Дура LEX - Борис Палант

Ночью западенцы спали. Зинка и Верка по очереди спали на плече друг у друга. Ранним утром микроавтобус уже пересекал Потомак, и водитель разбудил пассажиров, громко объявив:

— Слева Капитолий.

Зинка встрепенулась, протерла глаза и успела заметить вдали круглое здание. Она уже видела это здание в кино, но забыла, что оно называется Капитолий. Хотелось в туалет, хотелось просто помыться, но водитель сказал:

— Оправимся в Мериленде.

К счастью, Мериленд оказался совсем рядом. На остановке стоял открытый военный грузовик с солдатами. Когда украинские девушки протрусили мимо грузовика, солдаты засмеялись. Среди них было много негров. Зинка почувствовала, что нравится солдатам, и остановилась. Посмотрела на солдат — здоровые, белозубые, добрые. Зинка улыбнулась, помахала солдатам рукой и с хорошим, легким настроением вошла в сортир.

К часу дня микроавтобус остановился на маленькой улочке в районе, известном во всем мире как Брайтон-Бич. Зинка и Верка смотрели в окно и не верили своим глазам — вывески кругом были русские: «Аптека», «Мясо», «Нотариус». Люди, которые ходили по улицам, ничем не отличались от тех, которые остались в Иршаве и Ивано-Франковске, — тот же стиль одежды, та же помада на женских лицах, те же сигареты в уголках рта у мужчин. Волнуясь, Зинка и Верка вышли из автобуса и тут же закрыли ладошками уши — прямо над ними загрохотал поезд.

— За вами кто-то приезжает? — спросил водитель.

— Нет. У нас здесь никого нет, — ответила Верка.

— Тогда ждите Мусю, она вас поселит и трудоустроит.

Почти за всеми приехали родственники или друзья. После шумных приветствий счастливчики садились к ним в машины и укатывали. Мусю остались ждать только Зинка и Верка.

* * *

Тетя Муся подкатила на красном «Бьюике», запарковала его во втором ряду, перекрыв таким образом движение, и тяжело вылезла из машины. Ей было под пятьдесят, и она была полной женщиной. Тетя Муся ярко красила губы; тело ее источало сладкий запах пота и духов «Клема», которые можно купить в Америке только на Брайтоне, и нигде больше. Одета она была по-спортивному — белые обтягивающие парусиновые брюки и ярко-красная блузка, такая красная, что ее «Бьюик» показался розовым, когда она вышла из машины. Толстые ступни с ярко-красными ногтями выпирали во все стороны из модных шлепанцев с ромашками на перепонках.

— Ну, сколько у тебя, Жорик? — обратилась тетя Муся к водителю микроавтобуса.

— Двое, тетя Муся, — ответил Жорик. — Давай забирай их поскорее, я умираю спать хочу, я ведь двадцать два часа за баранкой.

— Жорик, я всю жизнь спать хочу, а чтобы было с кем, так особенно не с кем. И ничего — кручусь-верчусь. Ты когда обратно?

— Завтра.

— Может, заглянешь вечерком? Я баранью ногу зажарю, с картошкой. Посидим, Алку послушаем.

— Не, тетя Муся, я уже до утра спать буду. Мне с утра надо будет в Стейтен-Айленд ехать, двух телок забирать для «Наутилуса».

— Ладно, Жорик, считай, что отвертелся. — Тетя Муся грузно развернулась и уставилась на Зинку и Верку: — Ну что, девушки, пойдемте. Грузите чемоданы в багажник, только осторожно, не поцарапайте бампер.

Пока Зинка и Верка грузили в багажник чемоданы, Жорик не сдвинулся с места, что и понятно — ведь он был шофером, а не грузчиком.

Тетя Муся ловко вела «Бьюик» по узким улочкам, заполненным машинами и перебегающими где попало дорогу бывшими соотечественниками. Она ласково матюкала их, называя чуть ли не каждого по имени.

— Ну куда же ты, Циля, прешь со своим Мишаней? Эй, Адик, мудозвон, совсем мозги пропил, машину не видишь? Ах ты, Севка, сучонок поганый, как запарковал свой говновоз! Ну я тебя, сука, тоже перекрою у «Гамбринуса».

Попетляв так минут десять, «Бьюик» остановился у обшарпанного двухэтажного дома. В доме оказалось пять спален, в четырех уже попарно жили девушки. Тетя Муся показала Верке и Зинке их спальню.

— Значит, так, — начала тетя Муся, ставя на плиту чайник, — постой у меня десятка за ночь. Вперед вы мне платите по полтиннику, это в счет ремонта, если чего поломаете. Водить парней запрещаю, у меня не публичный дом. За сохранность денег и драгоценностей не отвечаю — у меня не банк. Душ можно принимать раз в день, максимум десять минут — у меня не баня. Каждый пользуется своим мылом и шампунем. Девочки уже сделали календарь дежурств — кто когда полы в коридорах и на кухне моет. Они вас включат в расписание. Вопросы есть?

