Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

с подружкой Эльгой? Как ты убивала Регину Гришину? Где вы достали яд? У какого долбаного дилера купили концентрированный раствор бродифакума?!

«Вот так он и с террористами… – пронеслось в уме изумленной и испуганной Кати. – Ведь ничего же не предвещало, что он начнет жестко наезжать… Мы же спокойно разговаривали, я с ней установила хрупкий контакт… А он… Он ее буквально наизнанку выворачивает…»

– Отпусти меня!!

– Отпусти ее, мент! Ты же обещал мне! – крикнула истерически Эльга. – Вы не люди, вы просто гады!!

Изрыгая матерные ругательства, она обернулась, рванула на себя ящик офисного комода, стоявшего у стены. В ее руках оказался некий черный предмет. Вспыхнуло, заискрилось синим! Гектор от нее находился далеко, у дивана. Она остервенело метнулась прямо к Кате, намереваясь ткнуть ее своей черной короткой палкой в шею.

Гектор, отпустив Ирину Лифарь, ринулся к ним, его словно пружиной подбросило – в прыжке он распластался в воздухе, ударив по плечу Эльгу ребром ладони. Ее рука, сжимавшая предмет, дернулась, и она ткнула им сама себя в бедро. И сразу же с воплем шлепнулась на спину, корчась словно от боли и суча ногами.

Гектор на нее даже не глянул. Он бросился к Кате – лицо его было в тот момент таким, что… она тоже струсила. В голове пронеслось: «Он мог убить Эльгу-наркоманку прямо здесь, спасая меня. У него такой взгляд безумный…» Она быстро нагнулась и подняла с пола черный предмет. Лишь сейчас до нее дошло, что в ее руках электрошокер.

– Катя… Катя. – Гектор заглядывал ей в глаза, схватив за плечи.

– Гек, все хорошо… она меня даже не коснулась… Гек…

Он обнял ее, сильно прижал, притиснул к себе, к груди.

– Гек… просто электрошокер… успокойтесь, я в порядке…

– Гектор Игоревич, я Хохлову заберу в Полосатово, в камеру водворю за нападение при исполнении. – Капитан Блистанов, про которого они снова все забыли, но который и при сем присутствовал, наклонился над поверженной Эльгой. – Током сама себе шарахнула, дура обдолбанная? Так и надо. Не рой другому яму. Хватит ломать комедию! Давай вставай!

– Арсений, оставьте ее, – громко приказала Катя. – Подождите, не суйтесь. У нас у всех нервы сдали.

Эльга, всхлипывая, села.

– Так когда вы были в доме Регины Гришиной в Полосатове? – Катя повернулась к перепуганной Невесте – Ирине Лифарь.

– Не помню… давно… Данила меня привез, когда мать к врачу отлучилась. Он хотел забрать свои вещи, потому что мы уже вместе жили. Он сумки паковал, а я бродила по дому. Ну и фотографии… да, те, с воронами. Наверное, поэтому у меня и ассоциация возникла потом, когда я его снимала.

– Регина один из ваших фотопортретов сына забрала себе после его смерти. Тот, где он сидит голый с вороном на руке – с ней, матерью, в образе ворона. Почему, как вы думаете, она его взяла себе?

– Когда мы поселились в его доме на Арбате, начали ремонт… там же обстановка осталась словно из эпохи семидесятых – старая мебель, обои выцветшие… Регина ничего не меняла много лет. Она жила за городом, дом себе построила современный, арбатский особняк же был словно музей, сплошная рухлядь, старые вещи… Время там словно остановилось. Когда мы поселились в доме-музее с Данилой… – Ирина Лифарь смотрела, как подруга ее и защитница Эльга после разряда электрошокера встает с пола на нетвердые дрожащие ноги, как моча течет по ее ногам, пятная пижамные штаны, – она порой ночами приезжала на Арбат, торчала под нашими окнами, смотрела на них, и тогда он…

– Что он делал?

– Он всегда вставал с постели и тоже подходил к окну. Долго… очень долго они глядели друг на друга через окно. Словно безмолвный поединок. Он утверждал, что мать… мысленно пытается заставить его выйти из дома. Уехать с ней, вернуться к ней. Она пыталась на него воздействовать. Ну, чтобы заставить, подчинить снова себе. Но у нее ничего не получалось. И Данила мне признался – не потому, что он как-то ей сопротивлялся внутренне… Нет, у него напрочь отсутствовал дар. Просто и она сама… его мать была не такой, как те… две факирши. Может, тоже Четвертой, но не настолько сильной, как они. И это, по его словам, составляло трагедию всей ее жизни. Она жаждала быть как они, но не была. Она родилась более слабой, что ли… Так он мне говорил. При этом она не желала самой себе в подобном признаться. Регина из кожи вон лезла всю жизнь с детства, чтобы доказать, что она и есть истинная Четвертая.

Глава 28. Гардероб

– Я лишь теперь понял, что в планшет с ваших слов записал, Гектор Игоревич. О том, что чаепитие в саду могло быть инсценировкой, – заметил со вздохом капитан Блистанов в машине на обратном пути. Продолжая играть роль маленького злого полицейского, он явно сожалел, что Катя не позволила задержать Эльгу. – Обе могли прикончить мадам: невеста – отомстить, а подружка – за нее посчитаться, она ведь уверена, что это Регина внушила подруге, чтобы та руку себе отпилила. Каким образом внушила? Гипноз? Подругам через забор ничего не стоило перелезть, а отраву они могли купить в интернете или у дилера достать раствор большой концентрации. И психика у них наркоманская: одна травмированная истеричка, вторая мегера, тигрица. Правильно я рассуждаю?

– Арсений, вы на верном пути, – заверила его Катя – Но задерживать Ирину Лифарь и Хохлову пока рано, у нас против них никаких четких доказательств. С шокером, конечно, было неприятно. Но задержание за попытку нападения ничего нам не даст. Хорошо, что вы шокер забрали у них. Гек… спасибо большое, что защитили меня.

Гектор сверкнул глазами в ее сторону. Лицо бесстрастное, но вид… истинный Шлемоблещущий Гектор, всех и всего сокрушитель.

– Мало радости после разряда тока штаны обмочить, как Хохлова, – кротко закончила Катя.

Полосатик-Блистанов фыркнул, Гектор втянул по привычке воздух сквозь зубы (гримаса «скока я порезал, скока перерезал») и… рассмеялся.

– Насчет того, что мы узнали от Фантома-Невесты, – продолжила Катя уже серьезно. – Наркоманы – плохие свидетели по делу. Так что к ее словам надо относиться осторожно, делая скидку на кокаин, амфетамины, траву и увечье. Однако то, что она