Дура LEX - Борис Палант

— Я ему сказала: хочешь уходить — уходи, но без кровати, — говорила женщина во фланелевой рубахе и джинсах, посасывающая какой-то бурый напиток. У нее тоже не хватало нескольких зубов.

— Еще кровать ему отдавать! — соглашалась собеседница. — Мэри-Джо, ласковая ты моя, налей-ка тете Викки того же. Не получит он никакой кровати. Сандра, не отдавай ему кровать!

— Нет, не получит он никакой кровати. Это мне мама кровать подарила, а не ему. Я ему так и сказала — мне мама кровать подарила, а не тебе, — сказала Сандра и отхлебнула из стакана.

— Что делать дальше будем, Айлин? — спросил я.

— Выпьем кофе и поедем обратно.

— Нет, я не про сейчас.

— Как сказал твой «брат» Брайан? Продолжать пилотировать самолет? Вот и будем пилотировать самолет.

Мы с Айлин расплатились и вышли из бара. На улице я обернулся и увидел на баре вывеску «Бар Мэри-Джо», а под ней маленькую вывеску «Счастливый час с 5 до 7».

Айлин трезвее меня, и поэтому она села за руль. Весь обратный путь мы слушали радиопередачи. На радиостанцию звонили пенсильванцы и заказывали свои любимые песни. А потом, когда мы уже подъехали к Делаверскому ущелью, раздались хрипы, и Америка пропала из эфира.

* * *

Ровно в двенадцать я сообщил дежурному офицеру на проходной, что явился на прием к прокурору Гроссу. Через пять минут он спустился за мной. Я был в джинсах и куртке, он в черном костюме.

— Расслабляемся? — весело спросил он, увидев меня. — Мы пойдем в ресторан, где собираются судьи, прокуроры, ну и наши гости.

В ресторане, к моему удивлению, Гросс заказал себе скрудрайвер, объяснив, что его рабочий день уже закончился и он хочет расслабиться.

— Борис, я, наверное, закрою дело. Но мне хочется знать, что произошло на самом деле. Чутье подсказывает мне, что Бароев и Ованесян — уголовники. Я понимаю, что Армен, очевидно, жулик и что он на самом деле кого-то надул в Москве. Не сомневаюсь, хотя Армен это и отрицает, что с ним кое-кто повидался — у нас есть определенные подозрения на этот счет. Ты можешь мне рассказать в частном порядке, что на самом деле произошло и кто есть кто?

— Мистер Гросс, видите ли…

— Кевин. Зови меня просто Кевин.

— Кевин, ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? Ты предлагаешь мне сдать моих клиентов, и если я это сделаю, исключение из коллегии адвокатов будет не самой большой моей проблемой. Что я выигрываю, принимая твое предложение, не говоря уже о том, что мне, по сути, нечего рассказывать?

— Мне просто показалось, несмотря на шоу в суде, что ты наш человек больше, чем их. Может быть, ты выдал себя одним взглядом, брошенным в сторону Беслика Бароева, может быть, брезгливой улыбкой, когда выходил из здания суда. Жаль, ты не расскажешь, что произошло в действительности и кто такие на самом деле действующие лица этой истории. А дело я закрываю, поэтому ты никого не сдаешь. Скажи, ты рад, что я закрываю дело?

— Я рад, Кевин, — это правильное и справедливое решение.

— Почему?

— Беслик Бароев и Леван Ованесян — страшные люди, и тем не менее на слушании у Масси я говорил правду. Трудно американцу понять, что происходит в России, особенно если он там не жил. В девяносто первом я провел несколько часов в Москве с Гэри Хартом, тем самым, который шел на президентство. Мы гуляли по Москве и глазели на перестройку. Гэри радовался как ребенок. Он думал, что в результате перестройки родится демократическое государство типа Франции. А родилось государство-чудовище, где преступный мир не просто переплетается с государственными структурами, а он и есть государственные структуры. Чьи деньги хотели вернуть Беслик и Леван? Какой-то компании? А может, президентские? Или авуары бандитских формирований? Они и сами могут этого не знать, да и какая разница, ведь, по сути, это все одно и то же. Но вернемся к Беслику и Левану. С юридической точки зрения дело против них довольно слабое. Во-первых, никакого оружия. Во-вторых, Армен сам дезавуирует свои собственные показания. В-третьих, практически ничего существенного со стороны жены Армена — женские предчувствия, не более того. Ну, и закончилось бы это дело договором между тобой и Лэйном с Брайаном, по которому получили бы Беслик с Леваном по году условно за хулиганство. Ты правильно решил, что закрываешь дело.

— Я ведь не совета у тебя просил. Ты знаешь, сколько дел я выиграл? Сотни. И ни одного крупного не проиграл!

— Я и не даю тебе советов, ты ведь уже принял решение — ты сам сказал.

— Но забудем о юриспруденции. Кто такие Леван и Беслик?

