Иные знания - Екатерина В. Коробова

неподвижного Мика. Рут вскрикнула от неожиданности. Она пыталась рассмотреть лицо сидящего, но оно ускользало от нее вновь и вновь, как если бы он или она надели маску для боев в ристалищах. Рут вздрогнула.

– Я не звала тебя, – прошелестел будто бы женский голос сидящей. Она казалась обиженной. – Зачем пришла? Как ты сюда добралась?

– Не знаю, – призналась Рут. Все вокруг одновременно было кошмарным сном и самой настоящей явью. – Но я пришла за ним. Отдай мне его.

– Нет, – сидящая вцепилась в плечи Мику. – Он теперь уже мой. Прости, – добавила она с неожиданным сожалением.

– Отдай его мне, пожалуйста, – Рут умоляюще сложила перед собой руки. – Я сделаю все, что только скажешь.

– Ты? – печально спросила незнакомка. Было во всем ее размытом облике нечто безмерно грустное, отчего у Рут сжималось сердце. – Разве ты сможешь что-то сделать? Покажи.

Рут склонила голову. Нужные творения словно сами возникли на кончиках пальцев. Она молчала, но прозвучавшая Стихия оказалась важнее любых слов.

Рут взмахнула рукой, и даже здесь, в звенящей бесконечной пустоте, расцвели вдруг зеленые ветви и послышался запах молодой травы. Во рту было горько и солоно. Рут знала в эту секунду: именно Земля в итоге выиграет все войны, преодолеет самую темную ночь и окажется права. Жизнь победит.

А Рут отвоюет Мика.

– Я не уйду одна.

Сидящая перед ней незнакомка словно стала еще меньше. Рут не чувствовала в ней страха, только смирение и внезапную тихую надежду.

– Ты так напоминаешь мне Землю, словно ты ее родная дочь. И, может, ты действительно сумела бы помочь мне, – задумчиво протянула она и спросила: – Поклянешься?

– Все, что попросишь, – взволнованно ответила Рут.

– Найди меня. Я Пятая. Освободи меня, я устала, я больше не могу. Я достаточно страдала, чтобы искупить свою вину. Ты не можешь обещать, чтобы они простили меня, но, пожалуйста… Сделай хотя бы это.

Рут сразу же кивнула, хоть и совершенно не понимала, о чем шла речь.

– Клянусь найти тебя, Пятая, даже если на это уйдет вся моя жизнь.

Та кивнула.

– А теперь уходи. Мне жаль отпускать его. Но твоя клятва важнее, – она провела рукой по шраму на щеке Мика и протянула Рут его безжизненную ладонь. – Уходи, иначе я не смогу отпустить и тебя. Ты и так слишком долго пробыла тут и слишком многое видела. Метка останется с тобой навеки.

– Но… – у Рут было еще так много вопросов.

– Уходи! Я отпускаю вас! – Пятая вдруг закричала так громко, что у Рут заложило уши.

Темнота вокруг сжалась в одну точку и стремительно закружилась, превратившись в бесконечное мельтешение ярких пятен, крик не умолкал, Рут казалось, что она бесконечно падает куда-то, и все, что ей оставалось, – отчаянно цепляться за Мика.

Чернота и тишина вновь обрушились на них, но постепенно Рут стала различать запах пыли, дерева и гари, гулявший по полу сквозняк, луч света, пробиравшийся сквозь сомкнутые веки, и холодную ладонь Мика в своей руке.

Рут глубоко вдохнула и решилась открыть глаза. В ристалище ничего не изменилось, она сама по-прежнему стояла на коленях перед лежавшим Миком. Замерев от страха, Рут вновь проверила, дышит ли тот. Грудь под ее ладонью чуть заметно вздымалась и опускалась. У Рут вырвался то ли всхлип, то ли вздох.

1010 год от сотворения Свода,

25-й день первого весеннего отрезка Элемента, Предел

Мик

Ощущение было такое, будто он долго пробыл под холодной водой, а потом резко вынырнул. Голова гудела, легкие жгло, руки и ноги дрожали. Он с силой закашлялся и открыл глаза, пытаясь встать. Чьи-то ладони мягко опустились ему на плечи.

– Не так резко, Мик, – голос Рут слышался откуда-то сверху. – Все хорошо. Аврум ушел.

Мик снова попытался открыть глаза. Ощущение опасности не отступало. Когда красные круги перестали пульсировать вокруг, он разглядел склонившееся над ним встревоженное лицо Рут. Голова Мика лежала у нее на коленях.

Мик часто заморгал, пытаясь прогнать странное наваждение, но оно не исчезало.

– Рут… – голос звучал хрипло, Мик удивился, насколько трудно было произнести что-то вслух. Он протянул руку к лицу даллы. – Твои глаза…

– А что с ними? – она осторожно дотронулась до век. – Я ничего не чувствую. И вижу как обычно.

– Они… – Мик снова закашлялся. – Они совсем темные.

Он не мог перестать смотреть на свое отражение в гладкой, глянцевой черноте глаз Рут, в которых не осталось и намека на белок или радужку.

– Я ничего не чувствую, – повторила Рут. – Ты можешь встать? Аврум решил, что мы мертвы, – ты и правда ведь уже уходил в Стихию… И я вроде тоже, – Рут нахмурилась. – Но мне все равно кажется, что здесь нельзя оставаться.

– Так это был не сон…

Рут улыбнулась. Улыбка осталась прежней и вместе с изменившимся взглядом производила странное, почти гнетущее впечатление. Мик заставил себя не отводить глаза.

Внутри все клокотало: Рут, сидевшая напротив с чумазым от сажи носом, которую одну он бы не выставил сражаться и против котенка, – эта же самая Рут бесстрашно вырвала Мика из лап смерти.

– А я вот так и не поняла произошедшего, где там правда, а где вымысел. И что вообще это было. И почему Аврум решил, будто я тоже мертва, – растерянно сказала она. – Но это все потом. Сумеешь встать? Обопрись на меня.

Пошатываясь, Мик на нетвердых ногах смог подняться. Ристалище несколько секунд кружилось перед глазами, прежде чем он смог нормально видеть.

– Мы ведь проиграли? – он повернулся к Рут. – Стихии больше не берегут нас?

Вместо ответа она подняла руку. Мик почувствовал, как Огонь мгновенно обжег правую кисть, и вскрикнул от неожиданности.

– Извини, – Рут тут же взяла его ладонь, создавая целительное творение над маленьким ожогом. – Я не подумала, что ты не успеешь защититься. Нет, Стихии больше не оберегают нас.

– Ничего страшного, Рут, – Мик чувствовал, как боль отступает. – Просто в этой жизни я точно не готов обороняться еще и против тебя, – он улыбнулся. – И не до конца собрался с силами.

«И могу теперь умереть от любого нападения, так и не добравшись до Знания», – мысленно добавил Мик, пряча эти рассуждения от Рут.

– Ну, хотя бы мы живы, – она пыталась бодриться. – Надо уходить.

Дверь ристалища со скрипом отворилась. Рут вздрогнула. Мик собрался, внутренне приготовившись сражаться. Он не сдержал облегченного вздоха, когда понял, что этого не потребуется. В дверном проеме стояли Орион и Бартен, запыхавшиеся и очень взволнованные.

– Вы живы! – воскликнул Орион. – Мы узнали, что бойцы, которые должны были сражаться с вами, мертвы, а награждение проведет не сам император…