Викинги - Франс Бенгстон

— Ты — хороший парень,— сказал он епископу. — Ты открытый и мудрый, ты пьешь как воин, и речи твои приятно слушать, мне хотелось бы уступите твоей просьбе, но ты должен знать, что просишь уменя немало. Потому что плохо будет, если я вернусь домой посмешищем для домашних и соседей в связи с тем, что был обманут болтовней попов. Но все же, я считаю, что такой человек, как ты, несомненно, должен обладать значительной властью и знать много секретов, а у меня есть один предмет, который недавно нашел и насчет которого мне бы хотелось, чтобы ты помолился.

Он достал из-под рубахи серебряный нательный крест и передал его епископу.

— Я нашел это в доме одного богача, он стоил жизни двум людям, но ничего более красивого я ни­когда не видел. Я хочу отдать это моему маленькому сыну, когда вернусь домой. Его зовут Фолке, а женщины называют его Фильбитер. Это крепкий маленький разбойник, особенно ему нравятся серебро и золото, и если ему что-то попадает в руки, у него трудно отнять. Он еле сдержится, когда увидит крест. Было бы очень хорошо, если бы ты благословил его и сделал счастливым, поскольку я хочу, чтобы он стал богатым и могущественным, чтобы он мог сидеть дома и чтобы его почитали, чтобы он видел, как колосятся его поля и наливается жиром скот, чтобы ему не приходилось бороздить моря в поисках пропитания, страдая от чужеземцев и их оружия.

Епископ улыбнулся, взял крест и что-то пошептал над ним. Гудмунд, очень довольный, убрал его обратно в рубаху.

— Ты возвратишься домой богатым человеком,— сказал епископ,— благодаря открытости и смиренному миролюбию доброго короля Этельреда. Но ты должен поверить мне, что твоя удача будет еще сильнее, если ты перейдешь к Христу.

— Лишней удачи не бывает,— сказал Гудмунд, задумчиво подергивая себя за бороду.— Я уже решил, земли какого соседа я куплю, когда вернусь домой, и какой дом я построю на них. Это будет большой, многокомнатный дом, построенный из самого лучшего дуба. Чтобы построить такой дом, нужно много сереб­ра. Но если у меня останется много серебра после того, как я его построю, не думаю, что кто-то захочет смеяться надо мной, как бы я ни вел себя за границей. Так что пусть будет, как ты хочешь. Можешь крестить меня, и я буду верным последователем Христа до конца своей жизни, если ты увеличишь мою долю королевского серебра на сто марок.

— Такой образ мысли,— мягко отвечал епископ,— не подобает тому, кто желает быть принятым в братство Христово. Однако я не буду винить тебя слишком сильно, поскольку ты, несомненно, незнаком с текстом, в котором говорится: «Блаженны нищие», и боюсь, что потребуется некоторое время, чтобы объяснить тебе истинность этого. Но ты должен вспомнить, что и так уже получаешь много серебра от короля Этельреда, больше, чем любой другой человек может тебе пред­ложить. И все-таки, хотя он — великий и могущес­твенный король, даже его сундуки не бездонные. Не вего власти удовлетворить это твое требование, даже если бы он согласился сделать это. Я думаю, что могу обещать тебе крещенский подарок в двадцать марок, учитывая, что ты — вождь, но это — максимум, что я могу предложить, а он может счесть даже это чрез­мерным. А сейчас я прошу тебя попробовать напиток, который приготовлен специально для нас и который, я думаю, неизвестен в твоей стране. Он состоит из горячего вина, смешанного с медом и редкими специ­ями, привезенными с Востока, которые называются корица и кардамон. Люди, знающие толк в этом пред­мете, утверждают, что ни один из напитков не явля­ется столь приятным на вкус и столь эффективным в преодолении плохого настроения и мрачных мыслей. Гудмунд нашел напиток хорошим и полезным. Тем не менее, предложение епископа все еще казалось ему недостаточным. Он не готов, объяснил он, рисковать своим добрым именем дома, в Восточной Гутландии, за такую малую сумму.

— Однако ради нашей дружбы,— сказал он,— я сделаю это за шестьдесят марок. Я не могу предло­жить себя за более низкую цену.

— Я очень ценю дружбу с тобой,— ответил епис­коп,— и таково мое желание ввести тебя в братство Христово, чтобы ты смог принять участие в богатстве, предлагаемом небесами, что я даже залезу в свои собственные сундуки, чтобы удовлетворить твое тре­бование. Но я имею, увы, мало в смысле земных богатств, и могу предложить к своему первоначальному предложению прибавку только в десять марок.

