая, распахнула дверь, дотянулась до выключателя – лампочка загорелась.

Гектор увидел клетки с кроликами. А еще в сарае был тощий шелудивый бродячий кот. Он царапал и тряс сетку клетки, пытаясь добраться до кроликов. Вера Резинова схватила стоявшие в углу сарая вилы и…

Она ткнула ими прямо в голодного бродячего кота, намереваясь пропороть ему брюхо. Однако кот оказался проворным – метнулся в угол, в лаз, прокопанный под стеной. Вилы вонзились в клетку. Сила удара была такой, что они застряли в металлической сетке и дереве рамы. Верка-Шмыга оказалась женщиной не слабой.

И снова громко, хрипло, тревожно закаркал ворон!

Гектор увидел черную птицу в отдельной клетке. Ослепленная среди ночи ярким электрическим светом, она хлопала крыльями и билась о сетку, рвалась прочь из клетки и каркала, каркала, буквально орала от страха.

Глава 27. Невеста-фантом

Утром Гектор заехал за Катей, а Блистанова они подхватили у метро «Октябрьская» по пути к фотосалону Ирины Лифарь. Катя перед выходом из дома поймала себя на том, что придирчиво выбирает, что надеть (остановилась на простой белой хлопковой рубашке оверсайз и широких черных хлопковых брюках, взяла «на непогоду» черную льняную куртку-болеро с рукавами, закрывавшую лишь плечи и грудь). На запястье надела тонкий браслет, на шею цепочку. Из всей коллекции ароматов выбрала горький, пряный «Черный афганец». И чуть ярче подкрасила тушью ресницы и губы прозрачным розовым блеском.

По виду Гектора никто бы не сказал, что он не спал две ночи подряд. Катя отметила, что и он в другом костюме – коричневом, который стильно сочетался с голубой оксфордской рубашкой в полоску. Пиджак он снял, галстук, как всегда, приспущен. Он глянул на Катю, поздоровавшись, и… в серых глазах его снова вспыхнули те самые искры.

По дороге он рассказывал о ночном визите к Резиновым, упомянул и про сарай, и про ворона в клетке.

Полосатик-Блистанов, которого до Октябрьской площади наверняка довезла утром мать его начальница, спешащая в министерство, угнездился в их машине с щедрыми дарами – тремя стаканами кофе «в гнездышке» из картона.

– Катя, берите смело, я салфеткой антизаразной протер! – Он совал в руки Кате стакан с капучино, а Гектору эспрессо. – А вы кто по гороскопу? Я новую программу тестирую сейчас по зодиаку, ну сила! Прямо к гадалке не ходи. Гектор Игоревич Скорпион по знаку, 13 ноября родился, я ему ночью «чатил». Бот в моей программе как по руке читает – железный непререкаемый гороскоп на совместимость и… вообще насчет всего остального… Так вы кто у нас по знаку?

– Телец, – ответила Катя и, чтобы сразу сменить тему, заданную Полосатиком, объявила: – Я, пока утром кофе варила, решила посмотреть, что значит «Мегалания». Какое странное сценическое имя выбрала себе факирша Марфа Кораллова, правда? «Мега»… это и есть «Великая» по-гречески. А Мегалания, оказывается, название ископаемой древней ящерицы, размерами превосходившей крокодила.

– Ящерицы? – переспросил Гектор.

– Грозного хищника из эпохи плейстоцена. Вторую часть ее имени lania трактуют по-разному. По-гречески означает «скиталец». А по латыни lania переводится как «мясник». Великий Мясник… Великий Скиталец. И я подумала, для советского цирка, который всегда так нуждался в слонах… как-то необычно, правда?

Гектор хмыкнул.

– Она с двадцать девятого года выступала. Тогда как только не выпендривались в угаре НЭПа, каких только имен себе не брали – Конструкция, Индустриализация, – ответил он. – Хотя Великий Мясник – это любопытно. И Великий Скиталец тоже. Советская цензура тех времен ее псевдоним утвердила, «жилтоварищи» – большевики, видно, по поводу ящеров доисторических не особо заморачивались. Сеня, а что… что там насчет гороскопа твой бот прорицает, а?

– Пишет – ваша планета Плутон, темная планета бурь, страстей… Типа Дюны. Скорпион в его орбите. А планета Тельца – Венера. Планета любви. Для Скорпиона-Плутона Венера – планета в изгнании. Тоже мне, бот… вот зараза, пророк нашелся. – Полосатик-Блистанов аж расстроился, уткнувшись в свой мобильный в