Дура LEX - Борис Палант

— Верка, по-моему, мне уже плохо, — сказала Зинка.

— Капитан мне говорил, что раздаст какие-то таблетки, которые помогают при качке. Потерпи немного.

— Терплю, Верка. У меня лицо уже зеленое?

Верка посмотрела на Зинкино лицо. Оно было зеленым.

— Нет, Зинка, нормальное лицо. Ты нажми пальцем под носом, легче будет.

— Откуда ты знаешь?

— Я летать на самолете ужасно боюсь, и мне один парень, который йогой занимается, сказал, что, если сильно пальцем под носом нажать, легче становится. Я полпути, когда летела, палец под носом держала, у меня потом красное пятно еще неделю оставалось.

— Так я ж не боюсь, мне просто от качки дурно.

— Это при всех случаях помогает. Нажми, только сильно.

Зинка нажала пальцем под носом. Было больно, и Зинка поморщилась. Но дурнота ушла почти сразу. Послышался топот — прибыла вторая «девятка». Когда все разместились, оказалось, что каюту вместе с Веркой и Зинкой будут делить еще две девушки и два парня.

Заработал мотор, и яхта тут же накренилась на развороте. Иллюминатор казался чуть ли не на уровне воды, белая пена проносилась совсем рядом. «Вот и поплыли в Америку», — подумала Зинка, а вместе с ней, наверное, и остальные семнадцать западенцев. Через несколько минут матрос Саша заглянул в каюту и сказал, что можно выйти на палубу.

На палубе были длинные скамейки, лежали спасательные круги. Яхта шла под мотором, ее почти не качало. На корме за большим штурвалом стоял Олег. Матрос Саша тащил с носа на корму какой-то канат. Откуда-то на палубу вышел Натан. У него были толстые волосатые руки и ноги, очень широкие плечи и перебитый нос. Натан подозвал пару парней и вместе с ними начал перетаскивать чемоданы с кормы куда-то в глубь судна. Натан легко поднимал чемоданы, было видно, что он очень сильный человек. Берег удалялся, постройки сравнялись с землей, и скоро стало видно, что Доминиканская Республика расположена на острове.

— Олег, выпить можно? — крикнул один из парней.

— Выпить всегда можно, — улыбнулся Олег. — А вот нажираться нельзя. Разрешаю каждому по двести грамм. Саше и Натану даже не предлагать. Закусить не забудьте.

— Олег, дай нам с Зинкой по таблеточке, — попросила Верка.

— Сначала выпейте, потом посмотрим, нужны ли вам таблеточки. Обычно алкоголь помогает и без таблеток. Я вам, девочки, специальный коктейль сделаю, чтоб дурно не было. Натан, постой у штурвала.

Олег спустился вниз и через минуту вернулся с бутылкой бренди и бутылкой кагора. Матрос Саша принес несколько стаканов, раздал их девушкам. Олег налил Верке и Зинке на три пальца бренди, а затем сверху до краев кагора.

— Ну-ка, залпом! — скомандовал Олег.

Верка и Зинка послушно выпили коктейль. Он был крепкий и вкусный. Через минуту обе захорошели. Остальные пили водку. Солнце, опускаясь, становилось красным, на мачте, хоть еще было светло, зажглись огоньки. Западенцы легли на лавки, стоявшие на палубе. Одна девушка запела украинскую песню, но ее никто не поддержал. Девушка допела песню до конца и, шатаясь, спустилась вниз в каюту. Внезапно стало темно — то ли солнце зашло, то ли его закрыли тучи. Подул сильный ветер, где-то грохнул гром. Олег, Натан и Саша с серьезными лицами спустили паруса, закатали их в брезент. Вдруг яхта вздрогнула от сильного удара о правый борт. Затем последовал еще удар, и судно затрещало.

— Что это, Олежек? — взвизгнула одна из девушек.

— Шторм, Маруся, шторм. Спускайтесь-ка вы вниз, не нравится мне все это.

Западенцы гуськом спустились по лесенке вниз и разошлись по своим каютам. Удары о правый борт становились все сильнее и сильнее, и «Бэби Кристина» стала проваливаться в глубокие ямы между валами. Зинка перебралась на Веркину койку и прижалась к Верке.

— Пальцем… дави… под носом, — простонала Верка. — И не смотри в окно, там страшно.

— Ой, давлю, Верусю, давлю. За окном, Верусю, водяной, он по нашу душу пришел. Я неба не бачу, тильки зелену воду и черта у ней. — Зинка одной рукой обняла Верку, а костяшками пальцев другой давила у себя под носом. — Верусь, я не хочу за гроши погибать.

— За деток, Зинка, погибнем, за деток, а не за гроши. Я когда маленькой была, на дерево залезала, а потом думала — зачем я полезла, ведь страшно очень. Но ведь слезала как-то. И здесь как-то слезем.

