Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

старался, не сможет привести жителей штата к столь глобальным переменам. Я все чаще задавался вопросом, стоит ли мне вообще браться за это дело.

За этот месяц я уверился лишь в одном: всем этим людям требовалось нечто большее, чем простое калькирование системы книжного образования Новой Англии в том виде, в котором оно тогда существовало. Ясно как никогда я увидел, что система образования в Хэмптоне организована куда лучше. Взять хотя бы всех тех детей, с которыми я успел познакомиться за прошедшие дни. Было очевидно, что несколько часов ежедневных занятий по учебникам будут для них и для меня лишь пустой тратой времени.

С одобрения жителей Таскиги я назначил дату открытия училища, и 4 июля 1881 года двери маленькой лачуги по соседству с церковью распахнулись. В день открытия туда пришли не только темнокожие, но и белые, которым было интересно взглянуть на то, что представляет собой новое учебное заведение. Впрочем, в окрестностях Таскиги было немало белых людей, которые не одобряли этот проект. Они сомневались в необходимости училища для цветных и опасались, что это приведет к расовым конфликтам. Некоторые считали, что если темнокожий получит образование, то его ценность как работника на рынке снизится. Эти люди опасались, что, обучившись грамоте, темнокожие покинут фермы и их трудно будет заинтересовать вакансиями в сельскохозяйственном секторе.

Белые люди, которые полагали, что цветному человеку не обязательно уметь читать, представляли себе образованного темнокожего как франта в очках с позолоченной оправой, с тростью, в лайковых перчатках и модных ботинках. Словом, перед их взором представал некий интеллектуал, решивший жить своим умом, а не ручным трудом. В их голове не укладывалось, что образование может привести к появлению темнокожего человека иного типа.

С самого начала моей работы в Таскиги и на протяжении девятнадцати лет упорного труда у меня и у моего предприятия появлялись сторонники, друзья и единомышленники, число которых постоянно росло. Однако с самого начала более и прежде всего я ценил мнение и советы двух человек. Один из них – белый, мистер Джордж Кэмпбелл, бывший рабовладелец, а другой – темнокожий, мистер Льюис Адамс, бывший раб. Именно эти люди когда-то обратились к генералу Армстронгу за помощью в поиске преподавателя.

Мистер Кэмпбелл всю свою жизнь занимался торговлей и ростовщичеством. Он поднаторел в знании банковского дела, но слабо себе представлял, как устроен процесс образования. Мистер Адамс работал механиком. Это сложное ремесло он освоил еще во времена рабства. Ни дня в своей жизни он не ходил в школу, но каким-то чудом, еще будучи в неволе, научился читать и писать. Эти двое с самого начала верили в успех дела, сочувствовали мне и поддерживали во всех начинаниях. В самые тяжелые для училища дни мистер Кэмпбелл оказывал нам финансовую поддержку даже тогда, когда мы об этом не просили. Бывший рабовладелец и бывший раб… Я не знаю других людей, чье мнение я ценил бы столь же высоко.

Я всегда подозревал, что мистеру Адамсу удалось освоить грамоту благодаря тому, что еще во времена рабства он обучился сразу трем профессиям. Если сегодня в любом южном городе попросить назвать темнокожего, которому можно доверять, то в пяти случаях из десяти вам укажут на человека, обучившегося какому-либо ремеслу еще будучи в неволе.

В день открытия училища перед его дверями собралось тридцать человек. Я был здесь единственным преподавателем на пятнадцать мужчин и столько же женщин. Большинство из них жили в округе Макон, к которому относился Таскиги. Претендентов на место студента было значительно больше, но мы решили принимать только тех, кому уже исполнилось пятнадцать и кто уже получил некоторое образование. Бо́льшая часть собравшихся были учителями бесплатных средних школ для темнокожих. Некоторым из них было по сорок лет.

Вместе с учителями приходили и их ученики. Было забавно наблюдать за тем, как иной раз на экзамене ученик поступал в более продвинутый класс, чем его наставник. Примечательным было и то, как много сложных книг они успели прочесть, сколько предметов с замысловатыми и высокопарными названиями они прежде изучали. Ученики частенько делали акцент на свои узкоспециализированные знания по тому или иному вопросу. Чем длиннее было название предмета или книги, тем более образованным считал себя человек и тем больше поводов для гордости он находил. Некоторые из них изучали латынь, один или два человека – греческий. Это, как им казалось, выгодно отличало их среди прочих.

Одним из самых печальных зрелищ, которые мне довелось наблюдать на протяжении многочисленных поездок по штату, был некий молодой человек. Они жил в убогой лачуге, двор перед которой порос сорняками. Его одежда была заляпана жиром, а под ногтями у него скопилась грязь. При этом юноша гордился тем, что знает в совершенстве французскую грамматику.

Мои первые студенты увлекались заучиванием длинных и сложных правил математики и грамматики, но не имели ни малейшего понятия о том, как применить эти правила в жизни. Одним из предметов, который чаще всего любили называть мои студенты в числе ранее изученных, был «бухгалтерский учет и банковское дело». Они упорно считали, что освоили арифметику сполна, раз поднаторели в таком сложном деле. Однако вскоре я выяснил, что ни у кого из этих студентов никогда не было банковского счета. Более того, его не было у подавляющего большинства жителей Таскиги. Когда я записывал учеников в группу, то обнаружил, что почти у каждого абитуриента между именем и фамилией был один или несколько инициалов. Когда я спросил, что означает «Дж.» в имени Джон Дж. Джонс, мне сказали, что это титул, передаваемый по наследству. Большинство студентов хотели получить образование, полагая, что это позволит им зарабатывать больше в качестве школьных учителей.

Несмотря на все это, я никогда не видел более искренних, упорных и жадных до знаний людей, чем те, кто пришел в тот день к дверям училища. Все они были готовы переучиваться делать все правильно, как только им показывали, что значит «правильно». Я был полон решимости приступить к их обучению, основываясь на том прочном и основательном фундаменте, какой они указывали в своих резюме. Вскоре я обнаружил, что большинство из них имеют лишь самое отдаленное представление о тех абстрактных вещах, которые они изучали. Некоторые девушки могли отыскать на глобусе пустыню Сахара или столицу Китая, но при этом не имели понятия, с какой стороны от тарелки кладется нож, а с какой – вилка, как подавать хлеб или мясо на стол.

Мне пришлось набраться мужества, чтобы объяснить ученику, знавшему все про кубические корни и логарифмы, владеющему