Викинги - Франс Бенгстон

Орм и епископ выразили свое согласие с таким замечанием. Затем они услышали шаги, приближав­шиеся к двери, и вошла Йива. В комнате епископа было темно, потому что лампы еще не зажгли, но она сразу узнала Орма и побежала к нему, возбужденно крича. Епископ, однако, несмотря на свой возраст, быстро вскочил на ноги и встал между ними, широко разведя руки в стороны.

— Не так, не так! — закричал он.— Во имя Бога, успокойся, дорогое дитя! Не входи в непристойные объятия в присутствии священнослужителей и на священной территории аббатства! Кроме того, он еще не крещен. Ты забыла об этом?

Йива попыталась оттолкнуть епископа, но он креп­ко стоял на ногах, а брат Виллибальд поспешил к нему на помощь и схватил ее за руку. Она прекратила борьбу и улыбалась счастливо, глядя на Орма через плечо епископа.

— Орм! — сказала она.— Я видела, как корабли плыли вверх по реке, и знала, что на борту — люди из Дании. Потом я увидела рыжую бороду рядом с кормчим на одном из них и заплакала, потому что было похоже на тебя, но я знала, что это не можешь быть ты. А эта старуха не разрешила мне пойти посмотреть.

Она положила голову на плечо епископа и затряс­лась в рыданиях.

Орм подошел к ней и погладил ее волосы, но не знал, что сказать, поскольку ничего не знал о женских слезах.

— Я побью эту старуху, если хочешь,— сказал он,— только обещай, что не будешь печалиться.

Епископ старался отодвинуть его и уговаривал Йиву сесть, шепча ей успокаивающие слова.

— Бедное дитя,— сказал он,— не плачь. Ты была одна в чужой стране, среди чужих людей, но Бог оказался добр к тебе. Садись на эту скамью, и тебе дадут горячего вина с медом. Брат Виллибальд сейчас же пойдет и приготовит его, в нем будет много меда. Свет тоже зажгут. Ты попробуешь чудные орехи с юга, которые зовутся миндалем, мне дал их мой до­брый брат аббат. Можешь есть их, сколько хочешь.

Йива уселась, провела рукой по лицу и разрази­лась громким и веселым смехом.

— Этот старик такой же дурак, как и ты, Орм,— сказала она,— хотя он и самый лучший священник, которого я встречала. Он думает, что я несчастна, и что он может утешить меня орехами. Но даже в его царствии небесном немного найдется столь же счас­тливых людей, как я сейчас.

Принесли восковые свечи, красивые и блестящие, затем пришел брат Виллибальд с горячим вином. Он налил его в стакан зеленого стекла, сказав при этом, что его надо пить сразу, чтобы полностью оценить его крепость и аромат, и никто не осмелился ему проти­воречить.

Орм сказал:Прекрасен блескГорящих свечей,Римское стеклоИ доброта людей божьих.Но еще прекраснейСвет, блестящийСквозь слезыДевичьих глаз.

— Это,— сказал он,— первые стихи, сошедшие с моих уст за долгое время.

— Если бы я была поэтом,— сказала Йива,— мне бы тоже очень хотелось сочинить стихотворение, что­бы прославить эту минуту. Но, увы, я не умею. Это я знаю точно, потому что, когда старая аббатиса приго­ворила меня к трехдневным молитвам и посту, я все время пыталась сочинить на нее памфлеты. Но не смогла, хотя мой отец когда-то пытался научить меня этому мастерству, когда он был в хорошем настроении. Он сам не мог сочинять стихи, но знал, как это надо делать. И это было самым тяжелым в моем наказании, что я не могла сочинить ни одного стихотворения о старой карге, посадившей меня туда. Но сейчас уже все равно, потому что мной больше не будут командо­вать старухи.

— Не будут,— сказал Орм.

Он еще очень многое хотел узнать у нее, поэтому она и епископ рассказали ему все, что произошло в последние дни их пребывания в Дании и о своем бегстве от короля Свена.

— Но в одном я должна признаться тебе,— сказала Йива.— Когда Свен был уже рядом, и я не знала, удастся ли нам спастись от его лап, я спрятала цепь. Потому что сильнее всего на свете мне не хотелось, чтобы она попала к нему. А забрать ее перед нашим отъездом я не успела. Я знаю, что эта новость опеча­лит тебя, Орм, но я не знаю, что делать.

— Лучше у меня будешь ты, без золотой цепи, чем цепь без тебя,— ответил он.— Но это сокровище — королевской цены, и боюсь, что ты будешь переживать эту потерю больнее, чем я. Где ты ее спрятала?