Две другие девушки в каюте перебрались к парням и прижались к ним. Они постанывали от каждого удара и вцеплялись в спину парням ногтями. Парни сначала встречали каждый удар волн матюгами, но постепенно оба перешли на «Господи, спаси, Иисусе». В каюту заглянул матрос Сашка и сказал: «Не бздо, и не через такое прорывались». Сказал он это, однако, не очень уверенно.

Как Зинка ни давила у себя под носом, страх не проходил. Мало того, подступала тошнота. Зинка перелезла на свою койку и теперь думала только о том, чтобы ее не вырвало. Она понимала, что долго не выдержит, и мысль о том, что она сейчас загадит всю каюту, что в ближайшее время придется плыть в блевотине, поскольку о том, чтобы замыть все после рвоты, не могло быть и речи, пугала ее больше, чем треск обшивки «Бэби Кристины».

— Дыши глубже, — угадала ее мысли Верка. — Дыши глубже и дави пальцем под носом.

— Дав-в-влю, Верусю, — еле проговорила Зинка. — К-как ты там?

— Мне хорошо, Зинка, только немножко страшно. Мне так Олежкин коктейль понравился, я хочу каждый день такой коктейль пить.

Вдруг одна из девушек в каюте издала громкое рычание, и ее вырвало прямо на парня, за которого она держалась.

— Шо ж ты, падла, наделала? — заорал парень, вскакивая и тут же снова падая в блевотину.

Девушка остановиться уже не могла и продолжала блевать на топчан и рядом с ним. Через минуту к ней присоединилась и вторая девушка, и тут Зинка тоже не выдержала. Парни оказались не намного крепче, и вскоре вся каюта полностью покрылась блевотиной.

К счастью, время в таких ситуациях летит быстро, скоро начало светать, и шторм поутих. Верка, единственная в каюте не блевавшая ночью, пробралась к выходу и вылезла на палубу. «Бэби Кристину» по-прежнему качало на серых волнах, небо было белесое. За штурвалом стоял еврей Натан. Верка подошла к Натану и поздоровалась. Она хотела спросить, какой прогноз погоды на день, но заробела.

— Что, обосралась небось? — ласково спросил Натан.

— Я нет, а вот каюта наша вся в блевотине. Как нам теперь мыть ее?

— Вон на корме ведро, швабра. Ведро на веревке, забрось за борт — там воды хватит. А потом сверху пресной ополоснешь. А хочешь, я помою, но за любовь.

Верка взяла швабру, ведро, зачерпнула в него морской воды и, пошатываясь от качки, поплелась со всем этим хозяйством вниз. Зинка и все остальные пассажиры каюты спали прямо в блевотине. Верка всех растолкала и выгнала наверх, затем вылила на топчан ведро воды, позвала парней и заставила их носить воду с палубы, пока в каюте не стало чисто. Пол и топчаны от морской соли сделались липкими, и Верка потребовала несколько ведер пресной воды и мыла. Наконец каюта приобрела жилой вид.

Выйдя на палубу, Верка перегнулась через перила, и ее вырвало. Натан рассмеялся и сказал:

— От меня бы не вырвало.

Следующие четыре дня были поспокойнее, хотя все равно не так, как у богатых на картинках. Олег дал западенцам несколько удочек, и вскоре на палубе лежало с десяток рыбин махи-махи. Зинка села на корме и начала чистить рыбины. Требуху она выбрасывала за борт, и через несколько секунд появились акулы. Акулы сожрали всю требуху и продолжали плыть рядом с «Бэби Кристиной». Яхта быстро шла под парусом, но акулы не отставали. Их красивые торпедообразные туши были отлично видны, и западенцы стояли, облокотившись на перила, и любовались ими. Ребятам опять было не страшно, а девчата повизгивали, представляя, что с ними случится, если они свалятся за борт. Потом Зинка пожарила махи-махи, и все ели эту вкусную рыбу под водку. Выпили за капитана Олега, который не дал яхте перевернуться в страшный шторм, и за Зинку, которая так вкусно приготовила махи-махи.

«Бэби Кристина» находилась в пути пять дней и четыре ночи. Иногда мимо проплывали громадные теплоходы, и пассажиры с палуб махали «Бэби Кристине». Наверное, некоторые из пассажиров даже завидовали парням с «Бэби Кристины», разглядев столько красивых девчат, загорающих в купальниках на корме. Два раза в день парни ловили рыбу, в основном махи-махи, но иногда попадалась и морская форель, а один раз даже маленький акуленок, из которого Натан приготовил вкусные стейки. Западенцы жевали эти стейки, пили водку и говорили: «Добре мясо». И каждый рассказывал, какие экзотические блюда ему удалось в жизни попробовать. Стасик когда-то в Сибири ел медвежатину с вареньем из оленьих рогов, Андрюха ел бычьи яйца, зажаренные в сметане с рябиновым соусом, а Катька сказала, что однажды съела яичницу из семи яиц, поджаренную на сале, и все засмеялись.