Намбандзин - Александр Васильевич Чернобровкин

буддийское имя Сингэн. Его армия тут же распалась, разбрелась по домам. Токугава Иэясу решил, что это боги помогли ему, а я сразу предположил, что причина более земная. Через несколько месяцев я пересекусь случайно с синоби-тюнином из Каваи (мой друг Като Данзё за три года до этого остался без головы по приказу Такэды Харунобу, возле которого он не мог появиться просто так) и задам прямой вопрос, на который получу уклончивый ответ, считающийся в их среде утвердительным.

Самураи-предатели помчались к своим бывшим сеньорам, чтобы заверить, что их лукавый попутал, а на самом деле они белые и пушистые. Шайка белых и пушистых. По моему совету Токугава Иэясу подождал, когда соберутся все, и казнил их. Освободившиеся наделы раздал верным людям. Мне достался целый хань — несколько деревень, приносящих более десяти тысяч кокку риса в год — и я автоматически стал даймё с приставкой хатамото. Это слово можно перевести, как «возле знамени», то есть располагавшийся во время сражения возле сеньора — один из наиболее доверенных самураев. Вместе с землями я получил приказ завести на них еще несколько мастерских по производству пороха и пуль, чтобы и того, и другого всегда было вдосталь.

Назначив управленцев в подвалившем богатстве и раздав им нужные распоряжения, я проследовал со своим отрядом к Оде Нобунаге, который осаждал замок Макиносима, располагавшийся неподалеку от Киото на берегу реки Удзи. Там прятался сёгун Асикага Ёсиаки, который, узнав о приближении армии Такэды Хорунобо, расхрабрился, отрыто выступил против своего благодетеля. К моменту моего прибытия осада закончилась. Асикага Ёсиаки сдался, выбрав возвращение в монастырь, где никаких баб, а еды мало и та невкусная. С чего начал, тем и закончил, посетив по пути рай. А ведь мог бы сидеть и не рыпаться в монастыре или хотя бы за ломящимся от жрачки столом в роскошном сёгунском доме в Киото, окруженный красивыми и податливыми женщинами. Понты подвели.

Ода Нобунага отправился в Киото, где попросил тэнно Огимати сменить девиз правления. Нихонцы позаимствовали это у китайцев, у которых каждый император, вступая на престол, придумывал некое выражение, обычно из двух иероглифов, обозначавшее его устремления или надежды. Ранее был «Гэнки (Подарить (привнести) прекрасное)», а стал «Тэнсё (Небесная справедливость)». Несколько вассалов Оды Нобунаги решили после смены девиза поменять и свои имена. Среди них был и Киносита Хидэёси, ставший Хасиба Хидэёси, но погоняло Макака так и осталось за ним.

54

После этого наша армия отправилась сводит счеты с Адзаи Нагамасой, зятем Оды Нобунаги. Родственники всегда были на первом месте у нашего главнокомандующего. Замка Ёкояма уже не было, его сожгли после предыдущего сражения, так что надо было искать новую важную причину, чтобы выманить Адзаи Нагамасу на равнину. Наверняка он сделал бы это, если бы прибывший на помощь союзник Асакура Ёсикагэ решился дать нам бой, но тот расположился километрах в десяти от горы, где находился замок Одани. выбрав вариант «ни войны, ни мира».

Пока он жевал сопли, люди Оды Нобунаги провели разъяснительные беседы с его авторитетными самураями. Кому-то пообещали что-то, кому-то пригрозили чем-то — и началось переобувание в прыжке с перебеганием на нашу сторону. Двадцатитысячная вражеская армия стремительно таяла. Поняв, что еще несколько недель — и останется только со своими слугами, Асакура Ёсикагэ приказал возвращаться домой.

Упустить такой момент нельзя было, иначе Асакура Ёсикагэ прибудет в провинцию Этидзэн и отомстит тем, кто переметнулся на нашу сторону. Оставив часть армии под командованием Хасибы Хидэёси осаждать замок Одани, мы погнались за отступающими врагами. Впереди двигались синоби, ведя ближнюю разведку.

Вечером, когда мы встали лагерем на ночь, я пришел в большой кожаный шатер Оды Нобунаги, чтобы на правах старшего командира присутствовать на ужине. Посещал это мероприятие чисто ради подтверждения статуса, потому что кормили там не очень, хотя ни в продуктах, ни в деньгах недостатка не было. Отсутствовал главный компонент — Но Химэ, жена даймё, которая направляла поваров на путь истинный. Мы уже доедали лапшу, мысленно готовясь к приему сакэ, когда приперся гонец от синоби. Этот косолапый молодой парень был из деревни Каваи. Я знал его в лицо, то есть помнил кривые ноги, но забыл имя.

— Они тоже остановились на ночь, — поклонившись низко, доложил он.

— Беспокойте их, не давайте спать, — приказал Ода Нобунага.

— Я понял твой приказ, господин, — поклонившись еще раз, произнес молодой синоби.

— Давай поеду с ним и организую нашим врагам ночные развлечения, — предложил я.

— Если хочешь, — не стал возражать мой сеньор.

Ночь выдалась темная и ветреная. Дуло со стороны Тихого океана, и воздух пах гниющими водорослями. Или я хотел, чтобы он имел именно этот запах, и не замечал, что его перешибает сухой, горьковатый аромат какой-то травы, не полыни. Мы двигались бесшумно к вражескому лагерю навстречу ветру, чтобы сносил звуки нам за спину. Охраняли сон армии три кольца часовых. Первое было редким, из групп по два человека, которые сидели каждая возле своего костерка и тихо переговаривались. Мы выбрали ложбину, где располагались две такие, тихо сняли их, а потом подперли трупы, чтобы и дальше сидели, только молча. Разбираться с часовыми — это одно из первых, чему учат кандидатов в синоби.

Во второй и третьей линиях в группах было по три человека и размещались плотнее, из-за чего в ложбине поместилось аж четыре. Я решил проверить свои навыки и принял участие в ликвидации одной в последней линии. Пришлось долго ползти, чем давно не занимался. Метрах в пяти от цели замер, дожидаясь сигнала. Нихонская сова «улюлюкнула», иначе не назову ее крик, низко и печально. Эта птица — коричневатая и с черными пятнами по всему телу — одна из самых распространенных керамических игрушек здесь. Я сразу двинулся в сторону «моего» часового. Наши действия должны быть синхронны, чтобы никто из четырех групп в ложбине не заорал и двух на вершинах ее склонов, которых сейчас отвлекают другие синоби, не увидел, как мы убиваем их соратников. Моя цель сидела на ногах, немного наклонившись вперед, словно собирался поклониться. Впрочем, японцы, что в будущем, что сейчас, постоянно кланяются, из-за чего напоминают мне ваньку-встаньку с малой амплитудой.

Его визави высказал предположение:

— Как бы дождь не начался.

— Лучше не надо, а то… — начала моя жертва, но не закончила, потому что острый тонкий нож, коллега стилета, воткнулся во впадинку ниже затылка.

Мое внимание было сосредоточено на голове часового, но при этом заметил удивление в глазах сидевшего напротив, который увидел меня, привставшего для нанесения