Иные знания - Екатерина В. Коробова

совершил ужасное преступление – этого уже ничем не искупить и не оправдать. И он прекрасно это знал, и раскаивался, и ненавидел себя за сделанное. Но нужные слова почему-то оказалось совершенно невозможно произнести вслух, и Мик просто молча наблюдал за Рут, что-то искавшей в растянутом кармане своей куртки. Ее сосредоточенное лицо вдруг показалось почти незнакомым.

– Вот, нашла! – Рут достала маленький сверток в бумажной салфетке и осторожно раскрыла у себя на коленях. Внутри оказалось печенье. – Будешь? Немного раскрошилось, правда.

Рот сразу же наполнился слюной: последний раз они ели вечность назад, еще в доме Бартена.

– Откуда? – Мик осторожно взял хрупкое печенье, так чудесно пахнущее орехами и пряностями.

Рут смутилась.

– Ну, у Бартена осталось на столе после завтрака, – неловко ответила она, бросив быстрый взгляд на хранителя Знания, полностью увлеченного управлением Стрелой. – Я решила, что он же все равно собирался нас им угощать и с него не убудет. А нам может пригодиться. Я хотела спросить разрешения, но он уже ушел, а слуг в доме не было. Думаешь, это очень плохо?

Мик набил полный рот и не мог сразу ответить. В ожидании Рут даже не притронулась к лакомству.

– Я думаю, – Мик выбрал самое большое печенье и протянул ей, – что, пока ты задаешься такими вопросами, стать похожими на Аврума нам точно не грозит.

* * *

В пути до Рубежа они останавливались в городах всего дважды, чтобы вдохнуть Воздух в хлипкие механизмы Стрелы, которой это требовалось куда чаще, чем другим кораблям, и пополнить запасы воды и съестного. Оба раза Бартен, Мик и Рут даже не покидали судно, в окно наблюдая за разговором Ориона с взволнованными мятежниками Четырех.

Все эти маленькие дворики на грязных окраинах давно слились в голове Мика в один, полный уставшими, отчаявшимися людьми. Пора уже было привыкнуть, но он всякий раз поражался, в скольких городах жили их единомышленники, и многочисленности тех, кого знал Орион. Нигде Стрела не задерживалась долго, но Мик этому только радовался. Все его мысли уже были в Себерии.

Они летели тем же путем, что и на общественном воздушном корабле несколько месяцев назад. В этот раз неизвестность впереди чувствовалась совсем иной – до того неподъемной, что Мик несколько раз просыпался от того, каким камнем она давит ему на грудь. Он никогда прежде не молился Четырем всерьез, относясь к походам в Храм как к изжившей себя традиции, но в эти дни впервые в жизни искренне просил Огонь, Воду, Землю и Воздух сберечь тех, кто остался в Себерии. И больше всего боялся, что навсегда опоздал с этими молитвами.

Страна за бортом окрасилась черным и багровым от пожаров бунтующих городов. Несколько раз пришлось переносить и отменять посадки, опасаясь наткнуться на солдат Аврума, подавляющих неутихающие мятежи. Впервые Элемента бушевала так сильно: творцы и мастера примыкали к восстаниям; берущие, истощенные голодом и бесконечной войной, требовали перемен. Там, где они вставали под одни знамена, народные волнения охватывали целые города. Мик спрашивал себя, что и как должно изменить Знание в ходе этой битвы и как они должны действовать дальше. Пока все слишком напоминало бессмысленную кровавую бойню.

Теперь, в отличие от их первого полета, и за пределами Центральных Земель больше не было ощущения призрачного спокойствия и запустения. Аврум уводил часть войск из Себерии, над бескрайним лесом стоял горький дым, дальние города присоединялись к бунтам.

Рубеж условились пересекать через одну из небольших свежих Ран: путь получался дольше, но шансов наткнуться на неприятности было гораздо меньше.

– Новости сейчас идут медленно, – на одной из коротких остановок Бартен достал из кармана плотный конверт. – Да и кто сейчас по доброй воле полетит в Себерию? Будем надеяться, что вот это убедит сторожей Раны, будто у нас поручение от Аврума.

– Это какие-то бумаги? – спросила Рут.

– Фальшивые документы. Конкретно – старые письма с печатью Аврума. Удобно такое, знаешь ли, всегда носить с собой, – Бартен самодовольно улыбнулся. – Если не слишком стремиться вникнуть, то вполне можно и поверить.

– Боюсь, вид нашего корабля говорит не в нашу пользу, – осторожно добавил Орион севшим голосом.

Мику казалось, что с каждым днем тот становится все худее и тише и однажды утром на месте, где спал Орион, останется лишь его поношенная одежда.

Бартен напустил на себя наигранное возмущение:

– Вы сомневаетесь в милости, щедрости и бережливости нашего мудрейшего императора, который даже в эти труднейшие времена сумел обеспечить нас воздушным транспортом? Оспариваете его решение? – Бартен в напыщенном гневе осмотрел остальных.

Рут захихикала. Мик, не сдержавшись, тоже улыбнулся. Оказывается, даже от вечных кривляний Бартена может быть толк.

Но пафосные речи не пригодились. Поле у Рубежа пустовало, ветер гнал мелкую поземку, горизонт позади севшей Стрелы незаметно переходил в такое же серое унылое небо. Рана оказалась самой обычной прорехой в насыпи Рубежа. Рядом с ней находился охранный пункт, откуда навстречу им уже спешил молоденький творец в армейской форме. Он выглядел ужасно растерянным и напуганным тем, что кто-то приблизился к этой далекой Ране, и едва мог произнести две фразы, не заикаясь. От вида печатей и подписей Аврума он и вовсе чуть не позабыл все слова.

Мик так никогда и не узнает, что, когда приказы о поимке Бартена доберутся и до этих далеких краев (благодарить стоило неслучайные перебои в работе Летящей почты), служащий, пропустивший их, поймет, что натворил. Но, спасая свою жизнь и жизни подчиненных, не решится никому в этом признаться.

– Нет! – творец махнул рукой мастерам с огнестрелами, готовым в случае чего поджечь паруса. – Взлетайте, Стихия позволит вам.

Он сделал какое-то сложное творение, направленное на Рану, – Мик даже не смог понять, к какой Стихии обращался творец, – и Рубеж открылся взлетевшей Стреле.

Они наконец-то были в Себерии.

* * *

Мик долго сидел зажмурившись, не решаясь посмотреть в окно, пока Рут тихонько не позвала его.

– Там все по-прежнему, – Рут безошибочно поняла, чего он боится. – Только чащи и ничего больше.

Орион, указав дорогу Бартену, возвращался на свое место. Он услышал слова Рут.

– Мы не будем пролетать над местами, где горели пожары, – сказал он, задумчиво глядя в темноту за окном. – К тому же, зная себерийцев, если хоть один из них остался жив, он сделал бы все, чтобы потушить лес как можно скорее.

– Конечно, они живы, – упрямо сказал Мик, уловив из всего сказанного одни только эти слова.

– Я хочу этого не меньше твоего, Мик. По милости Четырех, пусть я правильно помню место, о котором говорила Дая. От