— Это новый тип российских бизнесменов. Если бы мир был устроен по прокурорским меркам, они бы сидели в тюрьме, но в таком случае не встречался бы американский президент с российским, не летали бы в Америку самолеты «Аэрофлота», не продавалась бы в Москве кока-кола. Но все это происходит, а поэтому Беслик и Леван должны быть свободны.

— Ты циник.

— Я мечтал быть прокурором.

— Спасибо, что ты приехал, хотя я ждал большего.

— Леван и Беслик должны быть свободны, потому что год тюрьмы, который ты им, может быть, и впаяешь, и то условно, это позор. Тут либо смертная казнь, либо на свободу.

— Ты просто судья Линч. Но ведь они же не совершили ничего, что заслуживало бы смертной казни. Да и нет у нас в Коннектикуте смертной казни.

— Поэтому — на свободу! Скажи, что бы ты делал, если бы тебе показали новорожденного младенца с прикрепленной к пеленке справкой, что у него патологическое нарушение мозга и что вырастет из него серийный убийца? Допустим, медицина уже на таком уровне, что заключение экспертов — неоспоримый факт.

— А что я мог бы сделать? Заранее приговорить младенца к пожизненному за еще не совершенные им преступления? Посоветовал бы родителям следить за ним.

— А каким родителям ты посоветуешь следить за Бесликом и Леваном? Нет уже тех родителей.

— А ты думаешь, они оба с такой справкой?

— Не сомневаюсь.

— Ты меня укрепил в решении закрыть дело. Мне почему-то больше хочется отправить их обратно, чем засадить в тюрьму здесь.

— Справедливый подход.

— Осторожно веди себя с ними. Если что, звони — у меня в Нью-Йорке хорошие связи в полиции и прокуратуре.

— Спасибо. Я первый узнал, что дело закрывается?

— Да.

Прокурор Кевин Гросс рассчитался за ланч, и я уехал в Нью-Йорк.

Я позвонил Брайану и Лэйну и сказал, что Гросс прекращает уголовное преследование.

— С тобой соединялся кто-нибудь? Николай, Беслик, Леван?

— Никто.

— С нами тоже никто.

— Пошли они все к черту. Я уезжаю в отпуск. Надеюсь, к моему возвращению их в Америке уже не будет.

— Если Гросс говорил правду, то через неделю дело будет закрыто. Повезло мерзавцам. Наверное, ты у них счастливая карта. Благодаря тебе Беслика освободили до суда, теперь опять же благодаря тебе суда вообще не будет. Они тебе должны миллион долларов.

— Пока что Беслик хочет назад свою десятку.

— Скотина.

* * *

Я приехал домой и лег спать. По-моему, звонил телефон, но у меня не было сил проснуться. А когда проснулся, вещи в дорогу были собраны и Крис радостно суетился, запихивая в свою сумку какую-то игру.

Было уже темно, когда мы отчалили от дома и, выехав на 80-й межштатный хайвей, взяли курс на запад.

— На запад, отец, двигай на запад, — сказал Крис.

Айлин рассмеялась и сказала:

— На запад, муж, двигай на запад!

Через час пути мы миновали Делаверское ущелье. Айлин села за руль, а я задремал.

— Здесь мы с папой вчера были, — сказала Крису Айлин, когда мы поравнялись с городком, где находился «Бар Мэри-Джо».

— Что делали? — иронично спросил Крис.

— Ничего. Просто были, и все.

— Кстати, куда мы едем? — спросил Крис. — Не сюда же.

— Нет, не сюда. Доедем до Чикаго, а там посмотрим. Может, на пароме через Великие Озера в Канаду, может, на юг свернем. Я понимаю, что тебе такая поездка может показаться скучноватой, но нам нужно всем побыть вместе.

Зазвонил мой мобильный.

— Борис, это Исаак. Что там у вас происходит?

— А что такое, Исаак?

— Мне передали, что ты чем-то недоволен. Так ты знай, в наших силах все исправить. Если бабки нужны, так и скажи.

— Бабки не помешают, Исаак. Заплати — будешь доволен.

— Нет проблем. В понедельник тебе закинут десять штук.

— Пусть оставят у секретарши. Можешь даже двадцать штук закинуть.

— Что так, Борис?

— Скоро ты сам все узнаешь.

— Есть какие-то новости?

— Есть, но связь прерывается. — Я выключил телефон.

Пошел дождь. Айлин вела машину, Крис спал на заднем сиденье. Вокруг была Америка.

* * *

Дальнейшая судьба некоторых героев этой истории такова.

Спустя пару лет после возвращения в Москву Леван Ованесян пошел в больницу проведать раненого сына. Находясь в палате, подошел к раскрытому окну покурить. В этот момент его сразила пуля снайпера, попавшая в голову. Думаю, это событие сам Леван откомментировал бы коротко и емко: «Раз убили, значит, пидораст».