Дура LEX - Борис Палант

На следующее утро я позвонил адвокату Беслика Брайану Макинтайру. Брайан мне понравился еще на первой встрече, и особенно после того, как он вставил клизму Беслику за то, что тот с ним не поздоровался. Перед разговором с Гроссом я считал своим долгом встретиться с Брайаном. Брайан сказал, что в офисе его не будет, но предложил слетать с ним на его самолете в Бостон и поговорить во время полета. В Бостоне у Брайана была назначена деловая встреча, которая, как он сказал, продлится не больше часа.

Я приехал на маленький коннектикутский аэродром. Брайан сунул мне в руки наушники фирмы «Кларк», и мы пошли на стоянку, где стояла привязанная к металлическим кольцам, торчащим из земли, его «Сессна».

– «Кларки» были на Луне, — сказал Брайан. — Это самые лучшие наушники.

Мы начали осматривать самолет. Сначала левую стойку шасси, левое колесо, левое крыло — элероны, закрылки, потом корпус, хвостовое оперение, потом снова корпус, правое крыло, правую стойку шасси, правое колесо. Потом Брайан проверил масло и количество бензина в баках. Все было в порядке, Брайан залез в кабину, знаком приглашая меня сделать то же самое.

В кабине было тесно, теснее, чем в самой тесной машине. Брайан достал проверочный список и начал вслух проговаривать какие-то действия и тут же их совершать. На какие-то кнопки он нажимал, какие-то вытягивал, что-то крутил, наконец сказал, что пора надевать наушники. Я надел «кларки», побывавшие на Луне, услышал треск, а затем голос Брайана:

— Если будешь трогать штурвал или нажимать на педали, мне придется треснуть тебя по носу. Понял?

— Понял, — сказал я, обидевшись.

Беслик угрожает насилием, теперь Брайан. Брайан понял, что я обиделся.

— Это стандартная инструкция для пассажиров, — сказал он. — А когда я поднимаю правую ладонь кверху, ты должен замолчать. Понял?

— Понял.

Внезапно заревел мотор и закрутился пропеллер.

Брайан заговорил с диспетчерской вышкой на непонятном мне языке. В основном его речь состояла из цифр. Вышка ответила тоже набором цифр.

— Расскажи хоть, о чем вы говорили, — попросил я, когда самолет покатил в сторону взлетно-посадочной полосы.

— Диалог с диспетчером крайне прост. Ты говоришь, кто ты, где ты и что собираешься делать.

— Я бы сейчас не смог так общаться, — сказал я. — Уже не знаю, кто я, понятия не имею, что собираюсь делать, только знаю, где я — в кабине твоего самолета.

Брайан поднял правую руку, и я замолчал. Из его разговора с вышкой я понял, что сейчас будем взлетать.

— Ну, покатили! — сказал весело Брайан и двинул рычаг газа вперед. Через несколько секунд мы оторвались от земли и поплыли на север. Время от времени Брайан с кем-то говорил, кто-то ему что-то отвечал, в основном цифрами или непонятными мне словами.

— Рассказывай, что там за ситуация сложилась, — сказал Брайан, отпустив штурвал.

В течение пятнадцати минут я рассказал все, что произошло с тех пор, как мы расстались, то есть с того самого дня, когда Беслика и Левана выпустили под залог.

— Ну и чем мне тебе помочь? — спросил Брайан.

— Брайан, твой клиент нарушает все условия выхода на поруки. Он встречался с жертвой своего же преступления. Кроме того, он хочет меня убить и изнасиловать мою жену. Я наставил на него пистолет в своем офисе. Гросс хочет со мной встретиться, но я не знаю, о чем он будет со мной говорить. Я в дикой ситуации, Брайан.

— Ты знаешь, Борис, есть в авиации такое понятие — «смертельная ситуация». Вот, например, сейчас заглохнет мотор. Это смертельная ситуация?

— Наверное, — сказал я.

— Абсолютно нет. Мы летим на высоте пяти тысяч футов, это значит, я могу лететь в режиме планирования на расстояние, в десять раз превышающее нашу высоту, то есть пятьдесят тысяч футов. Смотрим на экран, да мне и не надо на экран смотреть, я и так знаю, что в радиусе пятидесяти тысяч футов находится как минимум два аэродрома. А нет аэродрома — на полянку сядем или на шоссе. В общем, если мотор заглохнет, мы не погибнем, это не смертельная ситуация. Другое дело — если крыло отвалится, вот тогда возникнет смертельная ситуация.

— Понял. Итак, у меня не смертельная ситуация. Что же я должен в такой несмертельной ситуации делать?

— Продолжать пилотировать. Главное — не паниковать, а продолжать пилотировать самолет. В твоем случае это означает вести нормальную жизнь — работать, ходить в рестораны, навещать любовницу, играть в гольф, проводить время с сыном — ну, что ты обычно делаешь.

