Намбандзин - Александр Васильевич Чернобровкин

лишив врага основного преимущества. Видимо, Такэда Хорунобо уже хорошо знал, что такое огнестрельное оружие, поэтому не спешил вводить в бой сразу все силы. В нашу сторону выдвинулись несколько небольших отрядов конных лучников, которые обстреливали с безопасного расстояния. Как только у наших всадников сдавали нервы, бросались в атаку, враги сразу ретировались под защиту основных сил. Так повторялось несколько раз, пока Токугава Иэясу, наслушавшись недовольного ропота своих самураев, которые сочли врагов трусами и заранее победили их, не приказал коннице и пехоте на флангах идти в атаку.

Дальше было избиение великовозрастных, но младенцев по уровню умственных способностей, иначе бы не оказались в такой заднице. Самые сообразительные успели развернуться и драпануть. Они проносились мимо нашего правого фланга, сломя голову, причем и лошади тоже. Исчез с холмика и даймё Токугава Иэясу, я даже не заметил, когда. Он сидел там на раскладном стуле с железным веером в руке — и нету ни его, ни стула, ни веера! Мои подчиненные переводили взгляд с несущейся на них конницы на опустевший холмик, потом на меня, на удирающих соратников и опять на врага… Если бы и я струсил, помчались бы следом, но я сидел на лошади позади стрелков, стараясь изображать полную невозмутимость. Мол, ребята, всё путём, и не такие проблемы решали.

— Если побежите, конница догонит и перебьет всех! — громко напомнил им то, что повторял неоднократно во время тренировок, и дал задание, чтобы меньше думали о спасении своих шкур: — Поправить фитиль! — После чего слез с лошади и так же громко приказал Горо: — Отведи мою лошадь в тыл!

Приказ был интересен тем, что мы и были тылом, позади никого, если не считать удирающих по дороге соратников. Слуга правильно понял меня и отошел с конем метров на сто, на другой холмик, откуда было лучше видно поле боя, точнее, поле разгрома, чтобы, наверное, почувствовать себя даймё.

Конная лава неслась не прямо на нас, а стараясь обогнуть наш правый фланг. Даже в этом случае вид у нее был устрашающий. В первый раз такое зрелище доводит до дрожи в коленях и не только. Начиная со второго, тоже дрожишь, но не так заметно.

— Огонь! — скомандовал я.

Залп разорвал другие звуки, примял их. Несколько передних лошадей рухнули, другие упали, зацепившись за них, третьи встали на дыбы, скинув седоков, чтобы потом развернуться и ускакать, четвертые начали поворачивать сразу… Следующие залпы добавили убитых и раненых, как людей, так и животных, заставив остальных изменить намерения на прямо противоположные, как по замыслу, так и по исполнению. Мимо нас умудрились проскочить всего сотни две всадников, которые и погнались за удирающими по дороге.

Поняв, что первый навал отбит, я скомандовал отбой, а потом караколирование с отходом назад: передние, не выстрелив, уходили назад, а вслед за стрелками потихоньку отступали и копейщики. Враг не мешал, зализывал свои огнестрельные раны.

Мы вышли на дорогу, в более узкое место, где я разбил подчиненных на три отряда по шесть сотен асигару-тэппо, три сотни асигару-яри и сотня асигару-сясю в каждом. Еще три сотни пикинеров и сотня лучников стали моим резервом. После чего отступление ускорилось, потому что караколировали целыми отрядами: передний уходил в тыл, занимая позицию метров за сто от последнего, а остальные два прикрывали. Вражеские всадники держались на дистанции метров триста. Только раз рискнули приблизиться, нарвались на залп одной шеренги, потеряли несколько человек и лошадей и образумились надолго.

Неподалеку от замка Хамамацу мы встретили вражеский отряд, сумевший проскочить мимо нас еще на поле боя. Может, они бы и кинулись в атаку, если бы с другой стороны подпирали их соратники, но к тому времени за нами скакали на безопасном расстоянии всего с сотню, самые, наверное, любопытные или понтовитые. В итоге враги обскакали нас по дуге большого круга и, соединившись со своими, неспешно поехали к плато Микатагахара.

Разместив подчиненных на заранее приготовленных позициях, которые мы занимали утром, я поехал в замок Хамамацу, ворота в который были нараспашку. Во дворе ни души. На нижнем ярусе тэнсю встретил перепуганного слугу — пожилого мужичка, прихрамывающего на левую ногу.

— Где даймё? — спросил я.

— Там, — ответил он, показав в потолок.

— Враги были здесь? — задал я еще один вопрос.

— Нет. Остановились задолго до ворот, постояли там и ускакали, — сообщил слуга.

Видимо, решили, что распахнутые ворота — вход в западню, перехитрили сами себя.

В самой большой комнате второго яруса сидел на коленях Токугава в простеньком кимоно и с распущенными волосами. Перед ним лежал нож для сэппуку, а позади стоял с катаной наготове самый преданный вассал — рослый малый с туповатой плоской мордой, словно в детстве по ней часто и долго били мешалкой. Наверное, оба были уверены, что к ним поднимаются враги, и приготовились к торжественному моменту. Увидев меня, и Токугава Иэясу, и его вассал, как мне показалось, сильно разочаровались: так долго ждали, готовились — и на тебе, кайфолом приперся!

— Даймё, готовые к бою воины ждут тебя на позициях. Твое присутствие подбодрит их, — спокойно произнес я.

— Какие воины? — не сразу понял он.

— Асигару-тэппо, — сясю, — яри — весь мой отряд. Сбежали только верные и доблестные самураи, — ответил я. — Так что кончай заниматься ерундой, пошли воевать. Пока есть пули и порох, а их у нас много, не все потеряно.

— Я этого не забуду! — как клятву, произнес воспрявший духом Токугава Иэясу, встав с коленей и начав заплетать волосы, хотя обычно это делали слуги.

Глава 4

53

У меня есть несколько вариантов, почему Такэда Хорунобо не стал захватывать замок Хамамацу. Самый вероятный — счел Токугаву Иэясу слишком слабым противником, не представляющим никакой опасности, и решил не тратить на него воинов и, что главнее, время. Впереди была схватка с Одой Нобунагой, победитель которой получит сёгунат и весь Нихон в придачу. Поэтому грозная армия двинулась с плато Микатагахара в сторону Киото, по пути принимая в свои ряды перебежчиков и захватывая замки тех немногих, кто решил остаться верным.

Вот тут-то и выяснилось, что Ода Нобунага послал на помощь своему союзнику не только отряд в три тысячи воинов, но и кое-кого посерьезнее. Правда, узнали мы об этом намного позже. Сперва до нас дошло известие, что грозная армия приостановила свое победное шествие на полпути к столице, потому что Такэда Хорунобо прихворнул, а через несколько дней второе, что полководец, которого называли Тигром Кай (его родовая провинция), приказал долго жить, получив после смерти