— Это я могу тебе сказать,— сказала она,— потому что, думаю, никто из присутствующих здесь не выдаст тайну. Недалеко от главных ворот дворца есть неболь­шой холмик, покрытый мхом и можжевельником, спра­ва от тропинки за мостом. На этом холмике лежат рядом три больших камня. Два из них очень тяжелые и глубоко вошли в землю, так что их почти не видно. Третий лежит на них, он достаточно легок, чтобы я могла сдвинуть его. Я завернула цепь в кусок материи, материю — в шкуру, и положила сверток под этот камень. Мне тяжело было оставлять ее там, поскольку это была моя единственная память о тебе. Но я думаю, что она и сейчас лежит там, в большей безопасности, чем если бы она была со мной в этой чужой стране, потому что никто никогда не ходит рядом с тем мес­том, даже скотина.

— Знаю те камни,— сказал брат Виллибальд,— я ходил туда собирать травы.

— Может быть и хорошо, что ты спрятала ее вне ограды,— сказал Орм,— хотя я боюсь, что нелегко будет забрать ее оттуда, слишком близко от волчьего логова.

Йива сняла этот груз у себя с души, на сердце у нее стало легко. Она обняла епископа за шею, засуну­ла миндалину ему в рот и стала просить его благословить и обвенчать их прямо сейчас и здесь. Но такое предложение так напугало епископа, что миндалина попала ему в дыхательное горло, и он в испуге замахал руками.

— Я такого же мнения, как она,— сказал Орм.— Сам Господь позаботился о том, чтобы мы встретились вновь, и мы не хотим больше расставаться.

— Вы не понимаете, что говорите,— запротестовал епископ,— эти идеи — наущение Дьявола.

— Я не вернусь к этой старой карге,— сказала Йива,— и здесь мне нельзя оставаться. В любом слу­чае я пойду с Ормом, и лучше будет, если ты обвенчаешь нас вначале.

— Но он еще не крещен! — закричал епископ в отчаянии.— Дорогое дитя, как я могу обвенчать тебя с язычником? Это возмутительно, что молодая девуш­ка так объята похотью. Тебя разве никогда не учили скромности?

— Нет,— ответила Йива без колебаний,— мой отец многому учил меня, но о скромности он мало знал. А что плохого в моем желании выйти замуж?

Орм достал из пояса шесть золотых монет, остав­шихся от того небольшого количества, которое он привез домой из Андалузии, и положил их на стол перед епископом.

— Я уже плачу одному епископу за то, что он будет крестить меня,— сказал он,— и я не настолько беден, чтобы не позволить себе заплатить еще одному, чтобы он обвенчал меня. Если ты поговоришь хорошенько с Богом обо мне, и купишь свечей на эти деньги для Его церкви, не думаю, что он будет возражать против того, чтобы я сначала женился, а потом крестился.

— В его жилах течет кровь Широкоплечего,— сказала Йива с гордостью,— и если у тебя есть какие-то сомнения относительно венчания язычника, почему бы тебе самому не крестить его здесь и сейчас? При­кажи слугам принести воды, и побрызгай на него, как ты брызгал на больных в Дании. Что из того, что он потом крестится еще раз, вместе с другими в присут­ствии короля? Дважды не хуже, чем один раз.

— Таинство не должно профанироваться,— сказал епископ ворчливо,— и я не знаю, готов ли он к нему.

— Он готов,— сказал брат Виллибальд,— и он может пока получить временное крещение, хотя такая церемония в наши дни редко проводится. Для хрис­тианки законно выйти замуж за человека, получивше­го временное крещение.

Орм и Йива с восхищением смотрели на брата Виллибальда, а епископ хлопнул в ладоши, и его лицо просветлело.

— Старость ослабила мою память,— сказал он,— если только это не от этого доброго вина, хотя в целом его эффект полезный. В старые времена было обычным делом для тех, кто был не готов крестить­ся, но все же почитал Христа, креститься временно. Нам всем повезло, что брат Виллибальд напомнил об этом.

— Я довольно давно дружу с ним,— сказал Орм,— а сейчас я его еще больше полюбил. С самого первого момента, когда я встретил его после битвы, мне стало везти.

Епископ сразу же послал за аббатом и двумя ка­нониками, которые пришли, готовые помогать ему в проведении обряда и с желанием посмотреть на заморского вождя. Когда епископ облачился в сутану, он окунул руку в святую воду и перекрестил Орма, коснув­шись его лба, груди и рук, при этом произнося благос­ловение.

— Я, должно быть, привыкаю к этому,— сказал Орм, когда епископ закончил,— поскольку это испуга­ло меня намного меньше, чем когда другой человек брызгал на меня веткой.

Все церковники были согласны с тем, что некреще­ный не может венчаться в аббатской часовне, но це­ремония может быть проведена в палатах епископа. Поэтому Орму и Йиве сказали, чтобы они встали на колени перед епископом на две подушечки, положен­ные для них.