— Трудновато мне это будет с таким настроением. Сейчас я полностью сосредоточен на Беслике.

— И я сосредоточен на полете, но я расслаблен. А после приземления я вообще о пилотировании думать не буду до тех пор, пока снова не окажусь в кабине самолета.

— Брайан, тебя не заботит, что я буду встречаться с прокурором по делу твоего клиента?

— Честно говоря, не заботит.

Брайан снова поднял правую руку, пробормотал какие-то цифры в микрофон, и мы пошли на снижение.

Пока у Брайана было деловое свидание, я сидел в кафе на набережной, смотрел на восхитительный залив, не получая от вида никакого удовольствия. Кто я и что собираюсь делать? И какой вышке мне нужно об этом докладывать, чтобы получить правильный курс? Вскоре я увидел направляющегося ко мне Брайана.

— Ну что, все пытаешься определить свой бортовой номер?

— Да, Брайан, пытаюсь.

— У меня есть идея. Я скажу Беслику, что ты каждую неделю должен предоставлять прокурору отчет о том, как он выполняет условия своего пребывания на свободе. Не думаю, что как-то этим скомпрометирую свою адвокатскую мантию. Все равно меня как адвоката должно заботить его поведение. Да, именно так я и сделаю, посмотрим тогда, как он будет к тебе относиться. Да, завтра я его вызову и поговорю с ним на эту тему.

Брайан позвонил мне на следующий день около шести часов вечера. Сказал, что встречался с Бесликом и что на встрече были Дика и Роман, который переводил.

— Ну что, Беслик теперь от меня отцепится? — спросил я. — Он понял, что его судьба зависит от моих отчетов?

— По-моему, он ничего не понял. Я спросил его, где он ночует и что вообще происходит в его жизни. Он сказал, чтобы я не волновался, что в его жизни ничего не происходит, и при этом абсолютно никак не прореагировал на сообщение о твоей важной роли в его деле.

— Что мне теперь делать?

— Дай подумать. Созвонимся завтра.

Я вышел из офиса в подавленном настроении. По дороге домой старался придумать какое-нибудь оригинальное решение проблемы, но ничего у меня не получалось. Я ехал вдоль Гудзона, посматривая на Манхэттен на другой стороне реки. Волшебное зрелище меня немного успокоило. Чуть выше паромного причала бар «Шемрок», где ирландский бармен Пит замечательно делал «Кровавую Мэри». Это только кажется, что «Кровавую Мэри» сделать легко — смешай водку с заранее приготовленным миксом, всунь в стакан стебелек сельдерея, и напиток готов. Но не получится с таким подходом настоящая «Кровавая Мэри». Во-первых, водка должна быть хорошая, как минимум «Финляндия». И микс должен быть хороший, чтобы специи не забивали вкус водки, чтобы напиток не был чересчур соленым или острым. Некоторые бармены сами делают миксы по своему собственному рецепту. Пропорции тоже знать не мешает — сколько водки, сколько микса, сколько льда. Затем нужно иметь талант все это смешать в металлическом стакане, причем смешивание должно быть одновременно немножко и взбиванием. Когда Пит переливает напиток из металлического стакана в стеклянный, сверху образуется слой вкусной пены. Пит правильным движением подает этот мужской напиток. Напиток, а не коктейль, а потому допустима, и даже поощряется, небольшая небрежность.

Я смотрел, как Пит выполнил все вышеперечисленные действия.

— Хотел бы я быть барменом, — сказал я Питу.

— И я хотел бы быть барменом, — ответил Пит.

— А ты не хотел бы быть адвокатом? — спросил я Пита.

— Ни в коем случае. Кому нужна эта головная боль? Тебе сейчас хорошо?

— Нет, Пит.

— А мне хорошо. На хрен мне «Альфа-Ромео», если у меня башка болит или настроения нет? Меня устраивает мой старый «Понтиак», в который ты бы в жизни не залез, боясь выглядеть смешным.

Пит знал, что я адвокат и что у меня «Альфа-Ромео», потому что бармены многое знают о своих клиентах. Пит лично знал Айлин и даже Криса, которого мы пару раз брали в «Шемрок» отведать цыплячьих крылышек. Я уже не первый раз задавал Питу вопрос, хотел бы он быть адвокатом, но сегодня я не мог не задать его снова. Пит ни разу не сказал, что не отказался бы быть адвокатом, но ни разу и не удивился, что я задаю ему один и тот же вопрос. Пит знал, кто он, где он и что собирается делать. Но знал это и адвокат Брайан. Не сомневаюсь, что адвокаты Лэйн Стюарт, Джон Бэйкер и Барри Арнитц тоже знают, кто они, где они и что собираются делать. И не мечтают втайне поменяться профессиями с барменами, пожарниками, вообще ни с кем. Почему я один оказался в такой ситуации? Неужели никто из них никогда не был в дерьме? Я допил вкусную «Кровавую Мэри», заплатил и вышел.