Гудмунд при этих словах покачал головой и сонно закрыл глаза. На этой стадии торговли за дверь неожиданно послышался шум, и появился Орм с братом Виллибальдом, боровшимся у него под одной рукой, и двумя привратниками, висевшими, на его одежде и кричавшими, что епископ занят, и его нельзя беспокоить.

— Святой епископ! — сказал он.— Я — Орм, сын Тосте, из Мунда в Скании, капитан корабля во флотилии Торкеля Высокого. Я хочу креститься и сопровождать тебя в Лондон.

Епископ уставился на него в изумлении и с неко­торой тревогой. Но когда он увидел, что Орм не пьяный и не сошел с ума, он попросил объяснить смысл его просьбы, поскольку не привык, чтобы норманны вламывались к нему с просьбами подобного рода.

— Я хочу быть под защитой Бога,— сказал Орм, потому что мое положение хуже, чем у других. Этот священник сможет объяснить тебе все лучше, чем я.

После этого брат Виллибальд стал просить епископа простить его за участие в этом вторжении. Он объяснил, что пришёл сюда не по своей воле, но был вынужден сделать это под давлением грубой силы этого язычника, который протащил его мимо бдительных стражников, несмотря на его отчаянную борьбу и протесты, потому что он сам понимает, что епископ занят важным делом.

Епископ любезно отвечал, что он не должен больше думать об этом. Он указал пальцем на Гуд мунда, который при помощи еще одной кружки вина заснул в своем кресле.

— Я долго трудился, чтобы уговорить его стать христианином,— сказал он,— и все-таки мне это не удалось, потому что его душа заполнена земными помыслами. Но сейчас Бог посылает мне другого языч­ника вместо него, и более того, такого, который при­ходит по своей собственной воле. Добро пожаловать, неверующий! Полностью ли ты готов к тому, чтобы присоединиться к нашему братству?

— Да,— ответил Орм,— потому что я уже служил Пророку Мухаммеду и его Богу и понял, что ничего не может быть опаснее этого.

Глаза епископа округлились, он три раза постучал по кресту, висевшему у него на груди, и крикнул, чтобы принесли святой воды.

— Мохаммеду и его Богу? — спросил он брата Виллибальда.— Что это значит?

Орм и брат Виллибальд вместе объяснили еписко­пу, как обстоят дела. Епископ заявил, что в свое время он видел много греха и тьмы, но никогда раньше не видел он человека, действительно служившего Мохаммеду. Когда принесли святую воду, он взял небольшую ватку, окунул ее в воду и побрызгал на Орма, в то же время читая молитвы, чтобы изгнать злых духов из тела последнего. Орм побледнел, когда епис­коп делал это, и позже он говорил, что было очень трудно вынести такое обрызгивание, потому что от него все тело дрожало, как будто волосы у него на шее хотели встать дыбом. Епископ еще некоторое время продолжал энергично его поливать, но в конце концов сказал, что этого достаточно.

— Ты не катаешься в припадках,— сказал он Орму,— и я не вижу пены у тебя на губах, не могу также и различить неприятного запаха, который исходил бы от твоего тела. Все это свидетельствует о том, что злой дух покинул тебя. Благодари Бога за это!

После этого он немного побрызгал на Гудмунда, который тут же вскочил на ноги и прокричал, что надо убрать паруса, но затем снова упал на скамью и захрапел.

Орм вытер воду со своего лица и спросил, окажет ли это на него такое же действие, как и крещение.

Епископ ответил, что есть большое различие между крещением и этим обрядом, и что человеку не так легко пройти крещение, особенно тому, кто служил Мохаммеду.

— Прежде всего ты должен отречься от своих ложных богов,— сказал он,— и поверить в Отца, Сына и Святого Духа. В добавок к этому, ты должен изучить христианское учение.

— Мне не от кого отрекаться,— сказал Орм,— и я готов связать себя с Богом и с его Сыном и с их Духом. Что же касается изучения христианского учения, то я Уже давно этим занимаюсь, сначала меня обучали монахи в Ирландии, а потом при дворе короля Харальда, затем моя старушка-мать дома, насколько была способна. А сейчас я еще больше узнал о нем от этого маленького монаха, который является моим другом и научил меня многому относительно Сатаны. Так что я читаю, что столь же хорошо разбираюсь в этом, как большинство людей.

Епископ одобрительно покивал головой и сказал, что рад это слышать, что не часто можно встретить язычника, который пожелал бы слушать столь многочисленные объяснения священных вопросов. После этого он почесал нос и украдкой бросил задумчивый взгляд на Гудмунда, который крепко спал. Он вновь повернулся к Орму.