Красные часы - Лени Зумас

как будто не в себе. Не может толком вдохнуть.

– Он видел, как муж ее бьет?

– Хорошо, может, и не своими глазами, но…

– Тогда это домыслы.

– Но их тоже можно использовать в суде, если это существенное оправдательное доказательство и если они подкреплены обстоятельствами.

– Черт возьми, Сьюзен, семь лет ведь прошло?

В груди разливается тепло. Она торопливо продолжает:

– Как минимум это может вызвать разумные сомнения…

– Погоди. Х-хм.

Он размышляет.

Жена вся дрожит. Это очень важно.

– Его показания подтвердили бы слова мисс Персиваль – она говорила, что миссис Файви рассказывала ей о нанесенных мужем травмах. В свою очередь это объяснило бы мотив миссис Файви, она соврала, потому что… Х-хм.

– Поговори с Брайаном прямо сегодня. Я тебе перешлю его номер.

– Погоди минутку. Ты сказала: «Он мне сообщил, что муж избивает его троюродную сестру». Троюродных сестер же может быть несколько.

– Эдвард, он не уточнил, но это наверняка миссис Файви, просто наверняка.

– Когда он тебе сообщил эту информацию?

– Пару недель назад.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Тепло в груди чуть притухает.

– Я не… не сопоставила тогда факты.

– Х-хм. Не знаю, изменит ли это ситуацию. Но номер, пожалуйста, пришли. Спокойной ночи.

Жена набирает сообщение и долго сидит в темной столовой в бабушкином кресле, окрыленная и трепещущая.

* * *

Когда летом 1876 года «Орей» вернулся в Копенгаген, Айвёр Минервудоттир ампутировали пораженные гангреной мизинец и указательный палец на левой руке. В своем дневнике она не очень об этом распространяется: «Два отрезали под обезболивающим. Но у меня осталось восемь».

Правой рукой полярная исследовательница записала все сведения, которые собрала в экспедиции. Едва сев за набросок статьи, она уже знала, как ее назовет: «О форме и свойствах морского арктического льда».

Знахарка

Все просит поменять одеяло, а ей говорят: радуйся тому, что есть, Каланча. Она не может спать. Болит горло. Ей так не хватает Темпл, тетя сожгла бы провонявшее отбеливателем одеяло, сварила бы сироп из корня алтея для горла и сказала бы: «Пусть видят, что ты их не боишься».

Вот только знахарка боится.

Среди присяжных только один с живыми глазами – он смотрит на нее как на человека. Улыбнулся, когда Клементина сказала, сидя на свидетельском месте: «Джин Персиваль спасла мою вагину». Остальные одиннадцать смотрят на нее как на психопатку.

Ку-ку. «Люди любят навешивать ярлыки».

Кукукнутая. «Не позволяй им делать это с тобой».

Кукабарра. «Ты – это именно ты, вот и все».

«Темпл, как же мне грустно, что тебя нет со мной».

Сегодня адвокат в хорошем настроении. Мимика поживее. Принес ей лакричные конфетки, кочан салата, буханку ржаного хлеба от Коттера и сливочное масло в застегнутом пластиковом пакете. Рассказал про нового свидетеля – зовет его «троюродный брат Лолы», показания этот свидетель давать не хочет, поэтому его следует считать предубежденным.

– Он просто солжет, – говорит знахарка, вгрызаясь в ломоть хлеба.

– Не солжет, если я его разговорю, – адвокат берет предложенный ему толстый намазанный маслом кусок и кладет его на железную скамейку, слишком вежливый – отказаться не может. – А если, как я рассчитываю, он даст показания, мы повторно вызовем Долорес Файви.

– И меня? Я могу рассказать им то, что она говорила мне. Он ей палец сломал и сказал, что надо витамины с кальцием принимать.

– А вас… – адвокат улыбается. – Вас мы вызывать не будем.

– Почему?

– Джин, вы очень самобытная личность. И кое-кто из присяжных может… встревожиться из-за этого? Людям обычно комфортнее, когда услышанное и увиденное не идет вразрез с ожиданиями. А вы не такая, и я очень это уважаю. Но мне нужно думать о том, как воспримут всё присяжные.

Знахарка искоса смотрит на него. Притворяться? Отвлекать внимание? С этим адвокатом сказать трудно.

Сидящая среди зрителей Клементина машет ей рукой. Коттер тоже здесь, и та затюканная белокурая дамочка из библиотеки, которая, обращаясь к библиотекарше, никогда не понижает голос.

Кажется, знахарка раньше не встречала троюродного брата Лолы. Вид у него вполне обычный: костюм, черные волосы чересчур тщательно зачесаны назад.

– Мистер Закиль, – начинает адвокат, – это правда, что в колледже вы блистали на футбольном поле?

У троюродного брата Лолы от изумления отвисает челюсть.

– Не знаю, можно ли сказать, что я «блистал», но да, результаты были неплохие.

– Не просто «неплохие»! Если процитировать студенческую газету университета Мэриленда «Даймондбэк», вы отличились в первом дивизионе благодаря «виртуозному владению мячом и поистине тигриной смелости».

– Возражаю, – говорит обвинительница. – Зачем мистер Тилман все это перечисляет?

– Ваша честь, я хочу обрисовать контекст и выяснить подробности, касающиеся жизни свидетеля. Мистер Закиль, «Вашингтон пост» пишет, что вы «произвели настоящую сенсацию», когда ваша команда победила команду Джорджтауна, в том матче вы забили три гола.

Троюродный брат неуверенно улыбается.

– Это был прекрасный матч.

– Тогда совершенно очевидно, что местной школе весьма повезло, что вы тренируете их футбольную мужскую команду. Мне говорили, что вы замечательный тренер – вы согласны?

– Четырнадцать и четыре в прошлом сезоне. Я горжусь своими мальчиками.

– Ваша честь, что происходит? – сердится обвинительница.

Знахарка наблюдает, как ее адвокат разбалтывает Брайана Закиля. Выспрашивает в подробностях о том, какой он великолепный спортсмен, тренер, учитель английского и вдобавок добропорядочный гражданин. Свидетель оживает. Язык у него развязывается. Конечно, он любит свою семью. Конечно, он должен рассказать правду и показать пример ученикам. Конечно, ему незачем клеветать на мистера Файви. Наоборот, у него имеется серьезный мотив выгораживать мистера Файви (как кротко замечает адвокат), даже если придется ради этого солгать, ведь мистер Файви может его уволить. По крайней мере, мог до этого самого момента. А уж теперь, конечно, мистер Файви уволить его никак не может, что бы Брайан тут ни наговорил. Это ведь будет месть? Честно говоря, тогда не грех и в суд на него подать. Поэтому у Брайана теперь развязаны руки, так что пусть спокойно расскажет всю правду и ничего, кроме правды, – поступит так, как пристало поступать такому замечательному человеку, – так что же он знает об отношениях своей троюродной сестры Лолы и ее мужа?

* * *

19 февраля 1878 года

Достопочтенная мисс Минервудоттир,

я получил присланную Вами статью «О форме и свойствах морского арктического льда» и со всей очевидностью могу заявить, что эту статью писали не Вы. В статье содержатся весьма примечательные сведения, но Королевское общество сможет опубликовать ее лишь в том случае, если нам станет доподлинно известно имя ее истинного автора.

Искренне ваш,