— Тетя Муся, водитель сказал, что вы можете помочь с трудоустройством, — сказала Верка. — Мы ведь зарабатывать приехали, а не туристами.

— Помочь могу, но старовата ты для той работы. Тебе сколько лет?

— Тридцать три.

— И дети, похоже, есть? И замужем, наверное? Я ведь человека сразу всего вижу.

— Замужем, двое детей. А что за работа?

— В стриптизном клубе работа. Вокруг столба крутиться, сиськи мужикам показывать. Нет, ты не думай, спать с мужиками не надо, но раздеваться почти догола придется. Ну куда тебе, мамке с двумя детьми, такая работа?

— Да я и не хочу, — сказала Верка, хотя выслушивать тети Мусино объяснение было неприятно.

— А сколько там платят? — спросила Зинка.

— Не знаю, но никто не жалуется. — Тетя Муся разлила по треснутым чашкам кипяток, бросила в каждую по пакетику «Липтона». — Уж точно больше, чем на уборке, и спину так гнуть не надо. А тебе сколько лет?

— Тридцать. И тоже замужем и с двумя детьми. Если только сиськи показывать, я бы, наверное, согласилась, хотя мать и батя меня бы за это убили.

— Знаете что, девочки, давайте я позвоню Левчику и спрошу, нужны ли ему артистки постарше. Кто знает?

Тетя Муся прямо при Зинке и Верке набрала номер, и из ее разговора стало понятно, что Левчику «мамы разные нужны». Не стесняясь Верки и Зинки, она описала их Левчику — красивые, статные, блондинка, брюнетка, у обеих хороший бюст. Верка и Зинка, покраснев, смотрели в пол.

— Ну, девочки, поспите-отдохните, я за вами заеду послезавтра, в пятницу, часам к четырем, — к Левке поедем. Кто знает, может, вам повезет. — Тетя Муся выдала им ключи от входной двери и ушла.

* * *

Стриптиз-клуб назывался «Седьмое небо» и находился в Нью-Джерси. Ничего этого Зинка и Верка не знали, поскольку не знали ни английского, ни географии. Им не было известно, что мост Верраззано соединяет Бруклин со Стейтен-Айлендом, а мост Гетолс соединяет Стейтен-Айленд с Нью-Джерси. Но именно этим маршрутом красный «Бьюик» тети Муси прополз около пяти часов вечера в одну весеннюю пятницу 2006 года.

Тетя Муся оставила Верку и Зинку в зале, а сама пошла в кабинет Левчика, располагавшийся на втором этаже. В зале было светло и играла музыка. Как и ожидалось, в центре на помосте танцевали три почти голых девушки. Были и столбы, вокруг которых девушки периодически крутились. Они обвивали столб то одной ногой, то другой, то всем телом. Зинка и Верка очень удивились, когда в одной из девушек узнали Катьку, с которой вместе плыли на яхте в Америку. Как она так быстро успела на работу устроиться? У Катьки тело было очень красивым, и танцевала она сексуально — Верка и Зинка это почувствовали. Около помоста по периметру стояли высокие стулья, на которых сидели посетители, — в основном большие бородатые мужики, одетые в джинсы и фланелевые рубашки. Они пили пиво и смотрели на девушек на помосте. Время от времени они хлопали в ладоши и присвистывали, таким образом одобряя особо удавшееся па.

Катька тоже заметила Верку и Зинку, улыбнулась и кивнула им. Оттанцевав, накинула куртку и спустилась с помоста.

— Здорово, Катька, — расцеловали Катьку Верка и Зинка. — Ну ты даешь! Как ты так быстро?

— Так я, девочки, сюда и ехала. Лева мне всю поездку оплатил, теперь я должна ему отработать.

— Сколько же тебе для этого времени понадобится? — спросила Зинка.

— Не так уж много. Танцовщицы платят Леве по восемьсот долларов в неделю, остальное — себе.

— Что остальное? — не поняла Зинка. — Не он тебе платит, а ты ему?

— Конечно, так везде. Ты берешь чаевые, а в конце недели расплачиваешься с Левой. Ведь он же должен платить за помещение, да вообще за все. Это же бизнес!

— Ну и сколько ты думаешь заработать, если тебе надо отдавать восемьсот баксов в неделю?

— Я еще неделю не отработала, не знаю, как пойдет. Девочки рассказывают, что, если не лениться, две штуки можно запросто нарубить, а кое-кто и по четыре штуки в неделю срубает, а если все время возле столба стоять и попой крутить, то только с Левой расплатиться и хватит.

— Катька, ты имеешь в виду, что с клиентами надо трахаться? — прямо спросила Верка.

— Тут два варианта, — сказала Катька. — Можно на коленях у мужика потереться за полтинник, а можно и трахнуться за двести баксов. Но тебя никто не заставляет. Хочешь — на коленях танцуй, хочешь — трахайся, не хочешь — не трахайся.